Тектология (всеобщая организационная наука). Книга 2

несовместимых элементов окончательно устраняются, другие окончательно упрочиваются.

В нашей психике многие образы памяти бывают сформированы путем слияния одно за другим целых тысяч, и даже более, впечатлений от одного и того же объекта. Биологическая копуляция и «конъюгация» ограничиваются почти без исключений, насколько мы теперь знаем, одним актом и одной парой клеток; слияния социальных комплексов нередко выходят из рамок одной пары, но лишь незначительно: слияние трех, четырех, пяти народностей, нескольких организаций и т. п. Почему это так? Причина лежит, по-видимому, в различной степени взаимной подвижности элементов, от которой зависит большая или меньшая легкость проникания элементов одного комплекса в другой. По той же причине для молекулярно-организованных систем твердое состояние затрудняет конъюгационные процессы[24].

Частичное взаимопроникновение психических комплексов есть явление столь же обычное и постоянное, как их полное слияние. Его можно наблюдать почти при всякой тесной ассоциации родственных друг другу образов. Например, чем больше мы находим сходство между двумя лицами, тем больше мы в своих представлениях бессознательно «приписываем» им общих элементов и тем больше бессознательно отбрасываем» наиболее мелкие черты их различия: процессы подбора, типичные для конъюгации. Если бы наше самонаблюдение было тоньше, то, по всей вероятности, мы во всякой ассоциативной связи по сходству нашли бы тот же конъюгационный характер.

На этой основе возможности обобщения увеличиваются во много раз. Например, когда найдены были некоторые общие черты между Землей и каким?нибудь Марсом, то в представление о Марсе бессознательно и необходимо оказалась внесена масса новых элементов из представления о Земле, такая масса, которая, без сомнения, далеко превосходит действительно наблюдавшиеся элементы общности. Но и представление наше о Земле, коиъюгируясь в астрономии с представлениями о других планетах, изменилось во многом благодаря проникшим в него при этом новым элементам и связям. Так, из представления о Земле исчезли «свойства» неподвижности, центрального положения среди мира, преобладания по величине над другими объектами вселенной и т. п.; прибавились «свойства» подвижности в пространстве, ньютонианской связи с другими небесными телами и т. д. Все это — результаты множественных и сложных процессов конъюгационного подбора, взаимной частичной ассимиляции вступивших в связь комплексов.

4. Обобщение верное и неверное. Обобщение может быть истинным или ложным уже в самой своей основе, в той ассоциации представлений, которую оно организует. Между тем ассоциация по сходству, взятая непосредственно, как таковая, не может быть ошибочной: раз общие элементы в двух представлениях имеются, то естественна и нормальна ассоциация, причем, разумеется, она и «верна», поскольку эти общие элементы существуют. Если образы кита и акулы, получившиеся в сознании моряка путем восприятия этих двух животных, на деле заключают в себе сходные черты, то нет еще никакого заблуждения в том, что это сходство сознается и что представление о ките ассоциативно влечет за собою представление об акуле, а равно и наоборот. Откуда же в обобщении этих двух образов берется тот характер специфической спорности, который выражается в дилемме «истинного ложного»? Ибо старинное обобщение, выражаемое словами «кит и акула — большие рыбы», не только может оспариваться, но и прямо ошибочно.

Оно могло оказаться неверным только потому, что заключает в себе нечто гораздо большее, чем констатацию тех совпадающих элементов,, которые были найдены при непосредственном восприятии обоих объектов. Обобщение в том виде, как оно тогда сложилось, «приписывало» киту такие особенности, как жабры, плавательный пузырь, размножение икрою, и проч., бессознательно «устраняя» те заметные особенности, которые отделяют его от акул и других рыб: совершенно иное строение хвоста, сосцы и т. п. Все эти изменения в познавательном образе кита, очевидно, возникли из конъюгационных процессов, все они продукт так называемого «истолкования», преобразующего данные опыта, а в действительности именно взаимного проникновения психических комплексов с сопровождающим его подбором, положительным и отрицательным[25].

Однако при самом сближении образов кита и акулы конъюгационные процессы протекают, мы это знаем, совершенно таким же способом, как при всяких других сближениях, например, образов кита и слона, акулы и сома и т. д. Почему же обобщение, возникшее в первом из этих случаев, оказалось неверным, тогда как другие обобщения того же порядка: «акула и сом — рыбы», «кит и слон — млекопитающие», — эти обобщения признаются истинными? Очевидно, причина лежит не в методе, а в иных условиях.

Ошибочность старинного обобщения не могла быть установлена до тех пор, пока практика не ознакомила людей с действительной анатомией кита. Что тогда получилось? Из новых восприятий возник новый, более полный и содержательный образ «кита», он должен был слиться с прежним, как сливаются результаты последовательных восприятий одного и того же объекта[26]. При этом слиянии множество элементов прежнего представления были устранены отрицательным подбором как несовместимые с содержанием и строением нового; у кита не нашлось ни жабр, ни плавательного пузыря, ни икры; обнаружены были легкие, млечные железы и проч. Устраненными оказались именно те элементы или черты строения, которые были внесены в представление предшествующим конъюгационным процессом. Этот отрицательный подбор и выражается формулой: «обобщение неверно». Она означает: результаты прежнего конъюгационного сближения уничтожены новым. Если бы результаты конъюгации подверглись на основе последующих впечатлений положительному подбору, то это было бы выражено формулой: «обобщение подтвердилось».

Обычно применяемые для характеристики подобных соотношений понятия «проверка», «сравнение» разлагаются с тектологической точки зрения на множественные акты конъюгации и подбора.

5. Конъюгация диалектов и языков. Тут перед нами иллюстрация применимости тех же схем к таким сложным и абстрактным комплексам, как идеологические системы речи. Большинство развитых языков нашего времени образовались путем слияния двух или нескольких родственных областных наречий. Частичное же взаимопроникновение разных диалектов и языков, соприкасающихся между собою в мировой сети сношений, наблюдается постоянно, на каждом шагу. Нет надобности специально доказывать, что при этом происходит и усложнение находящихся во взаимодействии систем речи, и возрастание их внутренней разнородности, и умножение возможностей развития, и разнообразные процессы подбора, приводящие к вытеснению одних слов или грамматических форм, укреплению других. Здесь все это выступает так наглядно, что даже при минимальном знакомстве с развитием языков не может возбуждать никаких сомнений.

Заимствование слов представляет первый момент этих изменений: оно соответствует непосредственному смешению элементов состава сближающихся систем. Затем, в зависимости от него — второй момент, неизбежная, хотя часто незаметная в своей постепенности, перестройка внутренних отношений системы, форм, связей, комбинаций.

Английский язык создался путем настоящей «копуляции» старофранцузского. с одним из германских. Поразительно быстрое развитие английского языка и его высокое совершенство в смысле гибкости и сжатости выражения могут служить образцом жизненного значения конъюгационного метода в его удачном применении. Но мы видели, что жизненная выгодность конъюгации зависит от степени родства или однородности сливающихся комплексов. В данном случае оба языка принадлежали к одной, арийской семье и были близки по своему строению. Результаты иного рода получились при соединении французского языка с весьма далекими от него по происхождению и по всему складу африканскими наречиями: жаргон, на котором говорят негры в вест-индских колониях Франции[27]. Это, по свидетельству знающих его, диалект варварский и жалкий, лишенный как гибкости французского, так и живой образности настоящих негрских языков, лингвистический ублюдок, напоминающий по нескладности и неспособности к развитию ублюдков биологических.

Не раз делались попытки выработать новый, универсальный язык, который смог бы заменить и вытеснить все теперь существующие; некоторый успех, весьма, впрочем, ограниченный и далекий от поставленной задачи, имели «волапюк»[28] и затем «эсперанто». Способы выработки были по существу конъюгационные: изобретатели старались слить воедино все, что было, по их мнению, «лучшего» в наиболее развитых и распространенных языках нашей эпохи. Задача