— Твой школьный учитель?
— Нет, — Гришка продолжал покачивать головой, о чём-то о своём размышляя. — Мой учитель воровскому делу, вот такая петрушка. Про меня говорили, в бытность мою… ну, другим человеком, что я просто волшебник, потому что невидимкой пройду куда угодно…
— И хоббит умел становиться невидимкой! — тут же вставил я. — Благодаря кольцу, которое ему досталось от Горлума. Только это кольцо его чуть не сгубило, потому что оно только казалось волшебным и прекрасным, а на самом деле начинало превращать всех своих владельцев во всякую дрянь!
— Прямо один к одному, можно сказать! — грустно так усмехнулся Гришка. — И о чём только книги не нагадают!.. Про меня тоже можно сказать, что я получил от этого человека волшебное кольцо — кольцо мастерства, кольцо небывалой ловкости, понимаешь? — и оно мне казалось прекрасным до тех пор, пока чуть меня сгубило. Но я-то опомнился, и по доброй воле отказался от него, а вот мой учитель… он с этим кольцом расстаться оказался не в силах. Вот и загубил свою жизнь, промотался до самой смерти по тюрьмам и лагерям. А ведь я ему и в подмётки не годился, ему бы в цирке выступать… Как говорится, на ходу подмётки резал… А вот так…
— И эта история, когда тебе пришлось украсть, чтобы зло исправить, она с ним связана?
— С ним, — Гришка становился все грустнее и задумчивей. — И не только. У всякого порядочного дракона три головы должно быть, так? Вот и Пельмень, мой учитель, оказался в итоге одной из этих трёх голов, а есть ещё и две другие. И пещера дракона имелась, факт?
— И ты можешь показать мне эту пещеру?
— Ну… — Гришка замялся.
— Если следовать книжке, мы с тобой должны отправиться в поход к пещере дракона! — сказал я. — А ты ведь уже убедился, что книжка все правильно подсказывает, и лучше делать так, как она велит!
— Прямо не знаю… — Гришка поглядел на свою работу. — Ну, я уже почти все доделал, а по тому, как ты излагаешь… Собственно, и не будет большой беды, если прогуляемся. Поехали, базара нет.
— Ура! — закричал я.
— Только, учти, всего я тебе всё равно не открою, — предупредил Гришка. — Время ещё не пришло.
— Да мне всего и не надо! — я был готов согласиться на то, чтобы чего-то никогда не узнать, лишь бы увидеть, что это за пещера дракона. — Мне бы хоть пальчиком к настоящей тайне прикоснуться, я бы на всю жизнь счастлив был.
— Ладно, поехали, — сказал Гришка. — Умеешь ты убеждать, Иван.
Мы вышли из дому, Гришка запер дверь, отворил гараж, вывел свой «москвичок». И мы поехали.
Я хотел сесть на переднее сиденье, но Гришка велел мне на всякий случай сесть на заднее — так, мол, безопасней. Он вообще с большим уважением относился ко всем правилам, в том числе дорожного движения.
По дороге я пытался задавать ещё вопросы, но Гришка попросил пока помолчать. Я одно понял: мы едем вдоль границы заповедника, к берегу нашего озера, туда, где перед мыском, на котором стоял когда-то монастырь, дорога делает крутой поворот вправо, а хвостик этой дороги доходит до самого мыса и там кончается.
Мы и проехались до конца этого хвостика, не став заворачивать вправо, вдоль берега и по направлению к городу. Там, правее, виднелся наш остров, среди ледяной глади, можно было различить пристань с ближней стороны и наш дом с дальней. Ещё старый маяк был виден, а новый — нет, ведь он стоит на противоположном, смотрящем не на город, а на основную часть озера, берегу. Я ещё подумал, как там сейчас Борька, на маяке, о чём может трепаться со смотрителем, и как он мне позавидует, когда узнает о моих приключениях.
Мы выбрались из машины, у самых сугробов и перелеска, идущего к оконечности (правильное слово, да?) мыса. И тут обнаружилось, что сугробы вообще непролазные. То есть, Гришкиных сапог на них ещё хватало, а вот я увязал по колено (ну, ещё бы, я ведь чуть не вдвое меньше ростом, чем Гришка!) и в мои сапоги, хоть и высокие для детских зимних сапог, сразу набивается снег.
— Так не пойдёт! — сказал Гришка. — Залезай ко мне на плечи!
— Я забрался к нему на плечи, и он потопал сквозь глубокий снег, между соснами перелеска.
— Куда мы идём? — спросил я.
— К валунам, — ответил он.
Я понял. Там, на мысу, кучкуются три огромных валуна, будто какой-то великан играл в камушки.
— Эти валуны — вход в пещеру дракона? — спросил я.
— Погоди немного, — ответил Гришка. — Сам все увидишь.
И вдруг он остановился и присвистнул.
— Что такое? — спросил я.
— Охренеть! — ответил он. Ещё немного — и я поверю, что твоя книга и впрямь может предсказывать всё, что угодно! А теперь — тихо, прикуси язычок! Не нравится мне все это…
Я поглядел сквозь сосны и увидел, что вокруг валунов возведено нечто вроде ограды — если четыре палки на четырёх воткнутых в снег рогатинах можно назвать оградой. Гришка стал продвигаться медленно и осторожно, и мне показалось, что он весь напряжён.
Он выглянул из-за ближайших сосен, оценивая обстановку, потом перевёл дух.
— Никого поблизости, — сказал он. — Видно, давно свалили. Ну-ка, посмотрим…
Мы вышли к самым валунам, увидели утоптанный снег.
— О, чёрт! — процедил Гришка, поглядев на следы.
— Что такое? — спросил я.
— А то!.. — Гришка был настолько потрясён, что не стал от меня ничего скрывать. — Видишь, какие отпечатки? Той обуви, которую в лагерях выдают… Ах, ты!..
— Выходит, кто-то сбежал из лагеря? — спросил я. Я не знаю, чего со мной больше случилось, испугался или завёлся, это так было, что словно кто-то пёрышком по сердцу начинает щекотать, как бывает, когда тебе немножко страшно что-то попробовать, но при этом попробовать хочется до такой степени, что страх пересиливаешь.
— Гм… — Гришка спохватился, что сказанул лишнее. — Это пока ничего не значит. Дай оглядеться немного!
— Тут снег утоптан, я могу слезть с твоих плеч, чтобы тебе было легче осматриваться, — предложил я.
— Нет! — резко так, чуть не рявкнув, ответил Гришка. — Сиди!.. Мне так и так натоптать придётся, но за мной-то они пускай охотятся, а вот знать, что со мной ребёнок был, им совсем не надо, а то мало ли что им в голову взбредёт! Твоих следов здесь быть не должно!
— Значит, эти «они» ещё вернутся? — спросил я.
— Разумеется… А теперь сиди тихо.
Он осматривался минут пятнадцать, внимательно изучал все следы, покачивая головой, даже присел, со мной на плечах, и поглядел в щель между двумя валунами — в щель, нацеленную на наш остров.
— Всё сходится… — еле слышно пробормотал он — так еле, что если б у меня слух не был здоровский, я бы вообще ничего не разобрал, хоть мои уши и были сантиметрах в тридцати от его головы. — Три дня назад Пельмень умер, два дня им добраться сюда, если они сразу в бега сорвались… а то и сутки… если б они два дня назад ушли, у меня бы уже милиция побывала… Ну, с бомбардировщиком пусть возятся, уйдут несолоно хлебавши… Но вот то, что второй…
Он выпрямился и пошёл прочь.
— А как же вход в пещеру дракона? — спросил я.
— Вход в пещеру дракона отменяется, извини, — Гришка стал таким же добродушным, как и прежде, и мне даже показалось, что ему стыдно и неловко, что он несколько раз на меня пригаркнул. — Считай, что вход в пещеру заколдован. Раз эти типы появились, мы не имеем права его открывать.
— Это те две оставшихся головы дракона, да? — спросил я.
— Они самые, — ответил Гришка.
Мы выбрались к «москвичку», Гришка ссадил меня на землю, подождал, пока я заберусь в машину, тщательно затоптал все мои следы там, где они остались возле дверцы, и только после этого сел за
