3 ШАГ. Сместите пальцы так, чтобы тот палец, что был наверху оказался внизу. Снова соедините ладони. Уже не так удобно? Ничего. Есть еще порох в пороховницах!
4 ШАГ. Попробуйте скрещивать пальцы так, чтобы наверху оказывался то большой палец правой руки, то левой. Быстрее. Еще быстрее. Если хочешь не отставать от жизни, нужно очень быстро бежать. Но если хочешь быть впереди других, бежать нужно в два раза быстрее.
5 ШАГ. А теперь выверните ладони наружу и продолжайте скрещивать пальцы, смещайте их, двигайтесь быстрее, еще быстрее, на пределе своих возможностей. За пределом. Стоп.
АНАЛИЗ И ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ
Вам было неудобно, дискомфортно? Вы злились? На меня? На себя? На тех, кто продолжает это делать? Вы остановились? Вы прекратили это «дурацкое» упражнение? Или продолжали, превозмогая дискомфорт? Что вы думали о себе?
– Я выгляжу глупо!
– Зачем я это делаю?
– Кто придумал такие правила?
Или, может, вы гордились собой, потому что у вас получалось лучше, чем у других, потому что вам было совсем не сложно это делать, а даже весело и приятно, азартно?
Модель вашего поведения в этом упражнении – модель вашего поведения в мире людей. Порой нужно войти в зону дискомфорта, рискнуть, бросить вызов, совершить усилие над собой, чтобы достичь какого-то результата. Порой. Очень часто. Но не всегда.
Это не всегда относится к тому моменту, когда вы станете профи. И вам будет комфортно и приятно идти делать что-либо, то, чего другие не могут, а вы освоили. Но первый раз – всегда – страшно, больно, неоднозначно, неопределенно, непонятно, и лучше бы отложить на потом, хотя порою так хочется. Вспомните, как вы пришли первый раз в первый класс… Как это было? Не поверю, если скажете, что не страшно, не волнительно и не волнующе… Может, кто-то из вас так боялся, что просто описался на школьной линейке. А может, у кого-то постоянно горели уши и щеки, или текли слезы, или дрожали коленки.
Единственное, что объединяет все наши первые разы, – прохождение через зону дискомфорта. Но чем больше у нас было чего-то впервые, тем быстрее мы адаптируемся к новой ситуации, тем лучше владеем собой, тем нам проще и комфортнее. Я хочу предложить вам РИСКНУТЬ в своей жизни осуществить максимальное количество самых разных первых раз.
Я предлагаю вам и вашим детям проживать каждый день, как будто в вашей жизни больше ничего не было и больше ничего не будет. Вспомните Омар Хайяма: «Ты песни пой, как будто день далек, в который смерть твоих коснется щек, но так люби и так живи, как будто смерть завтра переступит твой порог».
Я предлагаю вам отбросить весь предыдущий опыт (особенно «мудрость» негативных познаний о жизни – мол, я недостоин, принцев на всех не хватает, толстых девушки не любят, очкарики – скучные ботаники) и оказаться раскрытыми миру на 100 %.
Закон абсолютного принятия себя
Позволяйте ребенку лениться. Ведь настоящая лень – это всего лишь (и это очень много!) абсолютное принятие себя, безусловное принятие себя таким, какой ты есть. Научите ребенка медитировать. Медитация поможет ему открыть внутри себя великую тайну, которая должна быть реализована. Ведь каждый имеет огромный потенциал, который должен быть раскрыт. Каждый рожден с будущим. У каждого есть надежда.
Nota bene
Глава 9
УЧИТЬСЯ, УЧИТЬСЯ И УЧИТЬСЯ? или НАШИ РУКИ НЕ ДЛЯ СКУКИ
«Психическое здоровье есть результат чрезмерно позитивной самооценки, преувеличенного восприятия контроля или мастерства и нереалистичного оптимизма».
Урок английского: личный опыт
Когда я вспоминаю, что во время школьных неурядиц взрослые часто говорили: «Все ерунда. Вот вырастешь, будешь вспоминать школьные годы, как лучшие», – меня просто трясет от возмущения. Ложь! Я все прекрасно помню. Все обиды, боль, всю неправду и, конечно, все приятные моменты тоже. Школьная жизнь была полосатой, как зебра, в моем детском восприятии. Такой она и осталась. И сейчас я хочу поделиться с вами моей собственной историей.
Ну, как же ее звали? Черт! Так странно: наше противостояние длилось несколько лет и одно время было самым значимым событием в моей жизни… А теперь я даже не могу вспомнить, как ее звали. Хотя хорошо помню ее голос, светлые густые локоны, шляпы с широкими полями и пряный запах ее духов. Ах да, еще и фамилию. Ее фамилия была Дементьева.
Наше знакомство началось не лучшим образом. 15 сентября у моей мамы наступил очередной день рождения, а я как примерная дочка готовила ей подарки. Я сидела на корточках в школьном огороде и срезала ножницами астры. Охапка уже была вполне приличной, как вдруг из окна соседнего дома, с четвертого этажа высунулась премилая женская головка и заорала:
– Девочка, что это вы тут делаете? Что это вы цветы школьные рвете? А ну, положите на место и бегом отсюда, а не то я узнаю, из какого вы класса, и все расскажу директору.
– Что расскажете? Что я тут на школьной практике все лето мозоли натирала? Это наша грядка, 3-го «В». Я эти цветы сажала, я их и буду вы-ры-вать. А директор тут ни при чем. Он лично ничего здесь не полол и не поливал.
Головка в окне задохнулась от возмущения и зашипела:
– Вы еще меня вспомните, девочка…
– Не сомневаюсь, – радостно парировала я, продолжая нарезать астры.
Потом сгребла охапку домой и гордо прошествовала из школьного огорода. Я топала к подъезду, размышляя о том, как красиво я «обломала» голову из окна. Было эффектно и полностью соответствовало моим убеждениям о справедливости, силе духа и отстаивании собственного мнения.
Разговоры на эти темы постоянно велись в нашем доме. «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях», – цитировала мама Мусу Джалиля. Папа тоже не отставал. А в одной книжке для подростков (ух, как радовались родители, что дочка читает не по возрасту взрослые книги!) я нашла, что, имея собственные убеждения о том, что такое хорошо и что такое плохо, нужно стоять на своем и не подчиняться взрослым, если их мнение порядком отличается. Рвать цветы для мамы в школьном огороде было однозначно хорошо и сомнению не подлежало.
Этот эпизод практически стерся из памяти. Его затмила череда важнейших событий моей школьной жизни: прощание с первой учительницей, переход из начальной в среднюю школу, новая классная, новые предметы. Самым притягательным среди них был английский язык и наша добрая преподавательница – дородная полька, которая слегла на месяц в больницу после первой четверти. Нам дали замену.
На уверенных сбитых ногах в класс прошествовала та самая премилая женская голова с четвертого этажа. Она всегда входила победоносно, величественно несла свое упругое нерожавшее тело, густые локоны блондинистых волос и самые модные в школе шмотки. Женщины ей завидовали, мужчины ею восхищались. Еще бы – жена лучшего кардиолога нашего провинциального полесского городка Пинска. Дама, привыкшая убивать взглядом и говорить таким шепотом, что стекла дрожали. Дама, привыкшая любить так, что во рту становилось сладко-сладко.
Она входила в класс, зная, что встретит там меня. А вот я была не готова. Тогда я даже не знала, что она – англичанка, и почти не помнила нашу огородную перепалку. А вот ОНА помнила ее чудесно. Она положила журнал на учительский стол, увидела меня и просверлила таким взглядом, что я невольно
