скитальческую жизнь он чаще видел медведей, чем женщин. И вообще Коля просто любит людей и ему приятно возвышать их, хотя бы в собственном воображении.
— Поедем через город, — говорит он, усаживаясь за руль «Москвича», — покажу вам Якутск.
Когда мы с Малышом впервые приехали сюда с Алдана, Якутск был одноэтажным. Деревянные домишки, деревянные мостовые и тротуары, деревянная пожарная каланча и бесконечные деревянные заборы из потемневших досок, продырявленных круглыми отверстиями.
Продырявленные доски остались от плоскодонных судов, — паузков, на которых раньше сплавляли с верховьев Лены продовольствие и товары. На пристанях Якутска паузки разбирали, а доски с отверстиями от деревянных шипов продавали жителям. — города. Единственным городским транспортом были мохнатые якутские лошадки — зимой тащившие сани, а летом громыхавшие по деревянным мостовым допотопными тележками и тарантасами.
Теперь мчимся по асфальтированным улицам. Мимо снуют легковые машины и автобусы. Главные проспекты застроены многоэтажными домами и полны людей. Коля уголком глаза наблюдал за нами. Я не узнавал города. Но странно, Ксана не разделяла нашего воодушевления. Якутск ошеломил ее тридцатиградусной знойностью, деревянностью окраин и несовременностью.
Что делать — все в мире относительно. Мы сравниваем Якутск с тем, прежним Якутском, а Ксана — с Москвой.
Но городу действительно чего-то недостает…
— Зелени!
Ни кустика, ни деревца. Голые улицы изнывают от зноя и пыли. Поэтому он и кажется каким-то неустроенным.
— Мерзлота, — сокрушенно вздыхает Коля. — Вечная мерзлота…
Неподалеку от монументального корпуса Якутского филиала Академии наук примостилось первое каменное здание Якутска — воеводская канцелярия. Старинные постройки — моя страсть, и я прошу Колю остановить машину.
Над сводчатым входом пустая ниша, где прибита была когда-то круглая каменная плита с надписью, вырезанной славянской вязью[1]: «Божиею милостью по указу Великого Государя Царя и Великого князя и Малыя и Белыя России самодержца построены сия палаты лето Господня 1707 при стольниках Юрие Федоровиче и Михаиле Юрьевиче Шишкиных».
Одноэтажные палаты возвели добротно из старинного кирпича. По углам укрепили массивными кирпичными наугольниками (так пытались оградить стены от мерзлотной деформации). Карнизы изукрасили традиционным поясом кирпичей, выставленных ребром, а фасад — арочными окнами и входами с резьбой по камню.
Ходим под сводами, стянутыми железными связями, представляем писцов с гусиными перьями, приказных дьяков и воевод. Тут разбирали челобитные, записывали «расспросные речи» служилых людей, прибывавших с окраин Якутского воеводства, писали «наказные грамоты» приказчикам дальних острогов, собирали подать, чинили суд и расправу, пытали «ослушников и бунтовщиков». Якутская воеводская канцелярия управляла огромным краем от Лены до Чукотки и Камчатки.
По фасаду старинных палат прошли в разных направлениях глубокие трещины. Мерзлота пересилила первых зодчих. Позднее якутские строители научились одолевать ее. Якутские каменные церкви более века стоят на мерзлоте. И держатся они не божьей милостью. Их ухитрились поставить на бревенчатые лиственничные плоты.
Современные многоэтажные здания города строятся на бетонных сваях. Дома слегка приподняты над землей. «Воздушная подушка» предохраняет мерзлоту от таяния, и стены не дают трещин…
С грустью смотрим на боярские палаты. Часть их отдана под склад. Штукатурка обвалилась, в стенах пробиты какие-то двери, в сводчатые окна втиснуты квадратные рамы, резьба по камню отбита…
Наконец выехали за город. О чудо! — вечная мерзлота, а нас окружают великолепные сосны, огороды, картофельные поля. Почему же рядом голый, не защищенный зеленью, пыльный Якутск?
На возвышенности среди сосен красиво вписывается в пейзаж высокое белое здание. По блестящему асфальту, среди зелени лугов въезжаем во владения Института мерзлотоведения Академии наук. Перед зданием — зеленый луг и пруд. Все отлично распланировано, чувствуется глаз художника и размах строителей райского уголка. Не хватает только лебедей и павлинов. Небольшие коттеджи сотрудников института приютились среди зеленых кущ. Машина остановилась у белого домика. Навстречу откуда-то выскакивают два загорелых и белобрысых «вождя индейцев». Наташа и Миша — потомство Малыша. Боевым кличем встречают они гостей.
Наташа быстро остепеняется. Мама в экспедиции. На ее руках двое мужчин, а теперь и гости. Сейчас она гостеприимная хозяйка. Тащит нас в просторную квартиру.
Пока мы приходим в себя, распаковываемся, она хлопочет по хозяйству, отдает директивные указания:
— Миша, нарви салату.
— Папа, вымой тарелки…
Ее распоряжения выполняются беспрекословно. Она маленькая хозяйка большого дома. Коля целыми днями пропадает на работе — сдает отчет очередной экспедиции.
Вечером, когда дети уснули, собрались вокруг стола над картой Якутии. Хотим выбрать маршрут путешествия поинтересней. Сделать это нелегко. Полярную Якутию мы с Малышом исколесили вдоль и поперек. Здесь столько интереснейших мест! Но впереди — Магадан и Чукотка. Надо выбрать самое интересное и нужное — нужное для нашего замысла…
— Только Кулар — западный конец вашей Золотой дуги, — говорит Малыш, указывая на горный хребет в низовьях Яны, — там недавно откопали легендарное золото.
Хребет Кулар — боковая цепь полярной части Верхоянского хребта, он разделяет бассейн Омолоя и Яны. Когда-то мне пришлось пересечь Верхоянский хребет в самой высокогорной его части, далеко за Полярным кругом. Мы едва выбрались из тисков гор, к спасительной Лене. В те времена хребет Кулар считался еще более недоступным местом.
— Только Кулар… — повторил Николай. — Там сейчас работает Таня с экспедицией Московского университета. База у вас будет великолепная.
Таня — жена Николая. Жизнь людей, связавших свою судьбу с постоянными скитаниями, неустроенна. В это лето Николай остался в Якутске с детьми. Он обрабатывал материалы своей последней северной экспедиции и через неделю должен был улететь в Москву — сдать детей бабушке. Потом он вернется в Якутск и отправится в устье Енисея на опорную базу Института мерзлотоведения — продолжать исследование мерзлоты полярных берегов Сибири. Таня — геоморфолог. Долгое время она нянчилась С Наташкой и Мишкой, пока они были маленькие, и мучилась, вспоминая былые экспедиции с Малышом у берегов Полярной Якутии. И вот, совершенно истосковавшись по работе, оставила детей на попечение Николая и отправилась на Кулар с геоморфологической экспедицией Московского университета. Малыш не удерживал — уж он-то понимал мятежную душу искателя…
— Кроме золота вы увидите олово Якутии, — говорил он, подчеркивая карандашом Батагай. Золото и олово неразрывны на крайнем Северо-Востоке, Золотая дуга сплетается с оловянным венцом Сибири!
Так было решено пуститься в путь по следам Тани.
— Вот, спрячь, — сказал Коля, вытягивая из шкафчика зашитый, туго перевязанный полотняный мешочек, — посылка для Тани. Я знал, что выберете Кулар.
Хозяйка зеленой горы
Утром мы выкупались в соседнем озере Сергелях.
Зеленой Вода теплая, парная. Солнце печет немилосердно.
Горы Вокруг на травянистых песчаных гривах зеленеют сосны, на плоских террасах между ними голубеет острец — жесткий остролистый злак южных степей. Высохшую почву тут и там изрыли своими норками евражки — длиннохвостые якутские суслики. В воздухе проносится, играя цветными подкрыльями,
