Развернувшись, она пошла дальше. Этот внезапный шмоток откровения выбил из равновесия. Мысли уносились ввысь. Внутри же чувствовалась пустота, клубящаяся незнакомой энергией. Что движет мной? Зачем я иду вперед, зная наверняка, что не успею и не смогу помешать.? Зачем все эти глупые попытки? Зачем продление этой пытки? Я – лишь один из миллионов маленьких людей. Она – одна из расы высших ланитов. Она уйдет…
Я задавал себе десятки вопросов, тут же отвечая на них в немой тоске. Быть уверенным, что сделал все что мог. Возможно, увидеть в последний раз. Встретиться взглядом, дотронуться.
Мы продолжали путь в тишине. Я слышал дыхание псионички впереди. Вечером, когда Карел ставила палатку, я видел сгибающую ее усталость. Короткие взгляды, понять которые не мог. Звуки, вырывающиеся из груди. Она плакала. Недоуменно и без права наблюдать – я понимал это. Не глазами, не горлом – душой – она плакала. Будто лавина срывалась с вершины ее существа, накрывая с головой. Осознавала ли она сама, что плачет? От ее боли собственная боль становилась слабее. Вот почему мама позволяла им быть рядом. Вот почему… Я глотал эмоции, стараясь не смотреть на нее. Лишь с опустившимися на палатку сумерками, я сжал челюсти и отвернулся.
- Это было сумасшествием, мальчик… - Шептала она и я хотел зажать уши руками. – Иногда казалось, что он готов покончить с собой: утопиться в море или ванне, пригнуть с башни, с летуна… Он умирал и возрождался от одной ее мысли. Я не верила, что люди могут так мучить друг друга. Он дышал ею. Страдал ею. Жил ее взглядами, обонял ее сон… Мы с Тайрен были просто рядом. Вмешаться в их отношения было невозможно. Они выталкивали любого, кто вставал между ними, но сами при этом не могли соприкоснуться. Марго уже носила тебя… Ты думаешь, после того, что мы с сестрой наблюдали, твоя любовь к ней может казаться неестественной и извращенной?! Скорее, это закономерно. Мы не могли не любить его, не могли не жалеть ее… Лишь годы спустя Тайрен отошла на второй план, понимая насколько важен он для меня. Твоя мать терпела нас все время. Ненавидела, терпела и прощала. Она не была бы собой, мальчик. Она могла вместить в себя понимание всего происходящего, простить все… Саша всегда оставался лишь ее. До Андры.
Я обернулся. Хватит…
- Я знала это давно… Когда Сартен еще был жив, я уже знала о знакомстве Андры с Сашей. Но она тоже мечтала о любви… Эрхарт Тиза спросил тогда, кто из нас троих хочет пообщаться с Бездной памяти. Сартен рассмеялся, Тайрен покачала головой. Я догнала его позже. Лишь я хотела узнать будущее. И он рассказал о «госте из другого мира». Он не обнадежил меня, рассказав о долгой взаимной любви и кучке детей. Его рассказ я постаралась поскорее забыть. Но вспомнила месяца через три после знакомства с Сашей. Он оказался первым, кому нужна была помощь ангелов, после того как мы с сестрой – разбитые и никому не нужные – застряли в Баэндаре. О каких-либо чувствах тогда не было и речи. Но тогда же я вспомнила об Андре. Мы были хорошо знакомы. Сартен любил племянницу. Тогда она уже не служила в Гильдии, держа лавку магических безделушек в Зальцестере. Не скажу, что мы столкнулись случайно. Я смеялась и плакала, рассказывая о знакомстве с Эрхарт Тизом. Соврала, что взамен утерянных в Баэндаре сил старик научил нас с Тайрен основам погружения в Бездну памяти. Она верила мне. В этом она походила на дядю. Если честно, я не ожидала, что она попытается что-то сделать с Сашей. Возможно, я перестаралась в красочности своего рассказа.
Карел вздохнула. Я представлял себе их рядом – Андру и Карел. Черное и белое.
- Я надеялась, что Андра пресечет все возможности для их общения. Но после Дня рождения Кларисс, она попыталась убить его. Возможно что-то произошло в тот вечер, у Кларисс. Я и предположить не могла, что Андре может прийти подобное в голову. Возможно, она сдалась уже тогда. И эта попытка – была следствием капитуляции. В общем, она исчезла на пятнадцать лет. На пятнадцать коротких лет, когда я, по словам Тиза, могла быть с Сашей. Марго знала… всегда знала. Зная непримиримость твоей матери, мне казалось, что я – это единственное в ее жизни, с чем она смирилась. А когда Саша зашел к Андре и между ними мгновенно закрутились отношения, я совершенно перестала понимать твою мать.
Я молчал, смотря на нее в темноте.
- Спи, Карел. Мне совершенно незачем это слушать…
- Саша хотел ребенка. – Продолжила она, голос ее снова задрожал. – Даже не потому, что в тебе от него лишь глаза. – Она усмехнулась. – Хотя вы похожи намного больше, чем может казаться… Он просил Марго. Не смотри на меня так. Если ты скажешь, что Целесс не живет в твоих мыслях, я никогда не поверю. Как бы я хотела, чтобы от него остался хотя бы ребенок. Но он так и не позволил…
Я поднялся и вылез из палатки. Неужели не понятно, что я не хочу это слышать? Это твое, ваше! Ты всего лишь любовница моего отца. Да, ты не разрушила нашу семью, как Андра. Но ты…
Мгновенно промерзая до костей, я смотрел в сполохи тумана в черном пространстве ночи. Простояв несколько минут, вернулся. Карел не произнесла больше ни слова.
На следующее утро мы проснулись практически одновременно. Смотрели друг на друга с минуту, не моргая и не двигаясь с места. Иногда мне казалось, что псионики снова могут проникнуть в мои мысли. После немого завтрака мы двинулись вперед.
- Я не могу… - Прошептала Карел и облокотилась о каменную стену, зажимая голову.
Быстро преодолев несколько разделяющих нас шагов, я заглянул ей в глаза.
- Не могу, Андрес. Там щит, ты не чувствуешь? – Шептала она, а по щекам беспрерывными ручьями текли слезы.
Я не чувствовал. Ничего не чувствовал.
Взял ее за руку, привлекая к себе.
- Подожди здесь. – Прошептал на ухо. Она закивала.
Не умел я видеть ангелов беспомощными. Столько лет в их руках была безопасность моего отца. Они были всесильны в моем воображении. Они не умели плакать. Ангелы – не плачут.
Карел не отпускала моей руки, когда я сделал шаг вперед. Вскрикнула, отпрыгивая назад.
- Не могу! Иди.
- Подожди здесь. Я вернусь. – Вернулся я к ней, поцеловал в висок. Карел оседала на снег, рыдая.
Подняла лицо. Светлые глаза молили о чем-то.
Далее пошел один.
Через часа полтора вверху показался выступ и пещера. На выступе громоздился совершенно неестественной грудой металла и креацина – портал. Я сглотнул. Зачем Ранцессу портал?
Поднявшись, остановился у пещеры. Ожидал ли ты, Ранцесс, что после той встречи мое сознание закроется от псионического воздействия? С неба, прорываясь сквозь облака, сплошной стеной падали лучи света.
Я зашел в пещеру. Та «жуть», что чувствовалась ниже, выталкивала на физическом уровне из маленькой темной дыры в горе. Пришлось приложить усилия, чтобы зайти внутрь. Но чего-то неординарного, загадочного, сильного и могущественного – я не видел. Посередине пещеры поднимался каменный выступ, похожий на столик. На нем – клок сена в форме гнезда. Внутри – я усмехнулся – яблоко. Сморщенное, практически уже высохшее. Почувствовав чье-то присутствие, резко обернулся. Император грустно улыбался. Самый могущественный и подавляющий ланит на Земле – стоял в проеме, который казался тесным для него, улыбаясь.
- Нет ничего вкуснее яблок императорского сада… - Проговорил он. Нет! Промолчал. Я услышал эту мысль у себя в голове. Но подумал ее я – в ту ночь, когда Целесс стала моей. Повтори…
Император засмеялся.
- Я все думал, кто окажется быстрее: ты или Сархат? Когда-нибудь ты поймешь, что руководило мной, мальчик.
Я отрицательно замотал головой, делая шаг к нему. Нет. Пожалуйста. Не смей…
- Могу я попросить тебя?
Я сделал еще шаг, отрицательно мотая головой. Не можешь!
- Позаботься о Кларисс. – Император сделал шаг назад. – Десятка миров не хватит, чтобы реализовать ее потенциал…
- Оставь… - Прошептал я и сам не услышал сказанного. Горло сжало так сильно, что больше не вылетало ни звука.
- Я не могу, Андрес. Мы слишком разные. И с вами мы становимся слабее век за веком. Мир твоего отца
