этот момент, я рассмеялся. Хорошо, что эта птичка не запрограммирована скидывать несчастных наездников…
Мы взмыли вверх, я вдохнул прохладный осенний воздух – само небо. Даже, просто полет на птице мог подарить мгновения восторга. Лишь стоило отпустить мысли и ощутить радость жизни. Улыбаясь себе и мгновению, я смотрел на паутины тропинок внизу. Так редко приходило это освобождающее чувство, так неуловимо оно было и кратковременно! Казалось, умри сейчас, и я считал бы, что прожил долгую счастливую жизнь. Только в подобные моменты освобождения человек становился бесстрашным перед лицом смерти. Как жаль, что они так редки…
Закусив губу, я поднял голову от созерцания земли. Вдруг стало неуютно и противные сквозняки поползли под одеждой. Счастье – на то оно и счастье, что может быть лишь мгновенной вспышкой, и никогда – продолжающимся постоянно. Оно тоже, конечно, разное – простое житейское, семейное или же абсолютное. Лишь в момент кратковременного и возносящего абсолютного счастья было бы действительно не страшно умереть… Вот что приберег папочка Им Карус для своей выходящей замуж дочери… Вот когда последующие владельцы крыльев падали и разбивались… Что ж, по крайней мере я понял, что умирали они счастливыми…
Закрыв глаза и доверившись птице, я глубоко вздохнул. Какой-то жестокий и глупый артефакт привлек мое внимание. Неужели они, эти практически совершенные ланиты, эти маги и псионики не могли понять простой программы, заложенный в крылья Им Каруса? Пожелание легкой и счастливой смерти… Мрачно как-то стало сразу в этом мире, гадко и холодно.
Совершенно неожиданно для себя я понял, что закончился поток птиц с Северных земель. Покрутив головой и удостоверившись в чистоте неба, я лишь улыбнулся. Дойдя до резиденции Гильдии, поднялся к Эзнеру.
- Кларисс не дождалась тебя и попросила передать приглашение. – Проговорил он, когда я вошел.
- Приглашение? – Удивился я, устроившись в кресле и вытянув ноги.
- Через два дня она будет праздновать свой юбилей…
- Погоди… С чего вдруг она так резко решила меня пригласить? За два дня до юбилея сообщать о приглашении - по меньшей мере, странно. Неужели я вызвал у вас сегодня такое неодолимое сочувствие, что Кларисс… - Я не договорил, сжав челюсти. Конечно, эти ребята стали для меня уже любимыми и родными, но не всегда стоило говорить то, что думаешь. – Сколько же исполняется нашей уважаемой Кларисс?
- Триста.
Я поперхнулся воздухом.
- Триста лет? Кларисс?
- Что тебя так удивляет, Саша. Я же говорил, что ланиты живут несколько дольше людей.
- Кларисс – ланит?
Эзнер чуть двинул подбородком, что можно было понимать как склоненную набок голову. Его внимательные глаза, казалось, смеялись.
- Кларисс не чистокровный ланит. Ее мать была человеком, очень красивой женщиной. Ты увидишь ее портрет, если примешь приглашение. Я понимаю, что смутило тебя, Саша.
- Я не мог предположить… Ланиты, они же…
- Да. – Улыбнулся Эзнер уголками губ. – Внешность этой расы эталонна, как я тебе рассказывал. Но эта не сама красота их тел и лиц, хотя они действительно прекрасны. Это некая врожденная харизма, сравнимая с запахом. Совершенно неконтролируемо ты можешь ощущать обожание, преклонение перед ними, иногда это можно спутать с влюбленностью. Кларисс, именно потому, что не является чистокровным ланитом, лишена этого дара. – Эзнер сделал паузу, привлекая внимание. – Но это единственное, чего она лишена, Саша. Без каких-либо намеков, я хочу предупредить, что нам - людям лучше не связываться с ланитами.
- В смысле?
Эзнер молчал, будто размышляя о необходимости продолжать. Лишь его удивительные глаза смотрели, по-прежнему, не отрываясь в упор.
- Надеюсь, ты сам найдешь причины, почему я решил предупредить тебя. – Проговорил он тихо и безучастно. – Люди и ланиты, несмотря на внешнее сходство, во многом отличаются друг от друга. Взять, хотя бы, продолжительность нашей и их жизни, и многие вопросы этики и морали ставятся под сомнение. Возможно, позже, когда ты освоишься в нашем мире, тебе будет интересно узнать и о войнах между людьми и ланитами и о власти… Даже к настоящему моменту тебя могло бы удивить то, что у нас совершенные долгожители не правят миром, а служат ему и людям, живя с нами и деля наш век. Не всегда было так, Саша. Мы прошли долгий и жестокий путь. Я могу лишь догадываться о причинах внимания к тебе, проявленного как приглашение на юбилей. Поверь, Саша, ты встретишь там неоднозначных представителей нашего мира. Это приглашение – честь и проявление доверия, как для человека, так и для ланита. И одна из причин, почему я решил предупредить тебя – одна моя догадка. Если она справедлива, то может изменить твою жизнь. – Эзнер снова замолчал. Я смотрел на него исподлобья, ожидая продолжения. - Ланиты не часто меняют партнера по жизни. Как и люди, они стараются оставаться верными своему избраннику на свой долгий век. Но время – есть время. Поддержать чувства и желания достаточно сложно, если живешь с человеком две-три сотни лет…
- Эзнер…
- Саша, одно прикосновение, один поцелуй, не говоря уже о близости, и для человека не будет существовать никого, кроме ланита. Это их физиологическая особенность для продления связи с избранником или избранницей на протяжении веков. Между ланитами она не столь критична и, лишь, помогает в отношениях. Для людей же она может оказаться губительной. Хотя достаточно в истории прекрасных союзов между людьми и ланитами: взять хотя бы мать и отца Кларисс…
- Ты зачем мне это все рассказываешь? – Перебил я его с усмешкой. – Думаешь, Кларисс положила на меня глаз?
Эзнер замолк, будто давая мне время на понимание. А мне хотелось смеяться над его догадками. Спасибо за внимание и предупреждение, конечно… Да и не верилось в какую-то дикую сексуальную привлекательность этого кузнечика… Конечно, природа могла заложить в ланитов нечто, привязывающее любовников друг к другу на века. Но я то здесь при чем? У меня есть Марго, не нужно мне больше никого.
Когда я поднял взгляд на Эзнера, он тихонько качал головой. «Нет! - Говорил его взгляд, - в неверном направлении мыслишь». Через мгновение, будто осененный свыше, я вскочил с кресла. Такой злости я не испытывал давно.
- Армия спасения, вашу мать… - Процедил я сквозь зубы, выскакивая из кабинета.
Приложив руки к ушам, я понял, что пожар мне не мерещится. Такого стыда я не испытывал со времен первой девушки и первого «Плейбоя»…
Так, еще дней десять и можно заявиться в Гильдию магов с вопросом о портале в Баэндар. Нанять ту девочку-телекинетика, внучку старого видока. И можно отправляться в Баэндар за крыльями. Поселюсь там до тех пор, пока старик не сдастся. А затем в Англаштен к Марго. Моей Марго… А до тех пор – работа. Можно за пределами Зальцестера, но не далеко.
Сев на кровати, я тяжело вздохнул. Как же унизительно было осознать, что эта уродливая ланитка, дабы избавить меня от страданий несчастной любви, хотела заместить своей ланитской способностью мои чувства к Марго. Конечно, это могли быть пустые догадки Эзнера, того еще шутника. Но с чего тогда это внезапное приглашение на юбилей? Может, в конце концов, просто так!
Через полчаса я вернулся к Эзнеру – человеку, чем менее выражающему свои эмоции, тем более любящему эти эмоции порождать в других. На этого мужика было совершенно невозможно обижаться. Даже, несмотря на то, что иногда он мог откровенно издеваться или предполагать издевательство просто отсутствием каких-либо признаков жизни на своем деревянном лице. Иногда клерк мог сказать какое-нибудь совершенно ничего не значащее слово. При этом, зная тебя каким-то неведомым образом, он заранее предполагал в каком ключе пойдут мысли и ассоциации. К каким выводам придут твои умозаключения и какие бури вызовут в душе. И, однажды высказав какое-нибудь ничего не значащее предположение, Эзнер очень скоро мог наблюдать бури внутри собеседника и наслаждаться эффектом.
