песню. Это и будет Дж. Г. Андерсон, и вот тут-то и наступит момент нанести удар.
И со старомодной учтивостью Мэрвин Поттер вывел Фанни из комнаты. Когда закрывалась дверь, до оставшихся доносились объяснения: «Надпись на манишке, скорее всего, — работа международной банды, и, кажется, я знаю, кто у них главарь».
— Ну, молодец! — воскликнула Динти.
Простак не ответил. У него наступила реакция. Весь — порыв и мощь минуту назад, теперь он страдал от трусливой дрожи, такой же, что часто отравляла дни Оскара Фричи. Как-то, приехав в Монте-Карло, Простак поставил свою последнюю сотню франков на красное, и с теми же чувствами, с какими следил за колесом рулетки, не отрывал сейчас глаз от двери, за которой двое воротил проводили совещание. За утешением и моральной поддержкой он обратился, как будет обращаться до конца жизни, к своей Динти.
— Ты думаешь, они решатся?
— Разумеется.
— А что, если юрист вернется прежде, чем они примут решение?
Он оборвал фразу. В комнату проскользнул Оскар Фричи в обычной своей манере — как-то по-крабьи, словно опасался, что на голову ему рухнет потолок или в него ударит молния. В «Уголке у Майка» Оскар опрокинул три рюмки, но и подкрепившись, казался, как всегда, робким, дрожащим кроликом, который мог бы появиться (хотя как мы видели, и не появился) из портфеля мистера Дж. Бромли Л иппинкотта. Оглядевшись и не увидев юриста, Оскар взбодрился было на минутку, но когда из комнатушки донесся оглушительный голос, опять обмяк.
— Он там, да? — подавленно спросил он.
— Нет, мистер Липпинкотт ушел, — ответила Динти. — Но вернется…
— О… — вздохнул Оскар, совсем сникнув.
— Сейчас его тут нет, — продолжала она, — это Леман и МакКлюр.
— Леман и МакКлюр? Что они тут делают? Черт! — воскликнул Оскар. — Что-то не так с теми бумагами, которые мы подписали? На самом деле они не продали нам шоу?
— Нет, продали, — возразил Простак. — А теперь пожелали выкупить обратно. Я прошу сто тысяч долларов.
— Что!
— То.
—
— Да.
— Господи Иисусе!
Минутная слабость Простака миновала. Он снова стал человеком, который думает на бегу и принимает быстрые решения.
— Слушайте, мой осиновый листочек, — начал он. — То, что можно было назвать пикантной ситуацией, изменилось. Леман и МакКлюр явились сюда с удостоверенными чеками в потных кулачках. Теперь всего лишь вопрос времени, и мы получим сто тысяч долларов, хрустящие и прекрасные. А мой бывший хозяин Дж. Г. Андерсон поджидает меня неподалеку, мечтая продать мне свой отель в Бессемере, штат Огайо. Мы с вами купим его вместе и превратим в величайший отель на свете. Вы ведь не хотите оставаться в шоу-бизнесе? Правда, он не хочет?
— Конечно, нет, — подтвердила Динти.
— Я не хочу? — уточнил Оскар.
— Разумеется, нет! — воскликнул Простак. — Человек вроде вас должен заниматься отелями. Правда, он должен?
— Конечно, должен.
— В тот раз вы говорили, что я должен уйти из отеля.
— О, тогда все было по-другому! Вам понравится Бессемер. Дивное местечко. Послушайте! Я продам вам двадцать пять процентов отеля за вашу долю из ста тысяч. Решено?
— Ну… как…
Простак побарабанил по столу.
— Быстро, быстро! Думайте на бегу! Договорились?
Нужен был человек покрепче Оскара Фричи, чтобы противостоять такому натиску, тем более что Динти вцепилась в его лацкан и стала просительно заглядывать ему в глаза.
— Ну, если вы так говорите… — слабо проблеял Оскар.
— Именно! — воскликнул Простак, и тут Леман с МакКлюром вышли из комнатушки с видом людей, которые пришли к решению, хотя и без особой охоты.
— Здрасьте, — прошелестел Оскар. — Здрасьте, мистер Леман. Добрый день, мистер МакКлюр.
— Как поживаете? — отозвался Джек.
— Неплохо. Правда, у меня какое-то странное ощущение в голове, а горло вроде как…
— Пожалуйста! — перебил Простак, верно рассудив, что эти подробности лучше приберечь для врача Оскара. — Ну, как? — повернулся он к Леману.
У мистера Лемана вроде еще теплилась надежда, что соглашения можно достичь, воззвав к лучшим чувствам Простака.
— Послушайте-ка, минутку…
И умолк, прерванный властным стуком в дверь. Простак с Динти обменялись отчаянным взглядом. Им не нужно было сообщать, кто находится по другую сторону двери. Полчаса прошло, и Дж. Бромли Липпинкотт из фирмы «Липпинкотт, Липпинкотт, Коэн, Манделбаум и Липпинкотт, адвокаты», снова явился к ним. Он мог бы засидеться за стаканчиком в баре, мог бы прогуляться по Бродвею, любуясь столичными видами, мог бы много чего сделать, Но нет! Явился он точно, пунктуально, в оговоренный срок, секунда в секунду.
— Пойду открою, — рванулся было Оскар, всегда готовый услужить.
— Нет-нет! — панически закричал Простак, ухватив его за полу пиджака.
— А?
Простак сглотнул.
— Это всего лишь… всего лишь… Я знаю, кто там. — Одним прыжком он подскочил к двери и запер ее на ключ. Потом отер лоб и вернулся к мистеру Леману. — Так что вы хотели сказать? — спросил он, теребя галстук.
Оскар был не из тех, кто сдается легко. Подвернулся случай оказать любезность, и он ни за что не желал его упускать.
— Но если там кто-то пришел…
— Нет там никого.
Стук повторился, еще громче и требовательнее.
— Ладно, — с большим сомнением сказал Оскар, кося недоуменным глазом на дверь, — верю вам на слово.
— Кто там? — спросил Леман.
— Да так, никто, — ответил Простак, чей галстук превратился в мятую тряпку. — Агент какой-нибудь, книги продает. Кто-то такой… Ну, так нужно вам шоу или нет? — в отчаянии спросил он.
— Послушайте, дорогуша. Сотня штук — это прорва деньжищ. Не можете же вы рассчитывать, что мы… — Леман замолчал, по комнате прокатилось эхо третьего стука. — Ради всего святого, — раздраженно рявкнул он, — чего вы не прогоните этого типа?
Динти взяла ситуацию в свои руки — спокойно, с вкрадчивой ловкостью, столь характерной для женщин, когда они решаются на не совсем честные поступки. Ей было вполне ясно, что ее Простаку не совладать с трудностями, а ведь такую ситуацию — если чуть-чуть по-женски поманипулировать с правдой — легко уладить.
— Мистер Фиппс, — вмешалась она, — никак не может его прогнать. Знаете, кто это?
— Мне плевать — кто, пусть только не барабанит.
— Это человек, который хочет откупить большую часть спектакля, — беспечно бросила Динти.
Мистер Леман пошатнулся.
