еще долго, если бы некое зрелище не заставило его умолкнуть посреди арии. По лужайке гулял с сигаретой высокий молодой человек, как две капли воды похожий на его племянника Алджи.
Со второго и более пристального взгляда Генри уяснил причину этого сходства, а именно, что по лужайке действительно разгуливает его племянник, и в праведном гневе устремился вперед с видом дядюшки, который намерен потребовать объяснений.
— Алджи! Какого черта ты здесь делаешь?
Алджи обернулся с радушной улыбкой. Он любил главу семейства и сожалел, что практически лишен удовольствия его видеть.
— Ах, Генри, я все гадал, когда ты выйдешь из-за левой кулисы, или как там это называлось в твои театральные дни. Ты прекрасно выглядишь.
— Плевать, как я выгляжу.
— Мне — не плевать, — с мягкой укоризной отвечал Алджи. — Я день и ночь тревожусь о твоем здоровье. Я только что говорил себе: «Интересно, как там Генри. Надеюсь, здоров. Ни головокружений, ни потливости, ни икоты или тошноты». Рад видеть, что ты цветешь. У меня камень с души свалился.
— Сколько раз я говорил, чтобы ты не смел сюда соваться?
— Прости, не помню, Однако, боюсь, тебе придется меня пустить — по крайней мере, на то время, пока здесь гостит мистер Стикни.
— Что?!
— Как только он вернется с шоколадом, он возьмет меня к себе камердинером.
— Что?!
— Ты всегда твердил, чтобы я шел работать, вот я и пошел. Однако на самом деле все глубже. Ты видел Джейн?
— Минуту назад.
— Она тебе объяснила?
— Что?
— Наши планы, как тебе помочь. Она пришла ко мне в гостиницу и рассказала про пресс-папье.
— Что?!
— Ты все время говоришь «что». Искренне советую тебе избавиться от этой привычки. Да, насчет Стикни и украденного пресс-папье. Я выкраду его обратно, мне, как камердинеру, это раз плюнуть. Наверняка он спрятал его где-то в комнате, я буду постоянно туда заходить. Думаю вернуть Твое пресс- папье в рекордное время. Учти, для кого попало я бы это делать не стал, потому что всегда есть шанс, роясь в вещах, обнаружить его за спиной, а это, согласись, более чем неприятно, но, несмотря на твою странную привычку бегать от меня и не пускать меня в дом, я всегда был к тебе расположен и готов рискнуть.
— О, Господи! — сказал Генри. Он напряженно думал.
Меньше всего он хотел делиться тайнами с Алджи, чьей сдержанности не очень-то доверял, однако порой обстоятельства бывают сильнее нас, и сейчас был именно такой случай.
Уэнделл Стикни решительно отказывается нести пресс-папье на почту и не доверяет эту задачу Генри. Однако он наверняка согласится, чтобы посылку отнес камердинер. Лучшего выхода не придумать.
Решать надо было быстро, и Генри больше не колебался.
— Алджи! — воскликнул он. Алджи поднял руку.
— Я знаю, что ты скажешь, Генри. Хорошо бы в мире было больше таких племянников, ибо именно в них он нуждается. Так?
— Нет.
— Нет? — уязвленно ответил Алджи. — Конечно, мне благодарности не нужно, однако немного признательности не помешало бы.
— Ты можешь сохранить тайну?
— Не помню, чтобы такое случалось, но попробую.
— Тогда слушай, — сказал Генри и, предварив свои слова строгим наказом ничего не говорить Джейн, не то она на корню зарубит всю эту затею, выложил племяннику факты.
Алджи слушал дядю с новым уважением. Он никогда бы не подумал, что у Генри достанет хладнокровия и дальновидности, чтобы задумать такой план, а уж тем более — чтобы провести операцию, в которой малейший неверный шаг чреват сроком в кутузке. Его энтузиазм рос с каждым словом. Когда Генри закончил рассказ, Алджи объявил, что с искренним удовольствием поможет в столь благородном деле.
— Давай повторим основное. Слабость духа мешает Стикни самому отнести посылку.
— Да.
— И он не позволяет сделать это тебе.
— Да.
— И ты хочешь, чтобы он поручил это мне.
— В точности.
— Считай, что уже поручил. Быть может, в чем-то я не силен, но уж пакет донести до почты способен. Однако мне пришла в голову мысль, — сказал он. — Раз не надо выкрадывать пресс-папье, зачем мне идти в камердинеры? Меня совсем не увлекала эта перспектива, я согласился только ради тебя. Правда, Джейн говорила, что обязанности человека, служащего под знаменами Стикни, довольно легки, но я спрашиваю себя,
При словах «на несколько недель» у Генри по спине пробежал холодок, но поскольку он был, как сказал Алджи сестре, в сущности славный малый, испуг быстро прошел. Если повезет, подумал он, удастся избавиться от племянника задолго до названного срока. Он уже выставлял Алджи за дверь, сумеет выставить снова. Тут главное — настойчивость и воля к победе.
— Хорошо, — сказал он, — но послушай, Алджи. Как только пресс-папье будет у Стикни в банке, я получу чек на тысячу фунтов…
— Это замечательно.
— И любая попытка с твоей стороны запустить в них лапу…
— Мой дорогой Генри!
— …будет пресечена на корню. Я хочу, чтобы ты это усвоил. Тебе ничего не светит..
Алджи успокоил его взмахом мундштука.
— Конечно, конечно, конечно. У тебя нет ни малейшего повода для беспокойства. У меня в мыслях не было откусывать от твоей доли. Вполне достаточно, если ты позволишь погостить у тебя неделю или чуть больше.
— Зачем?
— Я надеюсь заинтересовать Стикни деловым предложением.
— Н-да. Ну, в таком случае…
— Вот и хорошо. Генри задумался.
— А камердинер?
— Что, камердинер?
— Стикни ждет камердинера. Как мы объясним…
— Куда он делся? Очень просто. Скажи, что он приехал, взглянул на дом и умчался, как нимфа, вспугнутая во время купания. Любой тонко чувствующий камердинер при взгляде на Эшби-холл почувствует, что ему будет лучше в другом месте.
Генри с минуту молча смотрел на родовое гнездо, потом согласился, что причина вполне убедительная.
— Ладно, только я должен буду объяснить все Келли.
— А я — Джейн. Скажу, что сдрейфил и пошел на попятную. Она поверит. Кто это там?
— Где?
— В аллее.
— А, это Стикни.
