Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык

конечно, много... Меня удивила одна дама, пришедшая на костылях...

Среда, 21 ноября

Угром получила несколько писем, и до завтрака пришлось вести переписку.

Ни после вчерашней лекции кашляет и жалуется на боль в груди, а вечером ему опять предстоит выступление: у молодежи «Пореволюционного клуба».

Прошу сестру ехать вместо меня с ним, чтоб оберегать его от сквозняков и разговоров на воздухе... Организм Ни в последние годы так ослабел от постоянной работы, требующей огромного нервного напряжения, что жить он может лишь при постоянной о нем заботе. И я, и сестра стараемся все делать, чтоб доставить ему необходимые условия, но в нем самом заложена какая-то неукротимая энергия, устремленность к творческой работе, в которой он сгорает...

Четверг, 22 ноября

Утром я на обедне в St.-Medard, а оттуда у о. Ав<густина>. Говорили о предопределении [и в связи с этим о судьбе Иуды]. Затем о. Ав<густин> читал мне свою проповедь.

[К чаю у нас Цебриков и Извольская.]

Вечером чтение «Войны и мира».

Пятница, 25 ноября

Получена новая книга Ни «Судьба человека в современном мире». Я замечаю, чтоНи никогда не радуется появлению своих книг. «Мне всегда кажется, что эта книга уже устарела, и я в ней многое уже изменил бы», — говорит он.

За завтраком — интересный разговор о современном христианстве. Ни развивает мысль о том, что человеческая личность Христа на протяжении веков превращена в икону. Ему поклоняются, но не идут путем, которым Он шел. Христос всю Свою земную жизнь вел борьбу с царством мира сего, а христиане, поклоняясь Ему, борьбы не только не ведут, но всячески приспособляются к миру и ему служат. Я замечаю на

49//50

это, что первохристиане были иными. Они знали, что путь Христов есть путь борьбы с князем мира сего. Отсюда их героическая победа над язычеством.

Суббота, 24 ноября

Почему-то так ярко вспоминается мне сегодня русская зима... Москва, засыпанная снегом, уютные арбатские улички со старенькими особняками... Морозные вечера с глубоким синим небом и хрустящим снегом. Закутавшись в меховую шубку, спешишь домой, в жарко натопленные комнаты, где все уже собрались вокруг кипящего самовара, пьют чай и оживленно спорят на какие-нибудь самые волнующие темы...

Задаю сестре вопрос: «Веришь ли ты, что мы когда-нибудь вернемся в Россию?» Она печально: «Нет, не верю».

Но я так живо помню, как ровно за 2 недели до нашей высылки мы, сидя на балконе деревенской дачи (в Барвихе), говорили М. Осоргину ^[115]: «Вы, быть может, еще и попадете за границу, а мы, конечно, никогда!» А через месяц после этого разговора нам объявили приговор о высылке (на 3 года (sic!)).

Кто знает, не повторится ли нечто подобное опять? [А если нет, то да будет воля Божья и впредь определять путь наш.]

Прочла статью Зернова ^[116] «О реформах русской Церкви» и поражена приниженностью этой Церкви и 200-летним рабством у светской власти. Неудивительно, что русский народ так легко принял коммунизм с его безбожием. Что давала ему учащая Церковь? Как воспитывала его? Отвечают: «Учила смирению». Но и смиряясь, нужно знать: почему и во имя чего смиряешься. Смиряться просто ради смирения, не понимая смысла, никто не захочет!

Воскресенье, 25 ноября

К 5 ч. были: Федотовы[117], мать Мария Скобцова ^[118], М. А. Каллаш, Туринцев ^[119], m-elle Краг, m-elle Катуналь и Н. А. Соболева ^[120].

Ни сильно кашляет. Вечером температура 38,3. Несмотря на жар, он очень оживленно говорит, спорит, и я боюсь, как бы эти разговоры не повредили ему.

Понедельник, ,26 ноября

Был доктор. Нашел у Ни бронхит и советовал дня три не выходить. Лекция во вторник отменяется... Когда в доме кто-

50//51

нибудь болен, все как бы покрывается туманом грусти и тревоги. И потому так приятно было [дружеское] появление незнакомой дамы с посылкой от моей милой крестницы Нади Майкапар (из Риги). Это [такой] верный друг нашего дома... Прислала кое-какие вещи и конфекты.

Ни, несмотря на болезнь, весь день работает. Я поражаюсь его способностью читать и писать, несмотря ни на какие условия. Так, помню, в дни бомбардировки Москвы большевиками он писал статью, сидя с огарком в коридоре нашей московской квартиры. Вокруг падали гранаты и шрапнели, а он как ни в чем не бывало писал... Я и сестра удивлялись его спокойствию. «Ничего удивительного! Ведь во мне течет военная кровь», — смеясь, отвечал он.

Военная и монашеская, т. к. две бабушки Ни были монахини.

Вторник, 27 ноября

День «без определенных занятий»... У Ни сильный кашель, плохо спал, раздражителен (плохо переносит болезни и очень мнительный).

Я пишу длинное письмо Наде Майкапар; еще не выхожу, т. к. и у меня насморк и хрипота.

[Должен был прийти Цебриков, но не пришел...]

Вчера окончили «Войну и мир», и обаятельный образ Николушки Болконского остался в душе... Говорили о нем как о символе новой России, зародившемся в декабристах и через всю тьму, дикость и неправду ведущем народ к [Истине и] свободе... Сегодня начинаем чтение «Идиота» и переходим в совсем иной план: духовной трагедии.

Среда, 28 ноября

Была в Париже... Там уже заметно предпраздничное настроение, которое так идет этому городу... Вернувшись, узнала, что у нас были: Фед. Ив. (Fritz Lieb), св<ященник> о. Стефан и m-elle Извольская... Ни еще очень кашляет, но температура уже нормальная...

Четверг, 29 ноября

Новое министерство решило явно отыгрываться на злополучных иностранцах, подобно тому, как царское правительство в свое время играло на евреях. Угроза ссылок, тюрьмы вплоть до Гвианы ^[121].

51//52

Прочитав это сегодня в газете, я, смеясь, говорю сестре: «Как ты относишься к Гвиане?»

«Ты знаешь, — отвечает она, — после всего, что мы в течение 5 лет пережили в России, я ничего не боюсь, мне безразлично, где, куда и когда». И мне вдруг почему-то вспоминаются слова Пушкина: «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат». Да, нас трудно уже чем-нибудь удивить, испугать после всего пережитого: голода, холода и бессмысленных унижений... Знаю только, что нам это пошло на пользу. Физически, конечно, нет. Мы приехали в Берлин зелено-желтыми призраками. Но духовно очень окрепли и возмужали. И это самое главное для нас — христиан...

Сестра уехала в Париж отправить посылку в Россию. Вот уже три года, как такими посылками питается семья подруги моей сестры. Эти посылки спасают их от голодной смерти.

Пятница, 30 ноября