Но страсть ей не дает сказать ни слова, Слов больше нет, все жгуче ярость мук… Его не удержать, уходит время, Он вырывается из цепких рук. Венера стонет: «Дай мне насладиться!» Но он, вскочив, к коню стрелою мчится. И вдруг откуда-то из-за кустов Кобыла молодая, в гордой неге Почуяв жеребца, под звон подков Храпит и ржет в неукротимом беге. И к ней рванувшись, дикий жеребец, Сорвав узду, умчался наконец. Он скачет, ржет и яростно играет, Подпругу тканую в куски крошит, Копытом, раня землю, ударяет, И будто гром из гулких недр звучит… Мундштук железный он грызет зубами: То, что гнетет, должны мы свергнуть сами! Он уши навострил, и волны льет По шее пышная, густая грива, Как горн, он грозным жаром обдает, Он воздух пьет ноздрями горделиво. А взор его, как пламень, затаил В себе неистовство, отвагу, пыл. То рысью мчится, поступь ускоряя, С изящной, скромной, гордой простотой, То встанет на дыбы, в прыжках играя, Как бы твердя: «Вот я какой лихой! Пусть удаль молодецкая пленяет Лошадку, что за мною наблюдает». Да что ему гнев всадника, укор И льстивое: «Да ну же!» иль «Куда ты?» Что удила, что ярость острых шпор, Седло, и сбруя, и чепрак богатый? Он видит только цель своих услад, И больше ничего не видит взгляд. Когда художник превзойти стремится Природу, в красках написав коня, Он как бы с ней пытается сразиться, Живое мертвым дерзко заменя… Но конь живой — чудесное созданье! В нем все прекрасно: сила, пыл, дерзанье. С широкой грудью, с тонкой головой, С копытом круглым, с жаркими глазами, С густым хвостом, с волнистою спиной, С крутым крестцом, с упругими ногами Был конь прекрасен! Нет изъянов в нем… Но где же всадник, властный над конем? Он вздрогнет, если перышко взлетает, Порой отпрянет он, порой замрет, Куда он бросится — никто не знает, И, с ветром споря, мчится он вперед. И ветер свищет над хвостом и гривой, Как веер, шерсть взметая торопливо. Он тянется к лошадке, звонко ржет, И, все поняв, ответно ржет кобыла, И, хоть приятен ей такой подход, Она упрямится — не тут-то было! И отвергает яростный порыв, Копытами наскоки отразив. И вот уж недовольный, безотрадный, Хлеща по бедрам яростно хвостом, Чтоб жаркий круп укрыть в тени прохладной, Он бьет копытом, мух кусая ртом. Увидя гнев, кобылка молодая Спешит к нему, всю ярость в нем смиряя. Его взнуздать идет Адонис злой… Но вдруг лошадка дикая в испуге, Как от погони, прочь летит стрелой, А конь, забыв Адониса, — к подруге, И мчатся вдаль, а рядом с двух сторон Несется стая вспугнутых ворон. Уселся в ярости Адонис, мрачный, Кляня проделки буйного коня…
