Тревожная картина, согласитесь. Я довольно властным жестом подозвал Дживса.
— Ну, Дживс?
— Сэр?
Я строго смерил его взглядом с головы до ног. Вот тебе и «сэр».
— Бесполезно говорить «Сэр?», Дживс. Посмотрите вокруг. Видите? Ваш план провалился.
— Действительно, может показаться, что все сложилось не совсем так, как мы предполагали, сэр.
— Мы?
— Как я предполагал, сэр.
— То-то. Говорил я вам, что ничего из этого не получится?
— Помнится, вы действительно выразили некоторое сомнение, сэр.
— Сомнение тут ни при чем, Дживс. Я с самого начала ни на грош не верил в этот ваш план. Когда вы только выдвинули его, я вам сразу же сказал: «Чепуха», — и оказался прав. Я вас не упрекаю, Дживс, не ваша вина, что вы надорвали мозги. Но в дальнейшем — простите, если это прозвучит для вас обидно, — в дальнейшем я буду знать, что на вас можно полагаться только в самых примитивных вопросах. Будем откровенны, так лучше всего, вы согласны? Искренность и прямота — вот истинное милосердие, не правда ли?
— Совершенная правда, сэр.
— Нож хирурга, и все такое прочее.
— Вот именно, сэр.
— Я считаю…
— Простите, сэр, что перебиваю, но, по-моему, миссис Траверс делает вам знаки.
В этот же самый миг в подтверждение его слов раздалось звонкое «Э-гей! Аттила!», которое могло исторгнуться только из глотки упомянутой родственницы.
— Подойди-ка сюда на минутку, чудовище! — прогудел такой знакомый и — при некоторых условиях — такой горячо любимый голос.
Я подошел. На душе у меня не сказать чтобы было совсем уж спокойно. Я только сейчас спохватился, что не придумал никакого убедительного оправдания своему странному поступку: ни с того ни с сего среди ночи поднять такой трезвон. А тетя Далия на моей памяти, бывало, не стеснялась в выражениях по менее значительным поводам.
Однако на этот раз она не выказала склонность к насилию. Ледяное спокойствие — вот что выразилось на ее лице. Сразу понятно, что перед вами женщина, которая много выстрадала на своем веку.
— Ну, дорогой Берти, — промолвила она. — Как видишь, мы все собрались.
— Вижу, — осторожно кивнул я.
— Отсутствующих нет?
— Кажется, нет.
— Замечательно. Чем киснуть в постели, куда как здоровее дышать свежим ночным воздухом. Я только-только задремала, и тут ты ударил в колокол. Ведь это ты звонил, милое дитя, верно?
— Да, это я звонил.
— С какой-то целью или просто так?
— Я подумал, что пожар.
— Почему же ты так подумал, дорогой?
— Мне показалось, что я вижу огонь.
— Где огонь, миленький? Покажи тете Далии.
— В одном окне, вон там.
— Понятно. Значит, нас всех подняли с постели и напугали до полусмерти просто потому, что у тебя галлюцинации.
На этом месте дядя Том издал восклицание, как будто из горлышка бутылки выдернули пробку, а Анатоль, чьи усы достигли рекордно низкого положения, пробормотал что-то такое насчет макак и еще прибавил одно слово, вроде «рогомье»,[44] уж не знаю, в каком смысле.
— Признаю свою ошибку. Извините.
— Не извиняйся, крошка. Ты что, не видишь, как мы все рады-радехоньки? А что, собственно, ты тут делал?
— Да так, прогуливался.
— Ясно. И собираешься продолжить прогулку?
— Нет, теперь я, пожалуй, пойду спать.
— Чудесно. Потому что я тоже хочу спать, но не смогла бы глаз сомкнуть, зная, что ты бродишь под окнами и можешь в любую минуту снова дать волю своей буйной фантазии. Что если тебе теперь примерещится розовый слон в гостиной на подоконнике и ты примешься швырять в него камнями?.. Ну, ладно, пошли, Том. Спектакль окончен… Хотя погодите, король тритонов хочет нам что-то сказать… Да, мистер Финк-Ноттл?
Подошел Гасси. Вид у него был встревоженный.
— Послушайте.
— Мы вас слушаем, Огастус.
— Послушайте, что вы намерены делать?
— Лично я намерена снова лечь в постель.
— Но дверь закрыта.
— Которая дверь?
— Парадная. Кто-то ее захлопнул.
— Я ее открою.
— Не открывается.
— Войду через другую дверь.
— Закрыты все двери.
— Как? Кто их закрыл?
— Не знаю.
— Наверное, ветер, — выдвинул предположение я. Тетя Далия посмотрела мне в глаза.
— Не испытывай так безжалостно мое терпение, — умоляюще попросила она. — Хотя бы сейчас.
Действительно, я вдруг заметил, что вокруг царит странная тишина.
Дядя Том сказал, что надо пролезть в окно. Тетя Далия со вздохом спросила:
— Каким образом? Теперь это не под силу ни Ллойд Джорджу, ни Уинстону, ни Болдуину, ведь ты забрал все окна железными решетками.
— М-да. Верно. Вот проклятие. В таком случае надо позвонить.
— В пожарный колокол?
— В дверной замок.
— А проку-то что, Томас? В доме никого нет. Все слуги на балу в Кингеме.
— Но, черт возьми, не можем же мы торчать тут всю ночь!
— Почему же? Очень даже можем. Мы ничего, совершенно ничего не способны предпринять для проникновения в Дом, пока у нас тут орудует этот Аттила. Ключ от задней двери Сеппингс, по всей видимости, взял с собой. Так что нам остается коротать время здесь, пока он не возвратится. Тут поступило предложение от Таппи:
— А что если вывести один из автомобилей, съездить в Кингем и взять у Сеппингса ключ?
Эти слова были встречены благосклонно, спорить не приходится. Озабоченное лицо тети Далии впервые осветила улыбка. Дядя Том одобрительно крякнул. Анатоль произнес нечто в положительном смысле на провансальском диалекте, и даже мордочка Анджелы как будто бы слегка оттаяла.
— Хорошая мысль! — сказала тетя Далия. — Просто превосходная. Скорее бегите в гараж.
Таппи удалился, и во время его отсутствия на тему о его находчивости и уме были сказаны очень лестные слова, причем проводились возмутительно несправедливые сравнения между ним и Бертрамом.
