продолжить знакомство, мог бы и от платы отказаться. Не то, чтобы жалела нескольких сотен рублей но, было бы приятно.
— Вам назначено? — Меланхолично жуя, глянул охранник.
— Нет.
— Тогда, извините. — Цербер потерял ко мне интерес.
— Эй! — Я раздражённо саданула ногой по воротам. — Ты куда?
Удивлённо разглядывая меня, словно какое-нибудь насекомое, бугай вернулся и лениво посоветовал.
— Девушка, вам лучше уйти.
«Сейчас, размечтался»!
— Я что, из Москвы припёрлась, чтобы поцеловать замок?
— Это — ваши проблемы. — Веско произнёс он.
— Хотя бы сообщить ты можешь? — Не теряя надежды, выпалила я.
— Если приехали в гости, сами и звоните. — Рассудительно заявил он, возвращаясь в застеклённую будку.
«Идиот»! — Насупилась я и, поскольку ловить здесь явно было нечего, поплелась вдоль ограды.
Как и предполагала, охрана, пусть даже и в таких жлобских посёлках, вещь довольно таки условная. Во всяком случае, помпезная кирпичная стена закончилась в месте, не просматриваемом с шоссе. Дальше шёл довольно добротный проволочный забор. Вернее, правильно будет сказать: «сеточный». Я брела по периметру и естественно, нашла, чего хотела. Столь внушительные особняки, конечно же, не обходятся без многочисленной прислуги. Садовники, повара, горничные. Все эти люди, как правило, не остаются ночевать и идут домой. И, как и положено уставшим после трудового дня гражданам, торят тропинки в наиболее удобных местах. А на пути к семейному очагу русскому человеку горы не помеха. Не то, что какая стальная сетка, растянутая между бетонными столбиками. Чья-то заботливая рука аккуратно разрезала преграду. Дабы безобразие не бросалось в глаза, тот же умелец приделал несколько проволочных крючочков, на которые «дверь» застегивалась от греха подальше. Осторожно, чтобы не порвать кофточку, отогнув края я, слегка мандражируя, пролезла на охраняемую территорию. Затем, восстановив «статус кво», заспешила по дорожке.
Арбитру принадлежал четырнадцатый дом по улице Зелёной. Вообще, архитекторы не сильно ломали головы, давая названия здешним стрит и авеню. Весь спектр наличествовал в полном ассортименте. Тихонько посмеиваясь, представила прозвища маленьких обитателей мужского пола, коих угораздило родиться на улице имени сексуальных меньшинств. И принялась изучать номера домов.
Хоромы Ивана Сергеевича произвели на неподготовленную меня ну просто агромадное впечатление. Жить в подобных сооружениях у нас могли себе позволить разве что кинозвёзды мировой величины. Даже дом Боба, старики которого владели чуть не половиной штата, выглядел бы рядом с этой громадой хижиной для прислуги. Литая чугунная решётка, явно претендующая на роль исторического памятника (столько на ней было всяких растений, львов и прочего зверья) недвусмысленно давала понять, что мне здесь не рады. Впрочем, как и любому, посягнувшему на покой хозяина. Я чинно нажала кнопку звонка и принялась ждать.
— Что надо? — Выбежавший из пристройки мордоворот сверлил холодным взглядом.
«Клонируют их здесь, что ли»? — Удивилась я.
— Я к Ивану Сергеевичу. — Храбро глядя в колючие льдинки, блестевшие на его лице, заявила я.
— Босса нет, зайдите попозже. — Процедил сквозь зубы тот, поворачиваясь спиной.
Поняв, что спорить бесполезно а, сунувшись нахрапом, и пулю схлопотать недолго, чинно уселась на лавочку и принялась ждать. Видимо, то, что творилось за границами участка, цепного пса интересовало мало. Мучительно размышляя, что стану делать, ежели Арбитр не приедет, я болтала ногами и тихонько напевала.
Колонну, состоящую из Мерседеса последней модели, спереди и сзади зажатого между двумя чёрными джипами, не заметить было не возможно. Так же, как и спутать, с чем-нибудь другим. Крепкий, коротко стриженный мужчина, чуть за пятьдесят выглянул из окна и жёстко спросил.
— Кто такая?
— Вы — Иван Сергеевич Миронов? — Вопросом на вопрос ответила я.
— Ну, допустим. — В его глазах светился неподдельный интерес.
Такой… Я бы сказала, плотоядный… Ну, вы понимаете.
— Я знакомая вашего племянника. — Отрекомендовалась я.
— Которого? — Недобро зыркнул он. — Их у меня трое. И добавил. — Было.
— Павла Миронова. — Цепенея от ужаса, пролепетала я.
— Ясно. — Коротко кивнул он. — Значит, ты — та самая с… Маша, про которую все говорят, но никто не видел?
Честное слово, я бы погордилась столь лестной репутацией. Кабы не чувствовала себя кроликом, стоящим перед удавом.
— Что ж, садись Маша, раз пришла. — Пророкотал он.
Один из сопровождающих мальчиков, выскочивший из Джипа, распахнул дверцу, и я забралась в пахнущий кожей салон.
Сказать, что чувствовала страх — значит, ничего не сказать. Но, поскольку «пить боржоми», как любил говорить покойный дедушка, было немножко поздно, стиснула зубы и машина тронулась навстречу судьбе.
Глава 18
— Значит, говоришь, знала моего Пашку? — Приглаживая седой ёжик, полуутвердительно спросил Иван Сергеевич.
— Ну, в общем, да. — Не стала юлить я.
— Да ты садись, садись. — Он сделал широкий приглашающий жест.
Я окинула взглядом комнату: Ковёр ручной работы, стены, снизу обитые дубовыми панелями, а выше оклеенные тиснёными обоями. Непременный камин из глазированного кирпича и, как свидетельство богатства хозяина — медвежья шкура на полу.
Сам Арбитр расположился в глубоком мягком кресле и, не стесняясь, я устроилась напротив.
— Ну? — Закурив, глянул он. — И чего же ты хочешь, Маша?
— Я… Я не убивала Павла. — Цепенея, пролепетала я.
— Значит, не убивала? — Сверкнул глазами он.
— Д-да… То есть, нет!
— Допустим, я хочу, — он потёр подбородок — тебе поверить. Но где доказательства?
— Ну, зачем, скажите на милость, мне это могло понадобиться? — Чуть не плакала я.
— Кто знает… — Философски заметил он. — Дело молодое, рисковое.
— Вы думаете, я лгу? — Побледнела я.
Если не получится убедить Миронова в непричастности к смерти Павла — это конец. От бедной глупенькой Мери Райн останутся рожки да ножки. А, может, и того меньше.
— Ну, что ж, излагай. — Многозначительно согласился он.
Я набрала полную грудь воздуха и, стараясь унять дрожь в коленях начала: «Мы познакомились чуть более десяти месяцев назад…»
Иван Сергеевичем оказался прекрасным слушателем. Внимательно следил за нитью повествования и лишь иногда задавал наводящие вопросы. Вся печальная история, стоившая мне половину жизни и кучу потраченных нервов, заняла каких-то полчаса.
После того, как закончила, Арбитр молчал ещё несколько минут. И я буквально чувствовала, как мои золотисто-русые волосы меняют цвет, становясь седыми.
