никто, кроме синьора Робьона, не должен приближаться к домику. Адвокат остановит машину на опушке леса Ла Куртин, а дальше его сын пойдет пешком,
— Но это же далеко от Со-де-Муана! Почти два километра.
— Все, хватит болтать. Сейчас я передам вам лист бумаги. Отойдите в сторону.
Люк слегка приоткрылся, и на пол упал листок бумаги. Голос, еще более злобный, чем раньше, продолжал:
— Объясните отцу, что он должен ехать в направлении Ла Куртин по шоссе номер 237. И чтоб он не думал ехать по другой дороге, не то…
Крышка люка опустилась.
— Бедное мое дитя! — прошептал Руайер. — Я хотел бы избавить тебя от этого испытания. Какая ему разница, кто положит выкуп? Но нет, этот бандит хочет до конца воспользоваться своим преимуществом! Старик и ребенок! Естественно, жандармерия воздержится от вмешательства…
Руайер взял листок и начал писать, одновременно вслух читая написанное:
«Прошу вручить Франсуа Робъону портрет Человека с кинжалом и шестьсот тысяч франков. Возьмите эту сумму из денег, которые лежат в библиотеке. Бенуа и Леонард знают, где тайник. Расспрашивать Франсуа бесполезно, он дал клятву хранить тайну. Он должен будет оставить картину и деньги в пять часов вечера в условленном месте; после этого меня отпустят. Особенно важно, чтобы в дело не вмешивалась полиция; иначе моя жизнь окажется в серьезной опасности.
Мэтру Робьону разрешается сопровождать своего сына. Он должен ехать непременно по дороге номер 237 в направлении Озанса. На пятом перекрестке повернуть направо и проехать около шести километров. Справа будет проходить лесная дорога, которая приведет его в место, называемое Ла Куртин. Пусть остановится под деревьями и, не двигаясь с места, дожидается возвращения своего сына.
Прошу вас строго следовать этим указаниям. До сих пор со мной обращались хорошо. Подписываюсь…»
Руайер перечитал письмо и поморщился.
— Да, ну и почерк… нелегко им будет это прочесть. — Он встал на колени около люка. — Вот письмо.
Люк приоткрылся, и письмо забрали. Руайер, вздохнув, вернулся на диван.
— Бедный мой Франсуа! К счастью, приближается конец этого кошмара. Тебе не будет страшно? Скажи им, что тебе ничто не угрожает. Человек с кинжалом сдержит свое слово, это в его интересах. Если не пытаться его обмануть, он не опасен.
— Но кто же он? — спросил Без Козыря. — Я постоянно об этом думаю…
— И я тоже. Он весь мир, и он кто угодно. Именно это и сводит меня с ума! Я бы лучше владел собой, если бы у меня были хоть какие-то подозрения. Но передо мной тень… тень Человека с кинжалом, и я в растерянности. Если хорошенько подумать, то, наверное, это должен быть кто-то из тех, кого я знал раньше. Возможно, бывший клиент… В силу своей профессии я имел дело с людьми самого разного сорта, иногда даже с мошенниками.
Со стороны люка раздался какой-то шум, и голос произнес:
— Все нормально. Добавьте только, что деньги я хочу получить в рюкзаке — в обычном туристическом рюкзаке.
— Почему именно в рюкзаке?
— Потому что руки у синьора Робьона должны быть свободными, чтобы нести картину.
— Но у меня нет рюкзака!
— Тогда синьор Робьон должен его купить. Письмо скользнуло по полу к дивану. Руайер поднял его и дописал несколько слов.
— Он все предусмотрел, — вздохнул он.
— А теперь, — снова заговорил голос, объясните синьору Робьону дорогу до Со-де-Муана.
— Это просто, — сказал Руайер. — Сразу после леса Ла Куртин дорога делает изгиб, и налево отходит узкая тропинка. По ней и надо идти. Эта тропинка идет вверх, выходит на плато, пересекает его и выводит в небольшую долину. Это и есть Со-де-Муан. Домик расположен именно там, заблудиться невозможно.
— Очень хорошо, — сказал голос. — Подъем в пять часов. Лошадь и коляска будут в сарае. Лошадь накормлена. А теперь спите, я сыт по горло вашей болтовней.
— Это хороший признак, — прошептал Руайер. — Если этот человек подумал о том, чтобы накормить Бланшетту, он не может быть настоящим злодеем… Ну что ж, надо спать. Но сначала покажи мне свой лоб. — Он снял повязку и осмотрел кровоподтек. — Замечательная шишка! Остальное в порядке. Можешь растянуться на диване, а я устроюсь на скамейке.
И Без Козыря, сломленный усталостью и волнениями, тотчас же уснул.
Он был разбужен грубыми ударами в пол. Руайер помог ему встать.
— Чувствуешь себя нормально? — спросил он, — Или не очень? Главное, береги письмо. Помни, что я начинаю считать часы…
Люк с треском распахнулся, открыв первые ступеньки прочной деревянной лестницы.
— Теперь иди. Удачи тебе, малыш.
Руайер поцеловал мальчика в лоб и тихонько подтолкнул его к люку. Спустившись по лестнице, Без Козыря оказался в темной комнате. По сквозняку он понял, что дверь прямо напротив него. Сделав на ощупь несколько шагов, он оказался во дворе мельницы. Тишина! Человек с кинжалом был, конечно, поблизости. Без Козыря чувствовал себя словно под дулом пистолета.
Мальчик подошел к сараю. Бланшетта тряхнула гривой, приветствуя его. Мальчик взял лошадь под уздцы, довел до дороги и уселся в коляску.
— Но! Побыстрее, Бланшетта!
Но Бланшетта никогда не спешила, она любила путешествовать в свое удовольствие. Стоял легкий туман, листва была еще влажной от росы, мимо несколько раз зигзагом пробежал заяц… Без Козыря радостно вздохнул. Он здоров, цел, свободен, с ясной головой, он еще способен думать. Конечно, он возвращается в Ла Шенэ в нелегкое время, и это очень грустно. Но на этот раз Человек с кинжалом — хозяин положения, и нет никакой возможности дать ему отпор, не поставив под удар жизнь мсье Руайера…
Но в тот самый момент, когда среди деревьев мелькнула крыша Ла Шенэ, к Без Козыря пришло вдохновение. Есть один способ! Нужно только действовать тайно, не теряя ни минуты… Да, такого Человек с кинжалом не ожидает!
Несколько секунд Без Козыря приводил в порядок свои мысли и планы. Все получалось лучше некуда.
Ворота замка были открыты, и когда Бланшетта, въехав в поместье, перешла на мелкую рысь, Без Козыря уже улыбался.
ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ
На лужайке перед дворцом стояли вертолет и несколько полицейских машин. Рядом Франсуа заметил отцовский автомобиль. «Прямо Комитет по приему! — усмехнулся про себя мальчик. — Что-то они сейчас мне скажут?..»
— Едут! — раздался чей-то голос.
К Без Козыря бросилось сразу несколько человек. Один полицейский, в каске и форменном мундире, взял Бланшетту под уздцы. Франсуа спрыгнул на землю.
— Жив-здоров? — спросил полицейский. — А где мсье Руайер? За ним подошел мэтр Робьон в сопровождении капитана жандармерии. Адвокат взял сына за плечи, долго смотрел на него, потом улыбнулся, чтобы скрыть волнение, и прижал к себе.
— Пошли, дурачок, расскажешь нам, что с тобой случилось… — И тихо добавил:
— Маме я сказал не правду. Потом объясню.
Через минуту Без Козыря уже сидел в библиотеке в окружении множества людей в полицейской
