сможем засунуть в этот чемоданчик.
Ада возилась с пачками купюр. Она критично осмотрела чемодан.
— Да, маловат.
— Надо было брать пароходный кофр. Тут Аду осенило.
— Знаю! — сказала она. — Подвал!
— Где это?
— Вниз по лестнице.
— И что в нем?
— Холщовые мешки. Я принесу.
— Давай я, а ты пока упаковывай. У тебя лучше получится.
— Мешки в дальнем углу.
— Найду, — пообещала Джил.
Она вышла, радуясь, что выбралась из душного сейфа, и была уже на лестнице, когда сверху донесся звон разбиваемого стекла. Джил застыла от ужаса. Он сразу догадалась, что в «Банк Бонда» залезла конкурирующая шайка грабителей, и первым делом подумала, что они не должны увидеть помещение ярко освещенным. Она метнулась к выключателю, затем в полной темноте ощупью добралась до лестницы и как раз успела укрыться в относительной безопасности подвала, когда со второго этажа, держа в руке факел, спустился Ферди Муха.
Смити и его американский дружок Фрэнк ждали на улице. Когда дверь открылась, Смити, всегда отличавшийся безукоризненными манерами, красноречиво поздравил Ферди с успехом. Он сам, сказал Смити, не взобрался бы в окно второго этажа даже на спор. Ферди отвечал приличествующими словами, и в главном помещении банка, куда вошли трое грабителей, воцарилась приятная атмосфера взаимного уважения.
Как и в случае Чарли Йоста, ничто во внешности Смити не выдавало, что этот человек привык жить за рамками закона. Длинное кроткое лицо, обвислые усы и честные глаза, прятавшиеся, как и у Чарли, за очками в роговой оправе, наводили на мысль о работяге-садовнике, который живет в пригороде, разводит кроликов, а по воскресеньям обходит церковь с подносом для пожертвований. Единственный раз, когда ему пришлось предстать перед судом, судья был так потрясен респектабельным видом обвиняемого, что зачитал приговор к полутора годам тюрьмы почти виноватым тоном, как будто боялся нарушить благопристойность.
Фрэнк, со своей безвкусной манерой одеваться и лицом второразрядного киногероя, больше походил на классического преступника. Он любил яркую одежду, туфли с заостренными носами и носил гвардейский галстук, хотя и не принадлежал к личной охране Ее Величества. Он был гораздо моложе Смити и потому не обладал его невозмутимостью. Джил в подвале как раз на что-то наткнулась, и он подпрыгнул, как лосось в сезон икрометания.
— Что это?
Смити хранил величавое спокойствие.
— О чем ты, Фрэнки?
— Я что-то слышал.
— Ерунда, здесь никого нет. Ты просто немного нервничаешь, приятель. Ясное дело, в чужой стране. Я бы в Америке тоже нервничал.
— Это все парики, — отвечал Фрэнк, вытирая лоб. — Я давеча заглянул в Олд Бейли, и они там все в париках.
— Не понравилось?
— У меня от них мурашки по коже.
— Странно. Меня судили в Олд Бейли, и я, помнится, еще подумал, как живописно они выглядят.
— Я уже думаю, не завязать ли. Смити неодобрительно покачал головой.
— Не советую. Бросаешь работу, и что дальше? Начинаешь пить, опускаешься, теряешь самоуважение. Нет, держись своего ремесла, мой мальчик, и не сдавайся.
— А если войдут фараоны?
— Мы обольем их молчаливым презрением, — весело ответил Смити. — Только не будет никаких фараонов. Шеф отправил их всех в Мэллоу-холл. На шефа всегда можно положиться. У него все проходит без сучка, без задоринки.
Фрэнк не согласился.
— Скажешь тоже! А почему этот ваш Костолом слинял?
— Такого даже шеф предусмотреть не мог. И мы найдем кого-нибудь на замену.
— Кто это говорит?
— Я. И Ферди скажет, если ты его спросишь. Верно, Ферди? — произнес Смити, оборачиваясь. — Эй, погоди, что ты такое делаешь?
Ферди склонился над маленьким сейфом, в котором Майк хранил документы. В руке он держал банку и наносил содержимое на кончики пальцев. Вид у него был сосредоточенный.
— Думаю, что сумею, — сказал он. — Да, думаю, что сумею.
— Что сумеешь?
— Открыть сейф на ощупь. Как Джимми Валентайн. Он сумел, а я чем хуже?
Фрэнк только фыркнул. Смити в своей мягкой манере попытался урезонить товарища.
— Это же литература, Ферди. Не стану спорить, может быть, кто-нибудь и впрямь на такое способен, но тут нужен особый дар, как для поэзии. Сверхчуткие пальцы, чтобы уловить движение механизма.
— Может, у меня как раз такие. И я изучал замки. Чего я про них не знаю, того и знать не стоит.
— А чего ты про них знаешь, того и подавно знать не стоит, — кисло заметил Фрэнк.
— О чем спор? — осведомился ехидный голос.
Ферди повторил прыжок лосося, и даже флегматичный Смити вздрогнул. Рядом стоял Гораций. Вся его дородная фигура излучала достоинство и надежность.
Смити очнулся первым.
— Я не слышал, как вы вошли.
— Я старался войти неслышно, мой дорогой Смити. Что Ферди делает с сейфом?
— Пытается открыть его при помощи пальцев.
— И уже открыл, — сказал Ферди, распахивая дверцу. — Я же сказал, что смогу.
Если он собирался произвести сенсацию, то не просчитался. Смити сказал: «Ну, здорово!», и даже Фрэнк не поскупился на похвалу.
— Ба! — сказал он. — С таким талантом ты далеко пойдешь.
— Да, — произнес Смити, — мы должны беречь тебя, мой мальчик. Надо будет заняться твоим кашлем.
— Вы и впрямь обнаруживаете неожиданные таланты, Ферди, — сказал Гораций. — Мы знали, что вы прекрасно взбираетесь по отвесным стенам, но это уже новая ступень.
— Подумал, надо иметь что-то про запас, шеф, на то время, когда уже не смогу взбираться по стенам.
— Разумеется. Всегда стоит подстраховаться. А что там внутри?
— Все больше записные книжки.
— А нас интересует наличность. Полагаю, ваши чуткие пальцы не смогут так же успешно совладать с большим сейфом?
— Боюсь, что так, шеф. Этот — старый. Чувствуешь, как Щелкает механизм. Тот, большой — экстра- класс.
— Тогда придется ждать Чарли.
— Кого?
— Чарли Йоста, Смити. Ферди, без сомнения, проинформировал вас о прискорбном поведении Костолома. Чарли его сменит.
— Я думал, вы с ним не разговариваете.
— Да, между нами было некоторое охлаждение, но мы сумели прийти к согласию. А, вот, наверное, и он, — сказал Гораций. Его чуткое ухо различило шаги.
