Еще в юности в Наде отмечали редкое сочетание романтической мечтательности с трезвым мужским расчетом. Если от отца юная Надя унаследовала любовь к музыке, то от матери – волевой и энергичный характер, пытливый ум и деловитость, твердость и решительность. Очень рано выйдя замуж за инженера путей сообщения государственной службы К. Ф. фон Мекка, она тем не менее оказалась вполне готовой к трудностям практической жизни. Любящая жена и мать одиннадцати детей, она сумела стать настоящим помощником, советчиком, другом мужа и благодетельницей семьи.
После смерти мужа, которого она глубоко уважала и с которым прожила наполненную трудами и заботами жизнь, Надежда Филаретовна попала в полосу глубокого внутреннего одиночества. Со времени кончины мужа она отказалась от всякой светской жизни, от посещений, не относящихся к семейному предпринимательскому делу. Вне семьи она никогда никого не видела, ни к кому не ездила и оставалась до конца дней своих «совершенной невидимкой» для всех посторонних, кроме лиц, непосредственно служивших ей или состоявших при ее детях. Она даже не присутствовала на бракосочетаниях своих детей и не встречалась со своими новыми родственниками. Возможно, причиной этого было и одно обстоятельство, семейная тайна, которую приоткрывает в своих воспоминаниях ее внучка Г. Н. фон Мекк. В душе Надежды Филаретовны под внешней замкнутостью и сдержанностью жили еще не остывшие чувства. В сорок лет в ее, казалось, давно вошедшую в наезженную колею жизнь неожиданно ворвалась любовь – глубокое чувство к инженеру Александру Иолшину, бывшему на несколько лет моложе ее. Чувство было взаимным. Младшая дочь Надежды Филаретовны, Людмила, согласно свидетельству Г. Н. фон Мекк, была внебрачным ребенком. Надежда Филаретовна сумела преодолеть ставшую гибельной для нее страсть и прекратить дальнейшие отношения с Иолшиным, женившимся впоследствии на ее старшей дочери, Елизавете, «тихой и доброй девушке». Но она скрыла свою тайну от мужа, опасаясь, что это известие убьет его, так как он страдал серьезной болезнью сердца. Судя по воспоминаниям Г. Н. фон Мекк, тайна эта неожиданно стала известной Карлу Федоровичу и, возможно, послужила причиной сердечного приступа, приведшего его к смерти. Эти события тяжело сказались на характере Надежды Филаретовны, наложили отпечаток на всю ее последующую жизнь.
Теперь, после смерти мужа, у нее оставались заботы о подрастающих детях. Из одиннадцати детей семь находились при ней, а остальные жили отдельно своими семьями.
Н. Ф. фон Мекк
Воспитание младших детей, кроме сложных и запутанных дел по многомиллионному состоянию, было по-прежнему главной ее заботой. В этом ей помогала ее дочь Юлия. Личные же интересы и склонности Надежды Филаретовны сосредоточились теперь на любви к природе, что проявлялось в постоянных путешествиях, чтении и, самое главное, в страсти к музыке. Порвав со светскими обязанностями, она, по выражению писателя Ю. Нагибина, буквально «населила музыкою дом, заведя небольшой, но превосходно подобранный оркестр». И в заграничных путешествиях у нее было много встреч с музыкантами. Свидетельствуют, что во Франции в ее доме подолгу гостил Дебюсси, дававший уроки музыки в семье и едва не женившийся на одной из ее дочерей, Софье.
Богатая вдова-миллионерша оказывала поддержку Московской консерватории, Русскому музыкальному обществу, покровительствовала молодым музыкантам. При этом, при ее твердом, независимом характере, не обходилось без конфликтов с директором консерватории Н. Г. Рубинштейном, который недолюбливал ее, но не мог не считаться с ней, так как ее помощь была действительно важной. В ее книге расходов была предусмотрена постоянная графа помощи нуждающимся музыкантам. По просьбе Н. Г. Рубинштейна она приютила у себя в доме выдающегося музыканта Генриха Венявского в его последние дни.
В это время громадное впечатление на нее произвела музыка тогда мало кому известного профессора Московской консерватории Петра Ильича Чайковского. «Есть много оснований предположить, – писал известный музыковед Пшебышевский о Н. Ф. фон Мекк, – что она первая объявила Чайковского выдающимся, почти гениальным композитором, поставила его произведения на один уровень с классическими произведениями давно признанных авторитетов. Тогда это было слишком смело. История подтвердила правильность оценки». «Надежда Филаретовна, – повторит впоследствии писатель Ю. Нагибин, – задолго до всех музыкальных знатоков увидела в бедном консерваторском профессоре и композиторе-неудачнике гения, который станет в ряд с величайшими из величайших». Удивительная история взаимоотношений богатой меценатки и композитора заслуживает того, чтобы на ней остановиться подробнее.
Находясь после смерти мужа в Москве, Надежда Филаретовна обратилась к Н. Г. Рубинштейну с просьбой рекомендовать ей скрипача, который бы мог вместе с ней играть с листа сочинения для скрипки с фортепьяно. Николай Григорьевич порекомендовал скрипача Котека, который был большим поклонником творчества П. И. Чайковского, своего профессора. Но в лице фон Мекк он нашел еще более восторженного почитателя музыки Чайковского. Она заинтересовалась и личностью композитора. От Котека ей стали известны многие подробности жизни Чайковского, его характер и привычки. Она узнала о его затруднительном материальном положении, его стремлении освободиться от консерваторских обязанностей. Не раз обращался к ней с просьбой помочь композитору и Н. Г. Рубинштейн. Постепенно у нее созрело твердое решение освободить Чайковского от материальных забот, чтобы он смог в полную силу отдаться творчеству. Осуществить это решение надо было таким образом, чтобы не ранить самолюбие композитора.
Через Котека Надежда Филаретовна обратилась к Чайковскому с просьбой сделать для нее несколько переложений его сочинений для скрипки и фортепьяно за большое вознаграждение. Когда эта просьба была исполнена, последовала другая через посредство того же Котека. Так начались «странные, но имевшие громадные последствия, отношения Петра Ильича и Надежды Филаретовны». Они глубоко отразились на всей его последующей судьбе, в корне изменили его материальное положение, что доставило ему столь важную для него свободу в композиторском творчестве. О значении этой помощи для Чайковского, может быть, лучше всех сказал писатель Юрий Нагибин: «В самую трудную пору его жизни к нему протянулась рука вовсе незнакомого ему человека – вдовы железнодорожного магната фон Мекка – Надежды Филаретовны. Покоренная музыкой Чайковского, она предложила ему щедрую бескорыстную помощь, решившую все его жизненные проблемы. Петр Ильич получал ежемесячный высокий пансион, позволивший заниматься творчеством, а лето проводить в любимой Италии. Заслуга Надежды Филаретовны перед русской культурой велика».
П. И. Чайковский
Отношения между П. И. Чайковским и Н. Ф. фон Мекк носили очень необычный характер. Они условились не встречаться и не видеть друг друга, поэтому их взаимоотношения назвали «романом невидимок». Впоследствии сам композитор охарактеризовал эти взаимоотношения в письме от 19 июля 1886 года своему музыкальному издателю Юргенсону: «Есть личность, играющая первенствующую роль в истории моей жизни за последние 10 лет; личность эта есть мой добрый гений; всем моим благополучием и возможностью всецело отдаваться любимому труду я обязан ей – и однако ж я никогда ее не видел, не слыхал звука ее голоса, и все отношения мои к ней суть исключительно почтовые». Эта переписка, которая охватывает длительный период в 13 лет, сохранилась почти вся целиком. Она уникальна по своей значимости и отражает суть удивительных отношений этих двух незаурядных личностей.
Первыми письмами Н. Ф. фон Мекк и П. И. Чайковский обменялись 18 и 19 декабря 1876 года после заказа, переданного Надеждой Филаретовной Петру Ильичу через скрипача Котека. «Милостивый государь Петр Ильич, – писала Надежда Филаретовна, – позвольте принести вам искреннейшую благодарность за такое скорое исполнение моей просьбы. Говорить вам, в какой восторг меня приводят ваши сочинения, я считаю неуместным, потому что вы привыкли и не к таким похвалам». Петр Ильич ответил ей тотчас же: «Милостивая государыня Надежда Филаретовна, искренне Вам благодарен за все любезное и лестное, что вы изволите мне писать. С своей стороны я скажу, что для музыканта, среди неудач и всякого рода препятствий, утешительно думать, что есть небольшое меньшинство людей, к которым принадлежите и вы, так искренне и тепло любящее искусство».
Переписка между ними отличалась большой искренностью и затрагивала самые разные области жизни и искусства. О глубине и богатстве личности Н. Ф. фон Мекк, ее высоком музыкальном вкусе свидетельствуют многие ее письма. В одном из них она с большой силой описывает свои впечатления от музыки Чайковского: «Слушая такую музыку, чувствуешь, как поднимаешься от земли, как стучит в виски, как бьется сердце, туманится перед глазами, слышишь ясно только звуки этой чарующей музыки, чувствуешь только то, что
