затащить его в постель.
– Дорогая, не сейчас. Я так вымотался. Сегодня была чертовски важная встреча с партнерами из Женевы.
Софи надувала губки. Потом, когда они ложились спать, она вновь начинала приставать к нему. Иногда Анрэ сдавался на милость победительницы и опять бывал нежен и по-хорошему груб. Тогда Софи опять видела в нем своего Анрэ, своего мужа, своего любимого мужчину, и была от счастья на седьмом небе. Но, как правило, это случалось только в определенное время – в течение нескольких дней, когда у нее должна была быть овуляция. Однако все безрезультатно.
Где-то через полгода после свадьбы Софи всерьез задумалась на эту тему, через год запаниковала. Что происходит? Почему она, молодая и здоровая женщина, не беременеет, хотя они с мужем ни разу не пользовались никакими контрацептивами? Неужели она бесплодна? Софи посоветовалась с матерью, и Тереза, как могла, утешила дочь – ничего страшного, такое бывает, она сама забеременела только через семь месяцев… Молодая женщина успокоилась, но ненадолго. Больше всего ее волновало не столько отсутствие ребенка (честно признаться, она и сама не знала, готова ли к материнству и хочет ли его в свои двадцать три года), сколько поведение Анрэ. Муж с каждым днем отдалялся от нее. Их замечательные поездки по выходным, совместные завтраки, вечерние посиделки в сумерках на веранде сами собой прекратились. Как и подарки Анрэ. Теперь она испытывала смущение, даже когда просила у него денег на хозяйство. Ей казалось, что муж смотрит на нее так, словно хочет сказать: «Ты не заслужила никаких денег, раз у тебя нет ребенка!» Теперь глава семьи редко бывал дома и перестал сообщать ей о том, куда и зачем ездит. Хуже того, он почти не разговаривал с ней, разве только спрашивал постоянно: «Почему у тебя нет детей, Софи?» Как будто она могла дать ответ на этот вопрос! Бедная женщина обошла всех врачей, сделала множество анализов и исследований (на это Анрэ денег не жалел), но доктора твердили в один голос: «Все в порядке! Вы здоровы. Просто подождите немного». Но Анрэ не хотел ждать! А Софи то и дело посещала страшная мысль: «Он бросит меня и уйдет к другой!» Этого она боялась больше всего на свете. Софи до безумия, до исступления любила своего мужа.
После свадьбы прошло два года, когда одна пожилая женщина, с которой Софи разговорилась в приемной очередного врача, вдруг сказала ей:
– Дорогая моя, а вы в церковь ходите?
Софи даже растерялась. Семья ее была, можно сказать, неверующей, и оттого, если не считать крупных праздников, концертов органной музыки и посещений архитектурных памятников на экскурсиях, молодая женщина почти никогда не заглядывала в храмы.
– Сходите обязательно, – продолжала тем временем собеседница. – Исповедуйтесь, примите причастие… А когда почувствуете, что очистились душой, обратитесь с молитвой к Богоматери. Уверяю вас, подобное средство помогает лучше всяких врачей.
Софи послушалась совета, сделала все необходимое и добрых полчаса простояла в костеле перед скульптурным изображением Мадонны, заливаясь слезами и вознося Пречистой Деве свои горячие мольбы. Когда она вышла из храма, на душе было так легко, что хотелось петь. Подняв глаза, Софи с удивлением увидела, что серое небо позднего ноября расчистилось – там не было ни облачка, солнце светило ярко и весело, словно весной, а в вышине летали белые голуби. «Добрый знак!» – будто бы шепнул кто-то внутри.
Через несколько дней Софи почувствовала, что у нее наливается и побаливает грудь и тянет поясницу. «Возможно, это ничего не значит, – уговаривала она себя, боясь поверить и потом жестоко разочароваться. – Такое иногда бывает перед менструацией». Потом вдруг открылась острая, несвойственная ей ранее чувствительность к запахам и стало тошнить по утрам.
– Что с тобой? – спросил за завтраком Анрэ, заметив ее состояние.
– Ничего-ничего, – спешно ответила она. – Видимо, паштет, который я ела вчера на ужин, оказался несвежим.
Взгляд Анрэ потух, и он, потеряв к ней всякий интерес, снова углубился в газету.
Каждый день Софи с тревогой и надеждой всматривалась в календарик, в котором, подобно миллионам женщин на земле, раз в месяц обводила числа. Послезавтра… Завтра… Сегодня… Должно было быть вчера, но один день ничего не значит, у нее и раньше случались задержки… Позавчера… Три дня назад… Неделю… Десять дней…
– Поздравляю, фрау Орелли, вы беременны! – сказал, наконец, врач, снимая резиновые перчатки. – Насколько я могу судить, срок еще небольшой, недель, может быть, пять. Но этого уже достаточно, чтобы точно диагностировать беременность. Что с вами? Вам плохо? Сестра, сестра, скорее сюда!
К счастью, обморок был кратковременным и, как ее заверили, неопасным.
– Такое иногда бывает с дамами в вашем положении, – успокоил доктор. – Старайтесь не носить тесного белья и как можно чаще бывайте на воздухе.
Весь день она не находила себе места, не зная, как сообщить такую новость Анрэ. Звонить в банк она не решилась, а он, как назло, в тот вечер очень задержался и приехал, когда большие часы в столовой уже пробили девять.
Он пришел хмурый, чем-то озабоченный, отказался от ужина – видимо, уже поел в городе с кем-то из нужных людей. Анрэ хотел сразу подняться наверх, но она его остановила.
– Дорогой, нам надо поговорить.
– Ну что еще? – недовольно пробурчал он. Не иначе, ожидал, что она сейчас снова попросит денег. Но сегодня его реакция ничуть не обижала Софи. Ее всю переполняло радостное возбуждение и предвкушение.
– Присядь, пожалуйста! Ты себя хорошо чувствуешь?
– Да нормально я себя чувствую! В чем дело? – Он уже начал раздражаться.
– Мне надо тебе кое-что сообщить… Ты только не волнуйся…
– Да что случилось, черт возьми?..
– Дорогой… Я беременна.
Что тут началось! Анрэ сначала встал, потом снова сел, обхватив руками голову, потом вскочил, схватил Софи в охапку и закружил с ней по комнате:
– Софи… Софи-и… Любимая, дорогая, обожаемая моя!
– Осторожно! – счастливо смеялась она. – Ты меня уронишь.
– Да-да, конечно. – Он бережно опустил ее, стал на колени, обнял ее ноги и зарылся лицом в юбку. – Сколько, сколько ей?
– Кому – ей? – не поняла Софи.
– Моей девочке.
– Но, Анрэ! Ребенок еще не родился, откуда ты знаешь…
– Да-да, – перебил ее Анрэ, блаженно улыбаясь. – Я помню – девять месяцев. А сколько она уже там сидит?
– Около пяти недель.
– Пять недель… Боже, какое счастье! Уже пять недель у тебя в животе моя крошка, а я ничего не знал… Постой, так что же это получается? Она родится… Сейчас-сейчас… В июле!
– Да, по моим подсчетам тоже получилась середина июля.
Анрэ вдруг взял хрустальную рюмку, стоявшую на комоде, и с размаху швырнул ее на пол.
– Ты что делаешь?! – Софи с изумлением взирала на чудачества мужа.
– Есть такой обычай в России. Надо бить посуду на счастье, чтобы оно, счастье, не отвернулось.
– Чушь какая-то!
– Ничего не чушь. В приметах заключена народная мудрость.
С этими словами он подошел к антикварной вазе, которой очень дорожил и – Софи даже охнуть не успела – с явным наслаждением обрушил на пол и ее.
С того дня Анрэ полностью переключился на ожидание дочки. Странное дело, у него не было ни малейшего сомнения в том, что родится именно дочка.
– Непременно будет девочка, это факт, – говорил Анрэ. – И не спорь со мной!
– Ну а если все-таки мальчик?.. – спрашивала Софи.
– Нет, девочка, – стоял на своем Анрэ.
