— Он тоже видел.
— Вот это да! Что же он подумал?
— Самое худшее. Собирался написать ей письмо, называя вавилонской блудницей.
— Откуда он знает про эту блудницу?
— От Огастеса. А потом он сделал мне предложение.
— Что?!
— Предложение. Я согласилась. Майк задрожал.
— Согласилась?
— Хотела тебе показать…
— Если Шорти пожалеет три гинеи, я сам раскошелюсь на психиатра. Какие предложения? Ты выходишь за меня.
— Да, за тебя.
— Это ясно?
— Ясно.
— Нет, что за легкомыслие! Играет, видите ли, сердцами. Теперь мне придется огорчить старого друга.
— Ты ему скажешь?
— Естественно.
— О, Майк, как благородно! Я бы не смогла.
— Где этот злодей?
— Звонит отцу, в Нью-Йорк.
— А теперь я тебя утешу. Он не будет очень страдать. К концу, когда мы все обговорили, я стал работать на него. Она согласится, как только он попросит. Надо было раньше сказать.
— Да, надо.
— Грешен, люблю нагнать страха. Но Бог с ним, со Стэн-вудом. Его любовные дела нас, в сущности, не касаются. Перейдем к нашим.
— Перейдем.
— Поженимся как можно скорей, а?
— Если хочешь.
— Вот это разговор! Хочу. Только время теряем! Мне уезжать на той неделе.
— Голливудские девицы будут очень рады.
— Там есть девицы?
— Стэнвуд говорит, есть.
— Не замечал.
— А если они закричат: «Майк, наш дорогой!»?
— Обращусь в полицию. Да, так я говорил, поскорей поженимся. Запросто, в регистратуре.
— На Бик-стрит?
— Или на Грик-стрит, не важно. Только не спутай, как невеста Огастеса. А! — сказал Майк, услышав тяжелые шаги. — Ватсон, вот и наш клиент.
Глава XXIII
Сразу было ясно, что разговор по телефону дал свои плоды. Глаза у Стэнвуда сияли, волосы стояли дыбом в тех местах, где он ерошил их от волнения, сам он походил на Пробуждение Души,[34] насколько это возможно. Представьте гиппопотама, узнавшего, что гиппопотамша отвечает на его пылкую любовь, и вы увидите Кобболда-младшего в счастливейшей час его жизни.
— С-с-с… — зашипел он, и Майк, призывая к порядку, стукнул кулаком по столику.
— Сплюнь, — посоветовал он.
Стэнвуд не сплюнул, а сглотнул раза два-три и овладел своими чувствами.
— Сейчас я говорил с Эйлин, — сообщил он.
— Ты хочешь сказать, с отцом.
— Нет, я хочу сказать «с Эйлин». Поговорив с ним, я позвонил ей. Она за меня выйдет.
— Выйдет?
— Да.
Майк нахмурился.
— Постой, постой…
— Ждать не могу, — возразил Стэнвуд. — Надо снова нанять эту машину.
— Однако, — возразил и Майк, — постой минутку. Значит, ты женишься на Эйлин?
— Да.
— А я слышал, ты женишься на Терри.
— Ой, забыл! — спохватился Стэнвуд. — Как же это я? Он немного подумал.
— Да-а… Терри, вы не против?
— Нет-нет.
— Ну и слава Богу.
— Хорошо, что вы все уладили, — заметил Майк. — Потому что Терри выйдет за меня. Не хватало, чтобы ты явился в регистратуру и сказал: «Запрещаю».
— За тебя?!
— Да.
— После того, как…
— Майк мне все объяснил, — сообщила Терри. Стэнвуд подозрительно взглянул на друга. Если он
— Он чист, как снег, — прибавила Терри.
— Чище, — поправил Майк. — Твои подозрения, мой милый, совершенно необоснованны. Спроси свою Эйлин, когда вы встретитесь, и она тебе скажет, что я вел с ней чисто деловые переговоры, не имеющие никакого отношения к так называемому сексу. Между мной и твоей пассией ничего не было и не будет. Если хочешь знать, она мне даром не нужна. Я бы ее и шестом не коснулся.
Стэнвуд обиделся, а Терри спросила, не грубы ли такие метафоры. Майк немного подумал.
— Прости, — сказал он. — Хорошо, коснулся бы, но если шест очень длинный.
— Спасибо, старик.
— Не за что.
— Ну, все в порядке, — обрадовалась Терри.
— Приятно, — заметил Майк, — видеть счастливую любовь.
— Молодец она, — одобрила Терри. — Согласилась, хотя денег у вас нет.
— Денег? — удивился Стэнвуд. — Есть, есть. Забыл вам сказать. Этот очкарик сообщил отцу, что я женюсь на вас, и тот сразу выделил мне сто пятьдесят тысяч. Потому он и звонил.
С этими словами Стэнвуд нырнул в дверь, чтобы поскорей нанять машину.
— Да!.. — сказала Терри, и Майк признал, что больше тут ничего не скажешь.
— Надеюсь, он будет счастлив, — неуверенно прибавила она.
— Еще как, — заверил Майк, — хотя и не в том духе, что мы. Она вообще-то ничего. Любит поговорить о своем последнем фильме, но ему это нравится.
— Духи у нее противные.
— Ему нравятся и они, он мне сам говорил.
— А как насчет верности? Порхать она не будет?
— Да что ты! Тихая, домашняя женщина. Любит читать, в интервью это особенно подчеркивается, любит и стряпать, подвязав простой ситцевый передник.
— Я бы очень хотела, чтобы Стэнвуд был счастлив.
— Не беспокойся, они созданы друг для друга. Оба — чистая слоновая кость, с головы до пяток. А,
