— Лично я не умею. Но у меня есть друзья-специалисты. Пригласим Огастеса Ворра.
— Вора?
— Что еще за Огастес?
— Мой камердинер.
— Пока он не попал на собрание методистов, — пояснил Майк, — он был медвежатником.
Терри утратила мрачность. Мало того, лицо ее озарилось радостью.
— Это просто чудо! А он хороший специалист?
— Великолепный. По его словам, имя Ворра высоко ценилось в преступном мире.
— Однако, удачная фамилия!
— Я это заметил по своей тонкости. Вижу, тонки и вы. Приятно представить, что нас ждут словесные поединки у камина. Вообще-то насчет фамилии говорят все, кому не лень, но это — другое дело. Только у нас с вами — тонкий, острый ум.
— Если он обратился, он не станет красть.
— Ничего, убедим. Он увидит, что мы правы. Кроме того, он сноб. Будет счастлив выручить графа. У вас есть корона, Шорти?
— А, что? Корона? Да, где-то лежит.
— Тогда наденьте ее на время переговоров, так это, набекрень.
Советы не пригодились, поскольку раздался громкий стук, потом — возглас «Хо!», и вошел герой, рожденный временем.
— Пришел посмотреть, дорогуша, как вы тут, — сказал Огастес. — А, мое почтение! Не знал, что у вас гости. Пардонт.
Он повернулся, чтобы уйти, но Майк его перехватил.
— Не дурите, Огастес. Вы нам как раз нужны. Мы собирались послать за вами ищеек. Значит, приехали в старый замок?
— Ну! Неплохое местечко. Куда окно выходит? В сад? Вот это да, одни розы! Как говорится, шик- блеск. Что ж, наслаждайтесь, как их, земными благами. Расплата не дремлет.
— К чему эта грозная нота?
— Да так, чувство такое. Как говорится, нечестивый цветет-цветет, да и завянет.
— По-вашему, я нечестив?
— А то как же! Обманщик. Дал бы вам одну книжечку, но я их все в спешке забыл. — Огастес покосился на Терри и произнес, прикрыв рот рукой: — А это, пардонт, что за особа?
— Простите, забыл представить, — сказал Майк. — Ну, Стэнвуда вы знаете. А лорда Шортлендса, скорее — нет.
— Рад познакомиться, — сказал граф.
— Здрасьте, милорд, — отвечал взволнованный Огастес.
— Добро пожаловать в наш замок.
— Благодарствуем, милорд. Это надо же, в замок! Снаружи-то я его видел, как говорится, в молодые дни. Помню, приехал на велосипеде, сэндвичей прихватил…
— Кроме того, — заметил Майк, — вас удивляет, должно быть, что вы вошли в дверь, а не влезли в окно.
Огастес был явно шокирован, и Майк извинился.
— Виноват. Но эту тему мы скоро затронем. Перед вами — дочь лорда Шортлендса, леди Тереза, известная вам по моей корреспонденции. Благодарю, — вставил он, увидев, что верный слуга поднял большой палец. — Рад, что вы одобрили мой выбор. Присаживайтесь, вот — удобное кресло.
— Подложить подушечку, мистер Ворр? — спросила Терри.
— Сигару не хотите? — осведомился лорд Шортлендс.
— Я предложил бы выпить, — сказал Майк, — но Стэнвуд ничего не оставил.
Эти слова были не к месту. Огастес, пребывавший в состоянии, которое буддист сравнил бы с нирваной, а именно — куривший сигару, откинувшись на подушку, поджался и помрачнел.
— Хо! — сказал он. — Опять вы пьете? Ладно, умываю руки. Хотите сгубить печень, дорогуша, губите, мне-то что? Как говорится, полная индифергентность.
Все смущенно помолчали. Майк смотрел на графа, Терри — на Стэнвуда, и с многозначительным намеком. Стэнвуд был не очень умен, но понял, что надо внести мир.
— Вы уж простите, Огастес, — сказал он. — Провинился!..
Огастес цыкнул зубом.
— Он больше не будет, мистер Ворр! Огастес не отвечал.
— Леди Тереза с вами говорит, — мягко заметил Майк. — Кстати сказать, дочь лорда Шортлендса связана по материнской линии с Бинг-Браун-Бингсами и Фостер-Френчами. Конечно, сассекскими, а не этими, из Девоншира.
Огастес словно очнулся от обморока, бормоча: «Где я?» Он поморгал сквозь роговые очки, буквально впивая родовитость Терри, и мгновение-другое казалось, что он отвесит поклон. Во всяком случае, он склонил голову, а суровость исчезла из его взгляда.
— От это да! Ясно.
— Значит, все в порядке? Хвалю. Как кресло? Вам удобно?
— Еще одну подушечку? — предложила Терри.
— Сигару? — вступил в беседу граф.
— Что ж, Огастес, — сказал Майк, довольный своей работой. — Повторю, мы только вас и ждали.
— Вот именно, — поддакнул Стэнвуд.
— Да-да, — сказал граф.
— Мы так вас хвалили, мистер Ворр! — сообщила Терри, понимая, что немного сюсюкает. Что поделаешь, бывают минуты, когда грех не посюсюкать.
Огастес закашлялся. Голова у него слегка кружилась.
— Понимаете, Огастес, — продолжил Майк, — мы влипли. Под «мы» я подразумеваю прежде всего пятого графа Шортлендского, чей род, как известно, восходит к Вильгельму Завоевателю. Услугу, которую вы можете ему оказать, он никогда не забудет. Через годы, в палате лордов, беседуя с графами, а то и с герцогами, он, как и они, станет приводить примеры истинной верности. Один пэр расскажет о секретаре или управляющем, другой (скорее всего, герцог) — о преданной собаке по имени Понго, но лорд Шортлендс затмит их повествованием о вас. Все будут зачарованы. «Хо! — вскричат они, когда он кончит. — Да, это человек. Хотел бы я его увидеть».
Огастес снял и протер очки. Разум его мутился, грудь вздымалась. До сих пор он жил среди людей, говоривших, что придет в голову, а в голову им приходили низменные мирские мысли. Таких речей он практически не слышал.
— Золотые слова, — поддержал хозяина Майк. — Лорда Шортлендса буквально осаждают дворецкие. Часом, вы не видели нынешнего?
Огастес вздрогнул.
— Ну! А вы?
— Несомненно.
— Молились о нем?
— Нет, до этого я еще не дошел.
— Что же вы, а? Я-то думал, он в вас пробудит, как его, сокрушение.
— Нечестивец?
— А то! Самый отпетый грешник. Посланец Сатаны, если они баки носят.
Как сказали бы в парламентских кругах, он встретил всеобщее понимание. Лорд Шортлендс радостно засопел, Стэнвуд сказал: «Точно!», Терри ослепительно улыбнулась, Майк похлопал его по плечу.
— Прекрасно, — сказал тот же Майк. — Если так, слушайте.
Слушая историю марки, Огастес поначалу испугался. Он трижды вскрикнул: «Ого!», словно тьма греховной души все больше открывалась ему, пробуждая отвращение. Майк, несомненно, держал аудиторию.
