двусмысленности религии и так называемого 'религиозного опыта'. Мне иногда кажется до ужаса очевидным, что все то в 'религии', что не от Христа, не в Нем, не через Него и не к Нему, – все от дьявола. По Евангелию от Иоанна, Дух Святой 'егда приидет, известит мир о
И вдруг – среди этих тяжелых разговоров – утешение: маленькая девочка, 10лет, из России, которую я крестил вчера после Литургии и которую видел несколько минут в субботу. Прикосновение Святого Духа – Его красоты, чистоты, любви, опыт любви Божьей. Даже как-то страшно стало от этого опыта: словно прикоснулся к чему-то
После крестин – завтрак у Рожанковских. Старые друзья: Катя Лодыженская, Таня Терентьева – наше 'нью-йоркское' прошлое…
Все после-обеда над статьей о Солженицыне, точнее – об его 'старообрядческом соблазне'.
Чувствую какую-то нехорошую, недобрую усталость. Нехорошую потому, что от уныния, от желания убежать от всех этих страстишек, от всего этого бурления мутной воды, в котором плаваю столько лет. 'Давно, усталый раб, замыслил я побег…'
Завтрак сегодня (в испанском ресторане Segovia) с двумя советскими искусствоведами Владимиром и Натальей Тетерятниковыми (она из музея Андрея Рублева в Андрониковском монастыре в Москве). Впечатление очень симпатичное и светлое. С нами завтракал и о.К.Фотиев.
1 Из стихотворения В.Ходасевича 'Звезды'.
2 См. Ин.16:8-9.
3 Из стихотворения А.С.Пушкина 'Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…'.
Весь день вчера в мучительном разборе 'дела наркотиков' в семинарии. Предельное омерзение и усталость от этих разговоров, не столько от самого 'греха' или 'преступления', сколько от ханжеской и липкой жижи, которой все это неизменно покрыто в 'религиозном' учреждении. Идя сегодня утром на станцию, играл с мыслью написать книгу – 'Письма о религии', что значит, конечно, о торжествующей кругом, для меня все более и более невыносимой 'псевдорелигии'. Вся эта восторженная и пустозвонная возня с 'духовностью', 'умным деланием', 'православием', 'паламизмом', вся игра в религию, начиная с самого богословия, – наступает момент, когда все это просто давит унынием. Моя интуиция в 'For the Life of the World' правильная – Христа отвергла и распяла именно 'религия', которая есть единственный настоящий грех, единственное настоящее зло – 'отец ваш дьявол…'
Длинный разговор с Тетерятниковым о старообрядчестве, о культуре которого он написал книгу. Замечание его жены: 'У нас в Москве все – такие славянофилы!' И все это опять выдается за 'религиозное возрождение'.
Мучительно суетные дни в семинарии. Кризис достиг своего предела. Вчера – двухчасовой разговор с С.М. Что делать с таким отчаянием? И что тут может 'академическое богословие'? Я убежден, что глубокая причина нашего кризиса именно тут: в несоответствии между тем,
Удивительно, однако, то, что – несмотря на этот кризис, возню и разговоры – чувствую спокойствие. Может быть, потому, что такой кризис волей-неволей выбивает из той липкой фальши, в которой большей частью живешь и которая одна по-настоящему и выматывает душу.
Только что пришел Том, принес первое 'покаяние'. N. пишет: 'Да, педераст, да, наркотики, но хочу каяться…'
Утешение: звонок от Алеши Виноградова: 'Хочешь, я приеду сидеть, отвечать на телефоны и оберегать твой покой…'
После влажной жары этих дней – ясная, холодная осень.
'И радости вашей никто не отнимет от вас…'
Вчера весь день почти дома один. Но… с одиннадцати до часу – М.М., а с десяти до часуночи – С.М. И здесь, и там мучительно длинные разговоры с людьми, единственная трагедия и страдание которых – в их страшной заключенности в себе…
1 Ин.8:44.
2 студенческий совет (англ.).
3 Ин.16:22.
В шесть часов – отвез Л. на [аэропорт] La Guardia, она едет на weekend в Монреаль [к дочери Маше].
Писал статью о Солженицыне и скрипты. Слушал 'рапорты' о семинарской буре (Том, Давид, о.К.С.).
Ноябрь, и сразу же другой становится 'окраска' зрения, другим – чувство жизни. Эти ощущения месяцев, конечно, из детства. Ноябрь – в парижском детстве – начинается с Toussaint (мое 'первое' и чуть ли не единственное стихотворение, написанное за партой Lycee Carnot, было о Toussaint: 'Сегодня на кладбище много цветов', дальше, хоть убей, ничего не помню), потом движется к Armistice
Пишу это, сидя один за только что и не без труда убранным и разобранным письменным столом. Л. в Монреале, сам я через два часа улетаю в Торонто. А это как бы передышка. Вчера почти весь день в семинарии, где после взрыва среды психологически нужно быстро начинать 'реконструкцию'. Мучительные, сумасшедшие телефоны от матушки Х. – теперь в ней 'воплотилась' Церковь!
'Проблема' М., 'проблема' С., 'проблема' А., 'проблема' С.М., 'проблема' матушки Х.: как им дать понять, что никаких 'рецептов' и 'решений' у меня нет, что это мучительное искание 'помощи' есть вид бегства от себя, от жизни, от совести, от решения.
Думая вчера о длиннейшем последнем разговоре с С.М., мне показалось, что, может быть, схему 'внутреннего устроения' можно было бы представить в некоей опять-таки 'триединой' интуиции, в постоянном хранении даже не сознанием, а именно нутром, душой следующих 'отнесенностей':
'Космическая' – это само чувство
'Историческая'. Это – внутренняя отнесенность к своему
И, наконец, 'эсхатологическая'. Отнесенность к последнему, к взыскуемому и ожидаемому: 'Да приидет Царствие Твое…'
Мне думается, что если суметь действительно жить этим 'триединством', то в нем и разрешение 'проблем', которые все – либо от выпадения одной из
1 День заключения перемирия, положившего конец первой мировой войне (11 ноября 1918 года), день памяти погибших на войне.
2 здесь и сейчас (лат.).
