Н.С. Борисов. Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв.
Введение
Со школьной скамьи наша память хранит имена десятков выдающихся деятелей отечественной истории. Но есть ли среди них представители церкви? Ответим откровенно: практически нет. Впрочем, мы не найдем их в нашей памяти не только среди героев, но и среди «отрицательных персонажей». А между тем было время, когда ни одно важное событие в жизни человека, а тем более целого народа не совершалось без участия церкви. Но что мы знаем обо всем этом?
Как же образовался, откуда взялся этот пробел в нашей исторической памяти? Неужели и вправду за тысячу лет своего существования русская православная церковь не воспитала ни одного деятеля, достой ного памяти потомков?
Деятели средневековой русской церкви как живые люди, как личности нам почти неизвестны. Давая им оценку, издавна принято пользоваться стереотипами. В дореволюционной литературе критический анализ деятельности кого-либо из лиц, причисленных к «лику святых», был необычайной редкостью. В этом случае от историка требовалось не только высокое профессиональное мастерство, но и гражданское му жество. Любое вторжение гражданских историков в область истории церкви было связано с риском по пасть под обстрел клерикальных публицистов, быть обвиненным в непочтительном отношении к «святы ням религии», а в конечном счете — в политической неблагонадежности. Здесь, на пороге истории церкви, кончалась область научного исследования и начиналась политика. Изображение «чудотворцев» реальными людьми с присущими всем живущим слабостями и недостатками рассматривалось как пося гательство на устои: православие было идейной опорой, «наивысшей санкцией» [1] феодально-крепостнического строя. В итоге большинство дореволюционных работ, касающихся истории церкви, выглядит весьма однообразно. Вместо размышлений и анализа — пересказ житий святых, повторение одних и тех же традиционных образов и эпитетов.
В советской исторической литературе «церковная» тема никогда не пользовалась особой популярностью. Относительно много писали лишь о монастырском землевладении и о разного рода антицерковных движениях. Что же касается истории самой церкви, то здесь уже в 20-е годы начали складываться новые стереотипы оценок, прямо противоположные предшествующим. Если раньше прошлое русской церкви рисовали преимущественно розовыми красками, то теперь предпочтение отдавали серому и черному цвету.
Главной причиной появления этой тенденции было широкое распространение в исторической науке взглядов так называемой «школы Покровского». В трудах самого М. Н. Покровского, выдающегося историка и организатора науки, содержалось немало ценного и для своего времени передового. Он первым предпринял попытку создать марксистскую концепцию истории России. Однако попытку эту нельзя назвать удачной. Многовековая история России выглядела бескрайней пустыней, в которой безликие «народные массы» живут и действуют лишь под воздействием «торгового капитала» или же иных абстрактных сил. В этой унылой панораме не было места для героев и мучеников, философов и пророков, честолюбцев и авантюристов, словом — для бесконечно многогранной, часто противоречивой и непоследовательной в своих поступках человеческой личности.
При экскурсах в историю русской церкви к обычному схематизму «школы Покровского» примешива лась и изрядная доля чисто публицистических обличений. Вопрос о роли церкви и ее деятелей в истории России звучал очень актуально и в контексте тогдашней политической борьбы: в 20-е годы руководство православной церкви в ряде случаев выступило против Советской власти. Православные иерархи, покинувшие Россию вместе с остатками белых армий, развернули за границей шумную кампанию, призы вая к крестовому походу против большевиков.
Шло время. С середины 30-х годов стал меняться подход к показу истории средневековой Руси. Усилился интерес к героическим страницам прошлого, к борьбе русского народа за свою независимость. Наряду с изучением общих процессов историки стали уделять внимание и конкретным историческим деятелям. Стало очевидно, что в каждом сословии, в каждом звании всегда были люди, достойные благодарной памяти потомков. Задача историка — воздать каждому «по делам его».
Однако в оценке деятелей русской церкви положение почти не менялось. Вмешательство иерархов в политическую борьбу по-прежнему принято было объяснять исключительно их корыстолюбием, стрем лением к власти или иными низменными мотивами; уход монахов в северные леса — желанием захватить крестьянские земли. Конечно, среди духовных феодалов, как и среди светских, было немало стяжателей, ханжей, лицемеров и даже инквизиторов. Однако встречались и деятели другого склада: бессребреники, патриоты, человеколюбцы. В связи с этим полезно напомнить справедливое суждение крупнейшего русского историка прошлого столетия С. М. Соловьева: «Мы считаем непозволительным для историка приписывать историческому лицу побуждения именно ненравственные, когда на это нет никаких доказа тельств» [2] .
Книга, которую читатель держит в руках, дает общие сведения об устройстве средневековой русской церкви, освещает некоторые важные моменты ее истории. Она содержит также основанные на истори ческих источниках политические биографии ряда выдающихся церковных деятелей XIV—XVII вв. — мит рополитов Петра, Феогноста и Алексея, игуменов Сергия Радонежского, Федора Симоновского, Иосифа Волоцкого, патриархов Иова и Никона. Очень трудно, оставаясь на твердой почве фактов, нарисовать законченный портрет каждого из них. Средневековые письменные источники характеризуют мотивы поступков в соответствии с социальным статусом героя. Переживания, сомнения героя носят абстрактный характер и как бы механически прилагаются к персонажу. За этим словесным декором трудно разглядеть живое человеческое лицо.
Церковные деятели, о которых рассказывается в книге, были очень разными по своим политическим взглядам и складу характера людьми. Однако вглядываясь в каждого из них, можно заметить одну за кономерность. Почти всегда наши герои оказываются не такими, какими их принято изображать. Те, кого принято считать «крестными отцами» Московского государства, в действительности отнюдь не были та ковыми; те, кого клерикальная традиция рисует кроткими и смиренными, в жизни полны были гнева и страстей. Становится очевидным и другое: среди тех, кого мы не замечали или не хотели замечать, есть люди самой высокой пробы, имена которых могут служить светлыми маяками русского средневековья.
Как и любых других исторических деятелей, русских иерархов нельзя оценивать предвзято. Историк должен показать их такими, какими они были в жизни, не приукрашивая, но и не забывая об их заслугах и достоинствах.
Пришел народ неведомый
«Того же лета явишася языци, их же никто же добре ясно не весть, кто суть, и отколе изидоша... И зовут их татары...»
К началу XIII в. христианство прочно утвердилось в городах, настойчиво прокладывало себе дорогу в сельскую местность, где все еще процветали языческие традиции и обряды. Русская православная церковь представляла собой в это время могущественную разветвленную организацию, во главе которой стоял митрополит Киевский. Как же был устроен, по каким законам действовал этот огромный социальный организм?
Среди нескольких десятков «митрополий» — церковно-административных областей, находившихся под началом константинопольского патриарха, — русская митрополия была самой обширной и
