Тектология (всеобщая организационная наука). Книга 2

т. д. По этим меркам и в этой пропорции заготовляется одежда еще заранее. А если бы готового статистического обобщения не было и одежду пришлось шить заново — пришлось бы просто подсчитать данные о росте и объеме груди, собираемые при приеме в армию; по ним портные сразу могли бы вести массовую закройку. Очевидно, именно это положение имелось в нашем примере, только с заменой людей стеклянными трубками, а одежды — термометрическими шкалами. Пленный немец предложил сразу сделать десять тысяч трубок, опустил их в воду низшей температуры, с какой начинается медицинская градуировка, затем, отметивши этот уровень, в воду высшей требуемой температуры. Оказалось, что у двух-трех тысяч достаточно совпадающая разность уровней, чтобы для них можно было сделать общую шкалу; еще у тысячи или больше по одну сторону уровня и у стольких же по другую?тоже можно приготовить две достаточно точные общие шкалы и т. д., отбрасывая несколько сотен чересчур отклоняющихся, недостаточно обобщаемых. Самое обычное соотношение обобщающего и репрезентативного подбора.

Любой агитатор, являясь на митинг, также видит перед собой человеческие экземпляры в массовых вариациях, также должен снимать с них обобщенные мерки, чтобы предложить для их политических душ массовый идейный костюм, который в достаточной мере подходил бы к ним. Агитаторы начинающие большей частью не понимают этого и платятся неудачами, ценой которых приходят мало-помалу к надлежащим методам. И здесь много лишних затрат энергии благодаря тому, что не обобщен тектологически однородный опыт разных областей.

§ 5. Познавательный подбор

Мы рассматривали подбор как метод практический в трудовой жизни людей, и как метод объяснительный, основанный на применении схемы практического — в познании. Но подбор и для теоретической деятельности — не только объяснительная схема, а и непосредственно применяемый в самой технике этой деятельности прием. Человек не только оперирует понятием подбора для объяснения тех или иных фактов опыта, но и выполняет планомерный подбор над понятиями. Поясним это примерами.

В математике для численного решения уравнений высших степеней употребляют, между прочим, такой прием, что, найдя приблизительные рамки для искомой величины X, испытывают одно за другим возможные численные решения, подставляя их в уравнение, неподходящие отбрасывают, а наиболее близко подходящие удерживают в качестве более точных пределов для X; между этими пределами опять испытывают разные возможные величины и т. д. Ясно, что здесь подбор непосредственно применяется к численным понятиям. Когда же мы говорим, что при качаниях маятника процесс подбора приводит его к устойчивому равновесию, устраняя одно за другим его крайние положения, то картина весьма сходна с предыдущей, но мы сами не выполняем подбора над понятиями о разных позициях маятника, а только представляем себе, что подбор — не над понятиями, а над самими позициями — выполняется некоторым фактором — средой с ее трениями.

Математика часто пользуется методом доказательства, который состоит в том, что пересматриваются и одна за другой отвергаются разные возможности, пока не остается всего одна, которая тогда и принимается как выражение действительности. Это также прямой подбор понятий или, вернее, их комбинаций.

Но, в сущности, человеческое мышление постоянно работает по этому способу, постоянно ведет подбор понятий и их комбинаций, испытывает их одну за другой, отбрасывает те, удерживает эти и сохраняющийся остаток обозначает как «истину». Самым элементарным выражением этого процесса служит логический закон «исключенного третьего», который говорит:

«Всякий предмет мышления есть либо А, либо не-А, и не может быть тем и другим одновременно». Здесь схоластически сформулирован принцип подбора. А и не-А — символы, соотносительные противоположным направлениям подбора: если одно устраняется, другое остается, и наоборот. При этом формальная логика знает только консервативный подбор — сохранение или уничтожение. О прогрессивном подборе она не имеет понятия; и на такой ее ограниченности Гегель основал некогда ее критику. В следующих иллюстрациях у нас идут рядом удачные и неудачные и сомнительные теоретические применения схемы подбора, в разное время возникшие в науке. По этому поводу мы напомним следующие, по частям в разных местах уже высказанные соображения.

Для тектологии всякая человеческая деятельность является по существу организационной или дезорганизационной; следовательно, всякая деятельность независимо от ее объективных результатов может рассматриваться как частное применение принципов и схем тектологии. Другими словами, ошибочные теоретические построения, неудачные практические попытки оперируют с точки зрения нашей науки такими же организационными методами, как правильные и удачные. Люди не выдумывают ad hoc этих методов: бессознательно или сознательно, но они пользуются теми, которые уже сложились и даны в коллективном опыте. Индивидуально вносимые изменения, по крайней мере, для самых общих и основных методов можно без ошибки считать в каждом данном случае бесконечно малыми. Поэтому если результаты деятельности оказываются нецелесообразными, то это отнюдь не означает, что сама по себе тектологическая схема, которая была применена, должна считаться неверной: последнее могло бы быть только в исключительном случае, если вообще это бывает когда?либо. Ошибки надо искать или в неудачном выборе организационной схемы, или в ее извращении, или в самом материале, познавательном или реальном, который имелось в виду организовать.

Вот почему для принципа подбора, как равно и для других формул тектологии, мы можем брать примеры троякого рода:

во-первых, заведомо верные, т. е. такие, где результаты применения организационной схемы были подтверждены жизнью и опытом; во-вторых, заведомо неверные, т. е. уже опровергнутые построения и попытки; в-третьих, только еще подлежащие проверке, т. е. чужие или свои построения теоретического или практического характера, еще не подтвержденные и не опровергнутые окончательно.

а) Гедонический подбор

Мы ближе рассмотрим одну специальную область прогрессивного подбора, чтобы показать, каким образом применение полученной нами схемы необходимо ведет к преобразованию такой древней жизненно важной науки, как психология. Комплексы сознания, как и всякие иные, могут быть исследуемы с точки зрения их положительного — отрицательного подбора, но для этого надо сначала точно определить, каковы в психике непосредственные проявления этого подбора. И это было бы очень легко, если бы вопрос не был запутан и затемнен в предыдущем развитии психологии.

Здесь не место специально анализировать общую связь психики с физиологическими процессами. Для нас будет пока достаточно той, более или менее общепризнанной концепции, согласно которой факты сознания «параллельны» некоторым изменениям в центральной нервной системе, или связаны с ними «однозначащей функциональной зависимостью»; тот и другой термин обозначает одно и то же, ибо при огромном несходстве психических и физиологических фактов их «параллелизм» есть постоянная функциональная зависимость.

Вопрос принимает, следовательно, такую форму: какие психические явления соответствуют возрастанию энергии центрального нервного аппарата, перевесу в «органах сознания» ассимиляции над затратами, какие — понижению энергии, перевесу дезассимиляции.

Так как всякий процесс в центральном нервном аппарате. за исключением чисто идеального случая полного энергетического равновесия, заключает в себе момент повышения или понижения энергии этого аппарата, то и всякий факт сознания должен заключать в себе искомый коррелятив положительного или отрицательного подбора в центральном нервном комплексе. И так как повышение и понижение энергии соотносительно противоположны, способны взаимно ослаблять или уничтожать друг друга, то и их психический коррелятив должен представлять две стороны или тенденции, способные взаимно уменьшать или нейтрализовать друг друга.

Приняв это во внимание, не приходится долго искать означенного коррелятива: психология до сих пор знает в процессах сознания только один такой элемент, который и постоянно имелся бы налицо, и отличался бы строго полярной двусто-ронностью, это так называемый «чувственный тон», свойственный психическим фактам, или окраска удовольствия — страдания. Полученный вывод тотчас же находит новое подтверждение в том, что именно чувственному тону свойствен наиболее ясный количественный характер, благодаря которому самые несходные психические