второй — к юбилею королевы Виктории. Остались Джерри и его отец, суровый старец, знавший все тайны английской аристократии.
Билл направился к Джерри, который при отце делал вид, что истово трудится. Сейчас отца не было, и он ловил зонтиком бумажный шарик. Линкольнз Инн еще не излечил его от живости, которой он славился в Кембридже, и третьего Николза огорчало его небрежение к формальностям.
— Привет! — сказал он, нежно тыкая Билла ручкой зонтика. — Как жизнь? Оч-чень хорошо. И я не жалуюсь. Значит, получил мою весть?
— Да. И сразу прибежал.
— Садись.
— А что случилось? Джерри присел на стол.
— Если бы отец был здесь, он бы часа полтора разглагольствовал. Но его нет, и я тебя прямо спрошу, что ты такого сделал некоему Наткому?
— Наткому?
— Именно так.
— Часом, не Айре?
— Да, Айре Дж., Чикаго, позже — Лондон, в настоящее время — рай.
— Он что, умер?
— Да. И оставил тебе около миллиона фунтов. Лорд посмотрел на часы.
— Ладно, старик, давай серьезно. Зачем ты меня вызвал? Надо забежать в клуб, я как раз хотел просить о при…
Джерри вознес руки к небесам, а позже, словно этого мало, швырнул пресс-папье в портрет первого Николза. Подойдя и посмотрев, что вышло, он взял ножницы, перерезал веревку и нажал звонок. Явился состарившийся мальчик.
— Перкис, — сказал Николз IV, — видите это суфле?
— Да, сэр.
— Вам хочется узнать, что случилось?
— Да, сэр.
— Мы беседовали с вами по делу, а он вдруг упал. Ваш объяснимый испуг я умягчил вот этой купюрой. Ясно?
— Да, сэр.
— Далеко пойдет, — сообщил Джерри, когда дверь закрылась. — Знает только два слова: «да» и «сэр». А вот ты… Смотреть противно. Беспокоишься о каких-то грошах… Тебе что, неясно? Ты — миллионер.
Билл тупо глядел на него.
— Бумагу сейчас не покажу. Во-первых, ключи у отца. Во-вторых, отец рассердится, что я тебе все сказал. В-третьих, ты все равно не поймешь, тут нужен разум юриста. Если убрать длинные слова, получится, что старый Натком оставил тебе деньги, потому что только ты из всех людей на свете бескорыстно ему помог. Что ты сделал, а? Я сам так буду помогать богатым старцам.
— Джерри, ты не шутишь? — выговорил лорд.
— Клянусь на Библии. Кто я, по-твоему? Я — суровый законник. Николзы не шутят с клиентами.
— О, Господи!
— Помог ты ему в Марвин Бэй, и правильно сделал. К счастью, он не успел переменить завещание. За последние два года он их менял четыре раза. Так чем ты ему помог? Спас на водах?
— Нет, мы играли в гольф. Я кое-что посоветовал. Позанимался с ним немного. Ой, не могу! Не верю! И за это — миллион?
— А что? Ты потратил на него время. Заметь — бескорыстно.
— Ну, что же это!
— Не кричи. Мне все ясно. С твоей добротой надо было этого ждать. Я думаю, старый Натком в первый и последний раз поступил разумно.
— Он меня даже не поблагодарил.
— У него такой характер. Не так давно наорал на отца и хлопнул дверью.
— Как ты думаешь, он не псих?
— Юридически — нет. У нас три справки от солидных врачей, на всякий случай. Скажем так, он чудаковат. Такой, знаешь ли, эксцентрик. У него есть племянник и племянница. Племяннику оставила деньги тетка, то есть миссис Натком. Тогда старик отписал все племяннице. Казалось бы, резонно. Но это не все. Через полгода он оставил племяннику 100 долларов, alias[7] 20 фунтов, а прочее отдал на репатриацию евреев. Но и это не все. Потом — опять племянница, потом — ты. Тогда он приходил к нам в последний раз. А сегодня я узнал, что он скоропостижно скончался.
Молча выслушав этот рассказ, лорд Долиш встал и зашагал по комнате. Вид у него был такой, словно ему неудобно.
— Это ужасно! — сказал он наконец. — Джерри, это ужасно!
— Миллион фунтов?
— Я их просто украл.
— Почему?
— Если бы не я, эта девушка… Как ее зовут?
— Элизабет Бойд.
— Получила бы все. Ты ей сообщил?
— Она в Америке. Когда ты явился, я как раз ей писал, так это, неформально. Отец бы ее утопил в разных словесах, а я, знаешь, попросту: «Оставь надежду».
Билл не улыбнулся.
— Что ты страдаешь? — продолжал юрист. — При чем тут ты? Он все равно изменил, бы завещание. Оставил бы свой миллион престарелым кэдди.
— Не в том суть. Что бы ты сделал на моем месте?
— Прыгал от радости.
— А не решил бы съездить в Штаты?
— Что!
— Не попытался бы
Джерри знал, что Билл глуповат, но не настолько же.
— А ты попытаешься?
— Понимаешь, я и так еду. У меня есть билет. Вот и загляну, все улажу…
— Что уладишь? Отдашь деньги?
— Не думаю. Лучше разделим пополам. В общем, посмотрю, как она, очень ли нуждается… Где, ты сказал, она живет?
— Я ничего не говорил. Билл, не делай глупостей!
— Да я просто посмотрю, честное слово.
— От тебя все равно не отстанешь. Ладно: Лонг-Айленд, Брукпорт.
— Спасибо.
— Нет, ты серьезно?
— Понимаешь…
— Просто хочешь посмотреть?
— Да, да!
Перед отъездом всегда много дел, и только на борту, в Ливерпуле, Билл собрался написать невесте. Писал он осторожно, суммы не назвал, утешаясь тем, что полмиллиона тоже ее обрадуют. Куда же послать письмо? — задумался он. В Саутгемптоне оно ее не застанет. Потом они едут в Портсмут. Значит, туда.
Маленький Брукпорт на Лонг-Айленде хорош для летнего отдыха. Как и кишащие там комары, он кормится приезжими. В то время года, когда скончался Натком, население его составляли бакалейщик, мясник, аптекарь, их обычные коллеги и мисс Элизабет Бойд, разводившая пчел на старой ферме.
