мир.
Я задумался. Вспомнил учеников сидящих в соседнем зале и держащих в руках нити, протянутые через всю комнату к деревянным чурбакам. Все сразу стало на свои места!
— Значит, я должен установить связь, подобную такой нити между собой и объектом на который хочу воздействовать! — воскликнул я. — Но как такое возможно?
— Это делается с помощью маны, которую ты берешь из окружающего тебя мира, — пояснил колдун.
— Сырой маны? — испугался я, вспомнив, что она сотворила с Айсом, когда он ею пользовался.
— Для этого ее нужно совсем не много, — сказал Хагвид. — Она ничего тебе не сделает, можешь не бояться.
— А где взять эту ману? — мне не терпелось тут же приступить к тренировкам. — Как я смогу ей управлять?
— Если у тебя нет таланта чародея, и ты не чувствуешь ману сам, без помощи извне тебе не обойтись! — Хагвид протянул ко мне руку. — Это возможно только здесь, в зале Безымянных, под крепостью Маген.
Колдун сжал кулак и протянул его мне.
— Держи крепко, сырая мана неуправляема.
Я протянул руку, чувствуя себя полным дураком. Однако вместо пустоты я ухватился за что-то холодное как сосулька и извивающееся как морской угорь.
— Это и есть мана? — выдохнул я. Невидимое существо вывернулось у меня из пальцев и исчезло.
— Так мы ее называем, — кивнула зеркальная маска. — Когда достигнешь высокой степени посвящения, ты сможешь продолжить изучение природы маны сам, а пока, пользуйся ею, как и твои братья, не задавая лишних вопросов.
Я замахал руками, пытаясь ухватить невидимого беглеца, но бесполезно.
— Ману не ловят, — из-под маски послышался смешок. — Ее призывают! Теперь, когда ты держал ее в руках и знаешь на что похоже это ощущение, попробуй вызвать его в руке вновь.
Ощущения действительно были свежи! Я представил как холодное, невидимое существо извивается в моей ладони, пытаясь высвободиться, и сжал пальцы.
— Не знаю, — сказал я. — Получилось ли у меня что-то, или я просто так хорошо все себе представил!
Колдун протянул руку и взял ману у меня из руки.
— Вот так просто? — удивился он. — Я только показал тебе, как это делается, и ты уже призываешь ману!
Колдун надавил пальцем в центр моей ладони. Ноготь большого пальца вонзился в кожу, но я не почувствовал боли.
— Каменная смола? — спросил Хагвид, его глаза пристально смотрели на меня сквозь прорези в стальной маске. — Вот где ответ на мой вопрос!
Глава 3
Мы занимались до самой ночи, и мне даже удалось призвать ману одновременно в обе руки!
Хагвид одобрительно кивнул мне и указал на зал, где тренировались мои товарищи.
— С завтрашнего дня ты присоединишься к ним.
Ученики с трудом вставали с пола, растирая затекшие конечности. Первый злобно поглядывал на Четвертого и показывал ему кулак. Тот только усмехнулся и прямиком направился к наставнику.
— Господин, Хагвид, — Четвертый все еще сжимал в кулаке бамбуковую палку. — Первый чуть не заснул на занятиях! Мне пришлось его разбудить!
— Молодец, Четвертый, — похвалил его колдун.
— Так он мне теперь угрожает! — оскаблился Четвертый, оглядываясь на Первого.
— А ты чего ожидал? — спросил Хагвид. — Это его право.
Ученик так и застыл на месте с открытым ртом.
— Но ведь вы же мне велели…
— Здесь вы все равны, — оборвал его наставник. — Если ты не усвоил это за два месяца, винить в этом можешь только себя!
Круто развернувшись, колдун вышел из комнаты. Четвертый все еще стоял с открытым ртом, когда к нему подошел Первый и сильно ударил его в ухо!
Я улыбнулся. Первый мне определенно нравился!
Ужинали мы молча. У моих товарищей совсем не осталось сил на разговоры. Только Четвертый что- то бормотал себе под нос, время от времени трогая свое красное и оттопыренное ухо.
Скен ударил в маленький медный гонг, объявляя об окончании трапезы. Мы побросали тарелки ему на поднос и побрели в свои кельи. Едва моя голова коснулась пола, я тут же провалился в глубокий сон.
Через несколько дней я окончательно потерял чувство времени. Дни казались короткими, а ночи бесконечно длинными.
Утром, голодные и замерзшие, мы выползали из своих келий. День ото дня еда становилась все более скудной, а тренировки изнурительными. Энтузиазм первых дней, когда я только попробовал колдовство на вкус, куда-то испарился.
Мне казалось, что все секреты на расстоянии протянутой руки, нужно лишь сделать шаг и сорвать их с древа знаний! Как же я ошибался!
То, что мои товарищи уже достигли кое-каких успехов, злило меня еще больше. Бечевка все так же вяло висела в моей руке, а мастер Хагвид, казалось, совсем забыл о моем существовании.
За скудной трапезой больше не велись беседы. Я смотрел на исхудавшие лица товарищей, на черные тени под их ввалившимися глазами и гадал, как же я сам выгляжу.
Сколько это может продолжаться? Может нас просто хотят уморить голодом? На душе у меня кошки скребли. Не сделал ли я ошибку, доверившись Никосу и мастеру Айдиоле. Откуда мне было знать, какие цели они преследуют.
Сожалеть было поздно.
За ужином все молчали. Слышалось только стучание ложек, да бурчание в наших животах.
Четвертый вдруг издал нечленораздельное мычание и, вскочив, запустил своей тарелкой в угрюмого скена. Тарелка рассекла слуге бровь, и загремела по полу.
— Я требую нормальной еды, а не этих помоев! — закричал Четвертый. — Я вам не чернь, какая!
Скен молча подошел к нашему столу и наотмашь ударил Четвертого по лицу.
— Здесь вы никто, — сказал он, вытирая кровь с лица ладонью. — Чтобы стать чернью, еще придется немало потрудиться!
Мы опустили свои глаза к тарелкам. Если бы скену вздумалось убить Четвертого, мы бы даже пальцем не шевельнули!
Этой ночью я никак не мог уснуть. Лежать на голом каменном полу было неудобно и очень холодно. Все тело болело, хотелось есть. Мысли в голову лезли всякие, которые днем я загонял подальше. Ночью они выбирались из своего логова и грызли меня как голодные волки.
Почему к нам так относятся? Почему нам совсем не помогают? Ведь в первый день мастер Хагвид казался совсем другим человеком! Теперь он всего раз в день спускался к нам на несколько минут, чтобы молча понаблюдать за занятиями. Он не давал советов, не ругал и не хвалил. Было такое впечатление, что ему все равно, получается у нас что-то или нет!
Скен, который постоянно за нами приглядывал, с каждым днем становился все более враждебным.
