С этими словами я вошла в ворота и быстрым шагом направилась по аллее, ведущей к дому.
Соня встретила меня на крыльце. Увидев меня, она бросилась ко мне, обняла.
– Ну наконец-то! Кто этот человек, с которым ты так долго разговаривала у ворот?
Она выглядела взволнованной, а бледность ее казалась болезненной.
– Проходи… Как же я рада, что ты пришла… Послушай, сегодня в пять часов к нам приедет человек из министерства юстиции. Мой муж Эрвин хоть и порядочная свинья, но тем не менее решил помочь нам с тобой и подключил все свои связи… Помнишь, я говорила тебе о письме? Из министерства юстиции?
И тут я поймала себя на мысли, что желание узнать правду, связанную с моей поездкой сюда, приглушило во мне чувство самосохранения и что я должна была довериться Герману, но никак не Соне… Мне хотелось взять Соню за плечи, встряхнуть хорошенько и спросить: зачем ты меня сюда позвала? Что тебе от меня нужно? Кто ты, наконец?!!!
Она говорила мне сейчас о письме из министерства юстиции, которое было каким-то образом связано с моим нелегальным пребыванием здесь. Возможно, конечно, что это было нейтральное письмо, к примеру, ответы на вопросы, заданные Соней в связи с моим приездом, но без упоминания моего конкретного имени… Тогда еще все было бы ничего. А если она сразу же, в первый день моего пребывания в Мюнхене подняла тревогу и сообщила властям о том, что в ее доме живет нелегально русская, сбежавшая из Болгарии? Тогда тем более мне нужен был мотив такого ее подлого поступка… Что ей нужно от меня? И что изменится в ее жизни, если я, к примеру, сяду в тюрьму? У меня нет плана поиска спрятанного сокровища тамплиеров или пиратов, у меня нет денег, у меня нет ничего, кроме желания как-то упорядочить свою жизнь, избавиться от страхов…
– Письмо из министерства юстиции? – Я улыбнулась одними губами. – Соня, а что, в министерстве юстиции уже знают, что у тебя в доме живет нелегально русская?
– Нет-нет, успокойся… Это письмо – ответ на мой запрос, связанный как бы с предстоящим приездом ко мне моей подруги из Болгарии…
По ее лицу было видно, что она лжет. Чем я могла ей отплатить за ее подлость? Разве что рассказать о том, что она убила своего садовника и заставила меня под дулом пистолета сопровождать ее в машине до стройки? И что она пыталась отравить Розу… Я была уверена, что Роза после моего утреннего разговора с ней будет на моей стороне… Конечно, я переусердствовала с подвешенным мешком, одетым в одежду Розы, но надо же было каким-то образом заставить Соню понять, что ее спектакли становятся нелепыми и смешными и что каждый может напугать, было бы желание… А то, что я ее испугала подвешенной «Розой», было очевидным… Первые минуты она действительно верила в то, что это Роза.
– Говорю же, в пять часов приедет человек из министерства юстиции, это хороший друг Эрвина… И сам Эрвин тоже приедет… Он выступит в роли официального переводчика. Объяснит тебе суть положения, в котором ты оказалась, после чего нам надо будет оформить несколько простых документов, с помощью которых ты получишь немецкую визу…
Я заметила, что она не смотрит мне в глаза. Почему? Она смотрела куда угодно, только не на меня.
– Послушай меня, Соня. Давай спокойно обо всем поговорим. Тебе не кажется, что в наших отношениях, да и во всей ситуации в целом, слишком много неясного?
– Хорошо… Я не против… Может, сначала ты перекусишь?
– Нет, спасибо, я сыта… Меня накормили в гостях.
– Так кто этот мужчина, который тебя привез? – Она вся дергалась, крутила головой, как заведенная кукла. Ни секунды покоя. И глаза бегали…
– Случайный знакомый из кафе. Мне было трудно заказать капусту на немецком, он услышал мои попытки объяснить официантке, что мне нужно, помог мне… Потом мы с ним разговорились… обычное дело.
– Ты поосторожнее… Мало ли… Кто он?
Я не стала говорить, что он адвокат. Это было бы слишком. Оказаться в идиотской ситуации в чужой стране и на второй день познакомиться с молодым симпатичным адвокатом… Нарочно не придумаешь.
– Кажется, он работает в компании «БМВ» инженером… – Я вспомнила, что когда мы ездили на машине с Соней, то проезжали территорию, занимаемую этой компанией. Судя по ее лицу, мой ответ ее удовлетворил. Подумаешь, какой-то там инженер в автомобильном концерне…
– Все равно будь осторожной… А откуда он знает язык?
– Понятия не имею… Но говорит он неплохо, правда, с сильным акцентом…
– Ты ему ничего не рассказывала? – И тут она повернулась и посмотрела мне прямо в глаза. – Ты ничего не говорила ему об Уве?
– А зачем бы я стала постороннему человеку рассказывать о том, что живу в доме, где совершено убийство?
Я выдержала ее пронзительный взгляд.
Мы уже стояли в кухне, и Соня, услышав мои слова, чуть не уронила чашку на плиточный пол.
– Убийство? Что ты называешь убийством?
– Ты убила садовника по имени Уве, разве не так? А потом решила подставить меня… Вот я и маюсь вопросом: почему именно я? Неужели ради этого ты вызвала меня из Страхилицы и дала мне целую кучу денег? Думаю, что настала пора мне все рассказать, Соня… И про настоящую Наташу Вьюгину, и про то, как ты сделала вид, будто бы ждала именно меня… Что вообще происходит?
– Да ничего не происходит… А фантазия у тебя богатая, ничего не скажешь. И ты действительно думаешь, что это я убила Уве? Да зачем мне было его убивать?
– Понятия не имею… Может, он был свидетелем какого-то твоего поступка… Или приставал к тебе, а ты его ударила и случайно убила. Причин убийства может быть много. Но меня больше интересует даже не столько убийство твоего садовника, сколько то, зачем я здесь…
– Хорошо, я расскажу… Понимаю, что не могу взять с тебя слова, чтобы ты молчала…
– Заинтриговала, ничего не скажешь… Ответь мне прямо: ты хотела увидеть именно меня? Или же все- таки существует двойник Наташи Вьюгиной?
– Тебя. Конечно, тебя… Но что касается того, что ты была моей лучшей и самой близкой подругой детства – это я все придумала. А случилось все очень просто… Тогда, в Варне, когда ты, выпутавшись из истории с Тони, не пожелав оставаться с родителями и возвращаться с ними домой, сбежала, я и повстречала твою маму… В аэропорту Варны. Она была, прямо скажем, никакая. Плакала так, что на нее оборачивались, а у твоего отца уже не осталось слов утешения… Я выслушала рассказ твоей мамы о том, что тебе пришлось пережить, и после того, как мы уже с ней расстались, обменявшись адресами и телефонами, я представила себе, сколько же несчастий выпало на твою долю, как же тебе тяжело… А у меня в ту пору тоже была тяжелая полоса… Говорю же, с Эрвином были проблемы, но тогда все это было гораздо острее, тяжелее… Так вот. Я вспомнила свою беседу с одним психиатром, который сказал мне, что для того, чтобы почувствовать себя более комфортно, достаточно найти такого человека, которому в сто раз тяжелее, и постараться помочь ему…
– И ты выбрала меня?! – Я не поверила своим ушам. – Меня-а?!
– Ну да. Твоя мама рассказала мне, насколько потрепала тебя жизнь – и в прямом, и в переносном смысле… Что ты больна и нуждаешься в уходе… Что у тебя от перенесенного стресса выпали волосы, что ты стала похожа на скелет… Я поклялась себе найти тебя и помочь… А заодно воспользоваться твоим бедственным положением и приручить тебя, сделать своей подругой… Так случилось, что в моей жизни никогда не было близких подруг… Все, с кем я пыталась дружить, оказывались подлыми врушами, завистницами… Быть может, поэтому я общалась в большинстве своем с парнями…
– Но почему я? Неужели в той среде, где ты жила, не было женщины, больше меня достойной жалости, чем я?
– Нет. Не знаю… Я не видела… Но ты буквально не выходила у меня из головы. Родители искали тебя, но тщетно… Я была по делам в Москве, заехала к твоей матери, мы долго разговаривали с ней, она снова плакала и сказала мне, что уже отчаялась тебя найти. Отец твой был сдержан в своих чувствах, и, как мне кажется, он глубоко сожалеет о том, что упрекал тебя деньгами… Если бы не это обстоятельство, ты бы давно уже была в Москве…
– Хорошо, пусть так… Но как ты нашла меня?
– Это не я нашла, а профессиональный сыщик… Я заплатила ему, а он тебя разыскал. Оставалось
