Меченая

представляешь, каким несчастным выглядел бедняжка Хит, когда ты отшила его в перерыве. Он даже не мог…

Вот тут я его и увидела. Мертвого типа. Вообще-то, я почти сразу поняла, что он совсем не «мертвый», то есть в полном смысле этого слова. Скорее — «немертвый». Нежить, короче. Не человек. Ладно, какая разница! Ученые говорят одно, люди другое, но суть-то одна. С ходу было ясно, что он такое, но даже если бы у меня не было шанса почувствовать исходящую от него мрачную силу, то только слепой мог не заметить ярко-синюю метку в виде полумесяца у него на лбу и татуировку из переплетенных загогулин вокруг его пронзительных голубых глаз. Перед нами был вампир и даже больше. Это был Ищейка.

Вот дерьмо! Он стоял прямо у моего шкафчика.

— Зои, ты вообще меня не слушаешь!

И тут вампир заговорил. Ритуальные фразы потекли между нами — опасные и соблазнительные, как кровь, смешанная с расплавленным шоколадом.

— Зои Монтгомери! Ночь избрала тебя, и смерть твоя да будет твоим рождением. Ночь призывает тебя, повинуйся ее сладкому голосу. Твоя судьба ждет тебя в Доме Ночи!

А потом вампир поднял свой длинный белый палец и ткнул им в мою сторону. В тот же миг мой лоб взорвался от боли, а Кайла открыла рот и пронзительно завизжала.

Когда разноцветные круги перед моими глазами растаяли, я увидела над собой бледное лицо Кайлы.

И — как всегда — ляпнула первую пришедшую в голову глупость:

— Кай, у тебя глаза выпучились как у рыбы.

— Он Пометил тебя, Зои! У тебя на лбу эта гадость!

И в безуспешной попытке подавить рыдание Кайла прижала к побелевшим губам дрожащую руку.

Я села и закашлялась. Голова просто раскалывалась, и я машинально потерла лоб между бровями. Там все горело, словно от укуса осы; боль волнами растекалась вокруг глаз и ниже, до самых скул. Я почувствовала, что меня вот-вот вывернет наизнанку.

— Зои! — Кайла рыдала уже вовсю, всхлипывая между приступами икоты:

— О. Боже. Мой. Это же был Ищейка! Ищейка вампиров!

— Кай, — я зажмурилась, изо всех сил пытаясь прогнать из головы боль, — хватит рыдать. Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты плачешь. — И протянула руку, чтобы ободряюще похлопать подругу по плечу.

Но Кай вдруг резко дернулась и отшатнулась.

Сначала я не поверила своим глазам. Но нет, мне не показалось — Кайла и правда отпрянула, словно испугавшись. Но, наверное, заметила, как у меня перекосилось лицо, потому что тут же начала без умолку верещать в своей обычной манере:

— О боже, Зои! Что ты теперь будешь делать? Ты ведь не отправишься туда, правда?

Не станешь одной из них? Нет, этого просто не может быть! С кем же мне тогда ходить на футбол?

На протяжении всей этой тирады она ни разу не сделала попытки приблизиться ко мне. Я почувствовала, что сейчас разревусь, и из последних сил постаралась затолкать внутрь боль и обиду. Глаза мои мгновенно высохли. К счастью, я хорошо умею прятать слезы. У меня было целых три года, чтобы научиться. — Все нормально. Я что-нибудь придумаю. Наверное, это какая-то… какая-то ужасная ошибка, — соврала я.

Я не говорила, а выдавливала из себя слова. Потом, еще морщась от боли, кое-как поднялась с пола и огляделась по сторонам. К счастью, в кабинете математики было пусто, и я сначала обрадовалась, но тут же едва не задохнулась в приступе истерического смеха.

Мне вдруг пришло в голову, что если бы я так не психовала из-за проклятой контрольной по геометрии и не вернулась к своему шкафчику за учебником с благим намерением прилежно (и совершенно бессмысленно) просидеть над ним всю ночь, Ищейка пометил бы меня прямо во дворе, на глазах 1300 учеников средней школы пригорода Тулсы Брокен Эрроу, поджидавших школьный автобус, который моя барбиобразная сестрица, с присущим ей остроумием, окрестила «большим желтым лимузином».

Вообще-то я езжу в школу на своей машине, но освященная временем традиция обязывает счастливчиков вроде меня дожидаться автобуса вместе с несчастливчиками. Кроме того, ожидание автобуса — лучший способ узнать последние школьные сплетни.

Так или иначе, в этот момент в кабинете математики не было никого, кроме нас с Кайлой и длинного тощего ботана с плохими зубами, которые я, к сожалению, успела очень хорошо разглядеть, потому что ботан пялился на меня, разинув пасть, будто бы я только что произвела на свет целый выводок крылатых поросят.

Я снова раскашлялась, на этот раз реально тяжело и надрывно.

Ботан еле слышно пискнул и бросился спасаться в комнату отдыха, прижимая к своей цыплячьей груди шахматную доску. Готова поспорить, с сегодняшнего дня шахматный клуб будет собираться после занятий только по понедельникам!

Интересно, вампиры играют в шахматы?

И есть ли у них команда чирлидеров из девчонок, как две капли воды похожих на куклу Барби? И вот еще — играют ли они в музыкальных группах? И какие они — вампиры? Бывают ли вампиры — эмо? Неужели парни там тоже носят девчачьи штаны и уродские челки, закрывающие половину лица? Или все они сплошь готы, которые забыли, что такое мыло? Значит, я тоже стану готессой? Или — о нет, только не это! — эмо?

Вообще-то я не особенно люблю черный цвет, по крайней мере, не испытываю желания одеваться в черное с головы до пят. Кроме того, не страдаю непреодолимым отвращением к воде и мылу, меня не тянет на радикальную перемену прически или эксперименты с подводкой для глаз.

Все эти дурацкие мысли вихрем пронеслись в моей голове, и только очередной приступ кашля спас меня от нового приступа истерического хохота.

— Зои? Ты в порядке? — взвизгнула Кайла таким тоненьким голосом, будто кто-то ее ущипнул, и еще на шажок от меня отстранилась.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с подступающим бешенством. Кажется, этого я не заслужила! Мы с Кай дружим с третьего класса, а теперь она смотрит на меня с таким ужасом, будто я превратилась в трехглавое чудовище!

— Кайла, это же я. Точно такая же, как три секунды, два часа и два дня назад. Вот это, — я раздраженно указала на свой раскалывающийся от боли лоб, — не могло меня так изменить!

Глаза Кайлы снова наполнились слезами, но тут, на счастье, ее мобильный голосом Мадонны запел «Material Girl».

Кайла машинально взглянула на экран и мгновенно сделалась похожа на кролика, попавшего в лучи автомобильных фар, из чего я заключила, что звонит ее парень Джаред.

— Не жди меня, — устало выдавила я из себя. — Поезжай домой с Джаредом.

Облегчение, промелькнувшее в глазах Кай, ударило меня, как пощечина.

— Позвонишь мне потом, ладно? — небрежно сказала Кайла, со всех ног бросаясь к выходу.

Я смотрела, как она бежит по восточной лужайке к парковке. Прижав мобильный к уху, моя подруга что-то оживленно рассказывала своему Джареду. Готова поспорить, это она в красках описывала ему, как я прямо на ее глазax превратилась в кровожадного монстра.

Самое печальное, что это превращение было для меня далеко не окончательным. Вариант первый: я превращаюсь в вампира, то есть становлюсь чудовищем и изгоем в глазах всех нормальных людей. Вариант второй: мое тело отвергает Превращение, и я умираю. Навсегда.

Разумеется, во всем этом была и хорошая сторона. Можно было отмазаться от контрольной по геометрии.

Плохая же заключалась в том, что мне предстояло отправиться в Дом Ночи, частную закрытую школу в тихом центре Тулсы, которую все мои друзья называли попросту Вампирским интернатом, где следующие четыре года со мной будут происходить всякие жуткие и невероятные физические изменения, а моя жизнь