православный християнския веры крепкому и непреклонному истинному поборнику и правителю, сыну святыя Церкви и нашего смирения, великому государю царю и великому князю Борису Федоровичу всеа Русии самодержцу» [14].
Первым делом Иов объявил, о чем написал ему Годунов в грамоте, пришедшей в столицу 29 мая: что в поход Борис Федорович отправился «советовав со мною, богомольцем своим, и со всем вселенским освященным собором» (а не с Боярской думой!); что в ставку постоянно приходят вести о собрании в Крыму многочисленных воинских сил; что «государь» готов крепко стоять за церкви и христиан против хана и просит молиться о даровании ему победы.
Поблагодарив Годунова за послание, Иов подробно перечислил, за что он молит Бога, и объявил, что идет война за саму «православную хрестьянскую веру, еже в поднебесней якоже солнце сияет… на ню же свирепствует гордый он змий, вселукавый враг дьявол, и воздвизает на ню лютую брань лукавым своим сосудом — безбожным царем и его пособники поганых язык» (то есть из нехристианских народов).
Красноречиво живописав, сколь могучая помощь небесных сил способствует победе Годунова над Крымской ордой, Иов уподобил его Моисею, Иисусу Навину и иным библейским героям, избранным Богом для освобождения Израиля: «Тебя же да подаст Господь свободителя нам, новому Израилю, христоимянитым людем, от сего окаянного и прегордаго хвалящагося на ны поганого Казы–Гирея царя!»
Рефреном в грамоте Иова звучит утверждение, что Годунов Богем поставлен на российский престол: «Богом утвержденный царю… Тако глаголет Господь: Аз воздвигох тя царя правды… Се твердое, и честное, и крепкое царьство даст Господь Бог в руце твои, Богом утвержденный владыко, и сыновом сынов твоих в род и род и во веки…»
Опережая события, Иов пишет, что радуется и веселится, «слышаще доблести твоя и крепость, Богом данную ти победу». Патриарх славит мужество и храбрость войска и обещает спасение душ всех ратоборцев, которым случится погибнуть за веру и народ христианский. В конце патриарх отмечает, между прочим, «царьское остроумие» и «богоданную премудрость» Годунова, как бы невзначай связывая его с библейскими текстами, обещавшими отмеченным Премудростью Божией лицам власть над земными владыками.
В свою очередь, «царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии» писал патриарху Иову как «твердому столпу православия, источнику неоскудну духовных учений, ревнителю благочестия, пастырю недремательну церковному благолепию, архиерею Богодухновенному, в духовных подвизех вышеестественному, от Бога препрославлену» [15].
Согласно царской грамоте, патриарх должен был распространить в Москве сведения, будто Казы–Гирей собирался послать на Русь передовой отряд «резвых людей 20 000», «а самому бы оплоша нас тою войною… итти со всем собранием на наши украйны и к Москве прямо!». Однако услышав про своевременно собранные Годуновым войска, хан устрашился и прислал мирное посольство.
Получив это известие, Иов отправил под Серпухов архиепископа Смоленского и Брянского Феодосия с грамотой Годунову, в которой «многие похвальные слова писал». В ответ 30 июня Борис Федорович еще пуще похвалил патриарха, не забыв и себя [16]. Он хотел, чтобы в столице было известно, что крымский хан желает быть в дружбе именно с ним — царем, с которым стремятся быть «в дружбе и любви» «все великие государи», включая германского императора, персидского шаха, королей Испании и Франции.
Годунов желал, чтобы в Москве ему была устроена воистину царская встреча, и Иов ее организовал. Помимо прочего, он сам произнес пламенную речь, приветствуя «победителя», который «потщался… от Бога данный… талант сугубо преумножити и показал еси великие труды и подвиги». Патриарх утверждал, что Бог помог Годунову, которого «крымский нечестивый царь Казы–Гирей со всеми своими злочестивыми агаряны убояся и устрашися зело».
Патриарх призвал собравшуюся на встречу государя знать и всенародство молиться о «благодарованиях» Бориса Федоровича, «еже подвиг свой велий сотворил еси и свободил еси род христианский от кровопролития и пленения безбожных агарян!» Затем, как гласит приписка к тексту речи Иова, он с архиереями и «всенародным множеством перед царем государем и великим князем Борисом Федоровичем всеа Русии самодержцем падают на землю, от радости сердечныя благодарные многия слезы изливают».
Встав, все радостно приветствуют Бориса Федоровича, хваля его дарования и «здравствуя» новоутвержденное «скифетросодержание» [17]. Торжественная встреча 2 июля прошла вполне благополучно, однако Годунов все еще опасался открыто вступить на престол. Сразу после празднества он вновь скрылся в Новодевичьем монастыре, оставив свои дела в столице патриарху.
Иов должен был провести общую присягу государю, без которой Борис Федорович не решался короноваться. Честолюбивого опричника не устраивал составленный Иовом Чин венчания на царство, в котором все функции царедворцев берут на себя архиереи, а бояре не упоминаются вовсе [18]. Конечно, это был проект, приготовленный патриархом на крайний случай, и он не понадобился.
Июль и август 1598 г. прошли в напряженной работе патриаршей канцелярии и самого Иова, стремившихся узаконить восшествие Годунова на царский престол Рюриковичей. От московского первосвятителя потребовалась не только политическая изворотливость, но и талант историка, которым Иов, впрочем, в полной мере обладал. Он прекрасно понимал значение своевременного письменного изложения событий под выгодным автору углом зрения, чтобы оставить о себе и своих союзниках «потребную и лепую память» [19].
Историки в последние десятилетия много спорили о летописании, которое велось при дворе патриарха Иова, продолжавшего традицию русских митрополитов. Хотя текст летописи Иосифа, келейника патриарха, восстанавливается по сохранившимся памятникам не вполне уверенно [20] , ясно, что одной этой летописью работа приближенных Иова и его самого не ограничивалась. Однако при всей многоценности патриаршего летописания конца XVI — начала XVII в. главные достижения Иова и его помощников как историографов относятся к области документальных и публицистических сочинений. Именно здесь изложены ретроспективные взгляды и оценки, оказавшие самое сильное влияние на современников и потомков.
Мы уже видели, сколь устойчивыми оказались взгляды на учреждение патриаршества, выраженные в Сказании — историко–публицистическом сочинении патриаршей кафедры, убедились в значении других исторических высказываний Иова. А составлением нового документа Утвержденной грамоты об избрании царем Бориса Федоровича, он сумел настолько запутать историков, что они до сих пор пребывают в жарких спорах, когда, как, в связи с какими событиями она появилась, что в ней ложно, а что соответствует истине.
Именно такая неясность и требовалась Иову, ибо доказать законность восхождения Годунова на царский престол было нелегко. Еще в Соборном определении, составленном в марте и описывавшем события 17 февраля, патриарх утверждал, что помимо завещания царства Годунову Иваном Грозным и Федором Иоанновичем, тот был избран на царство. Однако обнародовать эту версию Иов, как мы помним, не решился.
В последующие месяцы патриарх совершенствовал свою версию, одновременно добиваясь, чтобы под составлявшимся и пересоставлявшимся документом подписывались сначала явные сторонники Годунова (прежде всего члены подчиненного Иову освященного собора), а затем все большее и большее число лиц, изображающих «общее» мнение россиян.
Что же патриарх предлагал подписать? Знаток отечественной истории, прежде всего, рассказал, что «великих государей царей росийских корень изыде от превысочайшего цесарского (императорского) престола и прекрасноцветущего и пресветлого корени Августа кесаря, обладающего вселенною». Именно от него, по преданию, происходил первый «князь великий Рюрик». Но во времена Иова от Рюрика вело происхождение множество княжеских родов.
Во избежание посторонних притязаний патриарх подробно проследил преемственность «потомков Августа» на великокняжеском престоле, умело сгладив противоречия, связанные с перипетиями многовековой борьбы за власть, и подчеркнув заслуги избранных лиц вплоть до Ивана Грозного и Федора
