Фишер. Он весь семестр ждал случая похитить тебя.
— Уайт! Так это — Сэм Фишер? — Огден восхищенно поцокал. — Слушайте-ка, да он молоток!
— Они отправились за остальной шайкой.
— А чего вы копов не вызвали?
— Они провод перерезали.
Его это только позабавило и восхитило. Он широко улыбался, маленький негодяй.
— Да, молоток! — повторил Огден. — Вот уж точно ловкач! На этот раз он меня похитит. Держу пари на никель, что победит он!
Меня его отношение раздражало. Он, причина всех треволнений, воспринимает их как спортивное состязание, устроенное ради его потехи! Что бы ни случилось со мной, ему ничего не грозит, но это меня не утешало. Если б я считал, что мы друзья по несчастью, то смотрел бы на толстого гада дружелюбнее. Но теперь я едва удерживался, чтобы не стукнуть его.
— Если уходим, нам лучше не терять времени, — подсказала Одри.
— Думаю, попробовать стоит.
— Что такое? — всполошился Золотце. — Куда еще уходим?
— Мы хотим выбраться через черный ход и попытаться ускользнуть в деревню.
Комментарий Золотца был короткий и деловитый. Он не стал смущать меня похвалами моему стратегическому гению.
— Дурацкая игра! — прокомментировал он. — В такую-то дождину? Нет уж, сэр.
Это новое осложнение взорвало меня. При планировании своих маневров я принимал, как само собой разумеющееся, что участвовать он будет охотно. Теперь я смотрел на него, как на лишний багаж, помеху для отступающей армии. Причем, заметьте, еще и бунтовщика. Взяв мальчишку за шиворот, я встряхнул его, дав выход своим чувствам. Это оказалось разумным. Такой довод он понял.
— Ой, да ладно! — буркнул он. — Как хотите. Пойдемте. По мне, это полная дурость.
Даже если бы ничего больше не случилось, хватило бы отношения Золотца, чтобы погубить наше бегство. Важнее всего для победы, чтобы самую слабую надежду воспринимали с энтузиазмом; Огден же с самого начала омрачил дело унынием. Раздраженный, сонный, он осуждал все и вся. Пока мы шли к задней двери, он сыпал оскорбительными замечаниями. Я угомонил его перед тем, как тихонько отодвинуть засов на двери, но он уже столько наговорил, что пыл мой окончательно угас. Не знаю, какой эффект произвело бы на Наполеона, если бы его армия — скажем, перед Аустерлицем — называла его маневры «дурацкой игрой» а его самого «чурбаном» и «олухом». Черный ход «Сэнстед Хауса» выходил на узкий, мощенный плитками двор, закрытый со всех сторон, кроме одной. Налево располагался сарайчик, где хранился уголь, приземистое строение, похожее на амбар; направо — стена, возведенная архитектором по чистой прихоти. Никакой цели я так и не смог обнаружить, хотя там устроился кошачий клуб.
Сегодня вечером, однако, я благодарил небо, что эта стена есть. Она послужит нам важным прикрытием. Прячась за ней, мы сможем обогнуть угол сарайчика, потом войдем в конюшенный двор и, сделав крюк через футбольное поле, избежим захода на дорогу. Именно дорога, по моему мнению, представляла самую опасную зону.
Нытье Золотца, которого я временно сумел угомонить, возобновилось с новой силой, когда дождь, врываясь в открытую дверь, стал поливать нас. Что и говорить, не самый идеальный вечер для прогулок. В конце двора ветер задувал в простенок с удвоенной силой, там было узкое пространство. Местечко напоминало Пещеру Ветров под Ниагарским водопадом, и впечатление усиливалось из-за потоков воды, льющихся нам на голову. Золотцу всё это показалось неприятным, о чем он и заявил.
Я вытолкнул его под дождь, несмотря на все протесты, и мы начали пробираться через двор. На полпути к первому важному пункту — углу сарая, я остановил экспедицию. Наступило минутное затишье, и я воспользовался случаем, чтобы прислушаться.
Откуда-то из-за стены, близко к дому, донесся приглушенный рокот автомобиля. Возвращалась осаждающая команда.
Терять времени было нельзя. Очевидно, возможность нашего побега еще не пришла в голову Сэму, не то он вряд ли оставил бы дверь без охраны, но обычная его проницательность, несомненно, очень скоро исправит ошибку, так что свобода действий исчислялась буквально минутами. Стало быть, надо как можно скорее добраться до конюшенного двора. Как только мы окажемся там, считай, мы прошли линию врага.
Отпустив пинок Огдену, который выказывал склонность к беседам о погоде, я двинулся дальше, и мы благополучно добрались до угла сарайчика.
Теперь мы достигли по-настоящему опасной стадии в нашем путешествии. Достроив стену до этого угла, архитектор явно утомился. Оборвавшись внезапно, стена предоставила нам пересечь полдюжины ярдов по открытой площадке, нас ничто не загораживало от взгляда наблюдателей. К тому же, здесь закончилась и плитка двора. Открытую площадку покрывал гравий. Значит, если даже в темноте нам удастся миновать площадку незамеченными, есть риск, что нас услышат.
Подоспела минута для озарения, и я терпеливо ждал его, когда случилось нечто, избавившее меня от проблем. Изнутри сарайчика послышался хруст угля, и через квадратное отверстие в стене, предназначенное для столь мирной цели, как вынимать мешки, выбрались двое. Щелкнул выстрел. С дороги послышался ответный крик. Мы очутились в ловушке.
Я недооценил Сэма. Он не упустил возможности побега через черный ход. Случайности жизни в кризисные минуты решают исход дела. Отверстие, через которое выпрыгнули эти двое, находилось едва ли в двух ярдах позади того места, где стояли мы. Выпрыгни они удачно да приземлись на ноги, то оказались бы рядом с нами, мы и шагу шагнуть не успели бы. Но фортуна распорядилась иначе: пылкое рвение перевесило осмотрительность, и первый из двух, задев ногой за деревянную стену, упал на четвереньки, а второй, не в силах притормозить, приземлился ему на спину и, судя по сдавленному воплю, лягнул его в лицо. Пока они падали, я сумел выстроить план и исполнить его.
— На конюшни!
Я прокричал это Одри, одновременно подхватив Золотце. Она поняла — ведь погубить нас могла бы и секунда, — вмиг нагнала меня, мы побежали открытой площадкой, и оказались в конюшне, прежде чем первый из шайки смутно замаячил в темноте. Половинка деревянных ворот была открыта, другая послужила нам прикрытием. Они стреляли на бегу, наугад, я думаю — было слишком темно и вряд ли они нас видели. Две пули вонзились в ворота, третья угодила в стенку над нашими головами и рикошетом улетела в ночь. Прежде чем они успели выстрелить снова, мы уже были на конюшне и захлопнули за собой дверь. Опустив Золотце на пол, я стал быстро задвигать тяжелые засовы. По плитке прогрохотали шаги и остановились за дверью. Тяжелое дерево ударилось о створки, наступила тишина. Первый раунд был окончен.
Конюшни эти, как и в большинстве английских деревенских домов, в пору расцвета «Сэнстед Хауса» были его славой и гордостью. Какими бы недостатками ни грешили британские архитекторы той поры, при постройке конюшен они никогда не позволяли себе работать спустя рукава. Их строили крепкими, прочными, стены могли выдержать натиск непогоды, а заодно и людей, потому что Буны в то время были крупными лошадниками; тогда люди с деньгами не разменивались по мелочам и благоразумно заботились, чтобы конюшня, где содержался фаворит, была настоящей крепостью. Стены толстенные, дверь прочная, окна забраны решетками. Лучше убежища мы вряд ли могли найти.
При мистере Эбни конюшни утратили свое первоначальное предназначение. Их разделили на три отсека крепкими перегородками. Один превратился в спортзал, другой — в плотницкую мастерскую, а третий, в котором мы находились, остался конюшней, хотя ни одна лошадь и копытом сюда не ступала. Это отделение наш слуга приспособил для чистки обуви, и кормушки, где когда-то хранился корм для лошадей, теперь были отданы под кисти, щетки и банки с ваксой. Туда, где когда-то звучало эхо фаворитских копыт, ставили велосипеды. Пошарив между щетками и банками, я нашел огарок свечи, и зажег его. Я рисковал, конечно, но было необходимо осмотреть помещение. Никогда раньше я не давал себе труда осматривать конюшню, а мне требовалось изучить её географию.
Вполне удовлетворенный тем, что увидел, я задул свечу. Единственные два оконца очень маленькие, находились высоко и были забраны частой решеткой. Даже если враг и станет стрелять через них, мы могли укрыться в десятке местечек. А что лучше всего, даже если дверь и падет под ударами нападавших, у нас есть вторая линия защиты — чердак. Туда можно забраться через люк, по лестнице, приставленной к
