солнечной системы современные теории при всем их различии представляют следующим образом: собирание материи, рассеянной в пространстве, — очевидно, наша первая фаза; различные ее перегруппировки и модификации с разрушением многих из них — вторая фаза; переход к тем соотношениям, которые мы принимаем как устойчивые, к нынешней «системе», — консолидация, третья фаза.
Начало тектологического акта есть всегда кризис С. Но и всякий кризис
Триада организационного акта неизбежно вызывает ее сопоставление с триадой диалектики. Именно здесь нам всего удобнее установить соотношение диалектики с тектологией, предвестницей которой она исторически являлась.
В философии Гегеля, затем Маркса диалектика выступает как формальный закон мирового развития — своего рода архитектурная схема мирового процесса, одинаково охватывающая его целое и отдельные его части, стороны, ступени.
Мы не станем рассматривать диалектику в ее собственно гегелевской форме?как закон логического развития вселенной, как схему мирового мышления: умозрительный идеализм?дело прошлого. Сущность же марксовского «материалистического» понимания диалектики такова.
Всякая реально развивающаяся форма заключает в себе противоположно направленные или «борющиеся» силы. Их соотношение, прежде всего количественное, непрерывно меняется в зависимости от всей суммы условий, внутренних и внешних. Пока преобладание остается на одной стороне, форма сохраняется; но чем более оно уменьшается, тем слабее становится ее устойчивость. В тот момент, когда она уничтожается, эта устойчивость исчезает также; тогда «количество переходит в качество», и происходит резкое преобразование формы, переворот, революция, — то, что мы обозначали общим именем «кризиса». Форма «отрицается», переходит в свою противоположность, «антитезис». В нем также возникает внутреннее «противоречие»; и оно, развиваясь аналогичным путем, приводит к «отрицанию отрицания» или «синтезису», представляющему формальное сходство с «тезисом», но обогащенному содержанием или усовершенствованному по сравнению с ним.
Обычные иллюстрации: нагревание воды изменяет «количественно» ее температуру, а с ней соотношение противоположных структурных сил, именно сцепления и давления пара; при 100 °С это количество переходит в качество, перевес сцепления над давлением пара уничтожается, и вода кипит, переходя в свое «отрицание»; зерно пшеницы также «отрицается» своим прорастанием и переходит в свой антитезис — целое растение; оно же «отрицается» процессом образования семян, переходя в синтез, формально сходный с тезисом, но обогащенный по содержанию, — зерна отмирающего колоса. Этот закон фаз принимается, надо заметить, не в столь универсальном смысле, как в учении Гегеля, а лишь как весьма распространенный в природе, — так характеризует его Энгельс в «Анти-Дюринге»[88]. При этом никакого определенного правила, выражающего противоположность смежных фаз, здесь не указывается; в каждом конкретном случае характер ее устанавливается опытом: растение — «антитеза» зерна, из которого выросло, вода — «антитеза» льда, таянием которого получилась, меновое общество — натурально-хозяйственного, разложением которого порождено; отрицанием единицы может быть минус единица, но также нуль и т. д. Никаких способов для предвидения, во что выльется отрицание формы в каком?либо новом случае, не намечается; принимается только возможность формально противоположить
На примере эволюции семени в растение сопоставим старую триаду с тектологическим актом. В нем исходный пункт не просто зерно, — тектологически оно не может мыслиться без отношения к среде, — а соприкосновение зерна с активностями почвы, их проникновение в него, взаимодействие живого с неорганическим: все это и составляет момент первично-конъюгационный. На его основе происходит ряд системных дифференциации — образование разных тканей с изменяющимися соотношениями, тяготеющими к дополнительным, и с неизбежным также дезорганизационным моментом в виде частичных разрушений, болезней роста и проч. На основе же этих процессов выступает консолидирующая тенденция — контрдифференциации, с одной стороны, разъединяющие дезингрес-сии — с другой. Тенденция эта завершается в созревании, максимально развертывающем активности растения и закрепляющем результаты его развития в новых семенах, носителях и прежней наследственности, и приобретении нового пережитого цикла; но она может также завершиться и простым распадом в неорганические равновесия.
Такая схема динамически универсальна, охватывает всякий тектологический акт и в его целом, и в его даже минимальнейших частях. За любой «бесконечно малый» промежуток времени данный комплекс проходит и фазу некоторого общения со средой, и возникающие из нее, хотя бы еще более «бесконечно малые» системные расхождения с их дез-организационными моментами, и на основе этих последних — соответственные консолидирующие тенденции, как бы ничтожны ни были их проявления.
Конечно, как всякая тектологическая схема, и эта по существу формальна. Тем не менее в отличие от старой диалектической триады она указывает путь и связь организационных изменений, следовательно — линии, по которым их надо искать.
Затем, сравнивая конкретное применение, сразу же легко заметить, насколько прежняя триада менее динамична. В ее начале находится зерно как данная форма, зерно, так сказать, «само по себе»; для нас же этим началом является не статически данный комплекс, а его конъюгация с элементами среды; это можно с одинаковым правом и одинаковой неточностью назвать как отрицанием, так и утверждением зерна:
отрицание потому, что это есть начало нарушения наличной его структуры; утверждение потому, что это его жизнь, его функция как семени. Вторая фаза — не весь, неопределенно взятый процесс роста колоса, а определенная сторона его развития, которая заключается в прогрессивных расхождениях его тканей, группировок его элементов с возникающими отсюда «противоречиями» не в смысле диалектической противоположности, а в смысле фактической дезорганизации, большего или меньшего масштаба. Наконец, третья фаза — не сама конечная форма, а другая сторона процесса развития, идущая следом за первой: консолидирующее форму устранение крайностей и противоречий этого расхождения через дальнейшие конъюгации разошедшихся группировок и разграничительные дезин-грессии. А начальная и конечные формы в том их абстрактном значении, какое принимается старой триадой, для нас — лишь условно фиксированные анализом, мыслимые пределы крайних фаз.
Итак, с нашей точки зрения, старая диалектика еще недостаточно динамична и в своем голом формализме оставляет невыясненной общую механику развития, разве лишь минимально ее намечая.
Но мало критиковать, надо объяснить. В чем сущность прежней схемы? В чем ее ценность, которая исторически остается несомненной? Разгадка лежит в самом понятии антитезы, «противоположности».
Вода «противоположна» льду, растение — семени, из которого развилось, и т. п. Но ведь вода и лед сохраняют огромное множество общих свойств, физических, химических и иных; этих общих свойств гораздо больше, чем различий; где же тут «противоположность»? Она состоит именно в том, что мы
Таким образом, отношение «тезиса» и «антитезиса» есть просто
Мы уже не раз отмечали колоссальную распространенность по всей линии бытия процессов «циклических» или «колебательных», — для тектологии, как и для математики, оба понятия означают одно и то же; разница в выборе графических символов. По-видимому, нам известно всего два «способа сохранения» форм: подвижное равновесие, при котором ассимиляция с дезассимиляцией идут параллельно и уравновешиваются непосредственно, и периодическое колебание, при котором нарушение их равновесия в одну сторону сменяется нарушением в другую, так что уравновешение происходит во времени. Есть даже
