Историки нередко вспоминают слова, сказанные будто бы императором Максимилианом I в адрес Карла IV: «Он был отцом для Чехии и отчимом для империи». Внешне дело обстоит так, что бывший маркграф Моравский, еще в семнадцатилетнем возрасте вынужденный взять в отсутствие своего отца правление Чехией и Моравией, рано проявит свои «национальные» чувства и будет верен им, уже став императором огромной державы. Именно он начнет отстраивать Прагу, превратившуюся благодаря его замыслам и усилиям в своеобразную «поэму в камне». Карл собственноручно заложит первый камень в фундамент крепостных стен Нового Пражского города, а также освободит его жителей на некоторое время от всяких налогов; в свою очередь каждый, кто покупал участок в Новом Пражском городе, обязан был в срок до полутора лет построить на нем дом.
Карл заботился и о других чешских городах, даруя многим права и привилегии. По его приказу в Чехию из Франции была завезена виноградная лоза. Он подписал учредительную грамоту Пражского университета — самого старинного в Центральной Европе. Когда интересы королевства попадали под угрозу, он не колебался выступить в их защиту. Во многом умелые переговоры и продуманная брачная политика становятся основным средством решения государственных проблем. Таким образом, ему удалось присоединить к землям Чешской короны Бранденбург, обширные территории в Саксонии, Пфальце и др. Все эти действия Карла IV — действия, продиктованные политикой государя, заботящегося в первую очередь об укреплении своих позиций, которые на данный момент могли быть обеспечены императором лишь в родовых чешских землях. Упрочение родовых владений вершилось с позиций правителя, действовавшего интуитивно в соответствии с принципом «политика — искусство возможного». Вмешательство в дела других территорий могло обернуться политической смертью.
При этом Карл IV, несомненно, дорожил императорским титулом. Надо сказать, что внешний престиж его императорской власти был немалым. Он был выбран и коронован 5 апреля 1355 г. в Риме по всем правилам, признан папой и князьями, чего не было в Германии с 1237 г. Получение сана с соблюдением всех необходимых процедур придавало императору особый престиж еще и в XVI в. Именно стремлением сохранить то, что имел, объясняется политическое поведение Карла IV как правителя всей империи. Он никогда не вмешивался в итальянские дела оружием, зная, насколько это чревато опасными последствиями. Когда в 1355 г. император возвращался с коронации в Риме и остановился в Пизе, чтобы принять почести от горожан, то оказался жертвой заговора против него. Бунтовщики подожгли ночью ратушу, в которой остановился Карл IV с императрицей. К счастью, обоим удалось бежать из горящего здания. Вожди мятежников были казнены, но император сделал соответствующие выводы и не пытался действовать в Италии с позиции силы. Схожими принципами он руководствовался в отношении германских дел. Политика сдерживания крупных князей, сочетавшаяся с умелым политическим лавированием, отсутствием «абсолютистских» замашек, позволила Карлу IV не только закрепить за собой Чехию, но и обеспечить почти на столетие за Люксембургской династией права на императорскую корону.
Границы и возможности императорской власти в этот период, обусловленные всем предшествующим историческим развитием, видны в таком знаменитом законодательном акте XIV в., как «Золотая булла» 1356 г. Характерно, что современниками она не воспринималась как нечто радикально изменившее естественный ход вещей. Этот документ отражал «некое политическое равновесие» между силами централизации и раздробленности, королевской властью и князьями.
Главной целью законодателя было юридическое закрепление сложившегося порядка избрания «римского короля, долженствующего стать императором». Выборы осуществляла коллегия выборщиков, состоявшая из семи высших курфюрстов (Kurfursten): трех церковных (архиепископов Майнцского, Кёльнского и Трирского) и четырех светских (короля Чешского, пфальцграфа Рейнского, герцога Саксонского и маркграфа Бранденбургского). Решение об избрании короля принималось большинством голосов.
Однако это вовсе не означало, что император капитулировал перед князьями. Во-первых, Карл IV сумел вмешаться в решение вопроса о том, кто из князей является курфюрстом. Во-вторых, он сумел провести решение, что после голосов трех архиепископов следует очередь чешского короля, «который среди светских курфюрстов обладает первенством благодаря величию королевского сана, праву и заслугам». В-третьих, несмотря на то что в «Булле» подчеркивается, что курфюрсты являются «семью светочами», «семью колоннами», «стенами» империи, в ней почти ничего не говорится о том, какую они должны играть роль в политической жизни Германии тогда, когда нет необходимости избирать нового императора.
Словом, «Булла» отражает в первую очередь стремление императора закрепить тот объем власти, которым он обладал, привлечь к участию в выборах те сильные фигуры, которые нельзя было не привлечь, но минимизировать возможности их автономного политического поведения. Достичь этих целей было невозможно, не обеспечив лояльности князей. Отсюда статьи «Золотой Буллы» о правах и привилегиях князей. Им предоставлялись горная и монетная регалии, право приобретать земли, замки, владения, заклады и т. п. у любых князей, графов и «других людей». Следует подчеркнуть, что многие из этих привилегий уже имелись у территориальных владетелей, и, таким образом, император скорее фиксировал реально сложившуюся ситуацию, чем создавал прецедент.
«Булла» ограничивала частные войны. Война считалась законной только в том случае, если была торжественно объявлена за три дня до ее начала. Положение о «законности» войны вносило завершающий штрих в общую картину политической жизни Германии XIV в. Реальная жизнь не раз демонстрировала, что в ее основе лежало право сильного, войны начинались и велись без оглядки на идеальную норму. Карл IV прекрасно это понимал и потому запретить магнатам вести войны было даже де-юре невозможно.
После прекращения Люксембургской династии (1437 г.) наступает период длительного правления Габсбургов. При сохранявшемся порядке выборности императорской власти Габсбурги сумели фактически на века закрепить за своей династией права, близкие к наследственным. Однако это не было показателем усиления позиций центральной власти. Напротив, XV в. — это век прогрессирующего ослабления императорской власти. Габсбургам удалось закрепиться на века на троне во многом благодаря тому, что императорская власть уже не представляла серьезной угрозы для ограничения власти князей. К тому же Габсбурги отличались особой сплоченностью семейного клана, а это немало способствовало тому, что их династия стала одной из самых долгоправящих в Европе. В отличие от остальных королевских родов, не исключая Пржемысловичей, в истории Габсбургов почти нельзя встретить кровавой борьбы за трон. Иерархия и наследное право строго соблюдались ими, а если происходили какие-то эксцессы, они каждый раз более-менее мирно разрешались в интересах династии.
Нарастающее бессилие императорской власти особенно проявилось с 1440 г., в период правления Фридриха III (1415-1493). Многочисленные княжеские усобицы, разбой рыцарей, грабивших на дорогах купцов, опустошение городов и деревень контрастировали с безуспешными попытками Фридриха III запретить нарушение мира. Однако император был не в силах проводить в жизнь свои указы. Не случайно именно в этот период оформляется бюргерская оппозиция сложившимся порядкам, а особую популярность в конце XV в. получает политический памфлет «Реформация императора Сигизмунда». В этом памфлете речь шла о запрете феодальных войн, подчинении своевольных князей твердому контролю городов, что объективно вело бы к установлению централизованного государства.
Габсбурги не смогли обеспечить реформу управления государством. Общеимперскую власть представляло собрание курфюрстов, духовных и церковных князей, посланцев крупных имперских и вольных городов, получившее в конце XV в. название рейхстага. Города, и без того представленные крайне неполно, допускались лишь к обсуждению вопросов, непосредственно затрагивавших их конкретные интересы. Они не имели там отдельной палаты, как имело бюргерство во Франции или Англии. Не имели самостоятельного представительства и рыцари. Слабость рейхстага как центрального органа проявлялась в том, что, являясь совещательным органом и служа выяснению и максимальному согласованию мнений различных общественных групп, он не был дополнен созданием специального учреждения, которое проводило бы эти решения в жизнь. В отличие от Франции, где складывание сословий на уровне отдельных провинций было лишь этапом в их общегосударственном оформлении, в германских землях этот процесс оставался на таком уровне многие столетия. Германия XV в. не знала ни общеимперского суда, ни общеимперской армии, ни общеимперской казны.
Тем не менее процессы централизации все-таки шли, хотя и в локальном масштабе — на уровне территориальных княжеств. В них появляются — пусть нерегулярно собираемые и действующие — сословно-представительные органы — ландтаги, выражавшие интересы дворянства, духовенства и
