вооружение».
Незнакомка подняла бокал и произнесла краткий тост:
– За нас! Таких красивых и таких желанных…
Они выпили, закусили орешками.
– Фреда! – молодая женщина протянула сухую крепкую руку.
– Карина.
– Азербайджанка?
Карина молча кивнула.
– Московского разлива?
– Ростовского.
– Давно в столице, подруга?
– Школу уже здесь заканчивала.
– Ну, тогда считай – москвичка, – сказала Фреда грудным голосом, не отпуская руку Карины. – Как тебе моя стрижечка?
– Я просто глаз не могу отвести. Я вообще-то здесь никогда еще не стриглась…
– Есть тут такой мастер – Джей. Возится, правда, долго, но все делает качественно. А нам с тобой – куда спешить?
«Хм, мы уже на «ты», – отметила про себя Карина и согласно кивнула: спешить им и вправду было некуда.
– А ресницы тоже он тебе делал?
– Нет, – засмеялась Фреда. – Это уже другая история…
Глаза у Фреды были неопределенного темно-серого цвета – про такие говорят «никакие в крапинку». Красные кончики ресниц придавали взгляду что-то хищное. Но это и притягивало. «Я тоже так себе сделаю, – решила Карина. – Только мне пойдет темно-сливовый оттенок». Фреда смотрела на нее не отрываясь. Будто угадала мысли Карины и теперь тоже прикидывала, в какой же цвет той покрасить ресницы.
– Еще по глоточку?
Длинные холеные пальцы отвинтили крышку с бутылки. Маникюр на них был тоже черным с огненной окантовкой на концах. Фреда плеснула по бокалам прозрачную жидкость, завернула крышечку, медленным, нарочитым движением погладила горлышко бутылки – сверху вниз. Подняла бокал:
– За нас! Таких прекрасных и неповторимых!
Киршвассер Карине понравился, хотя и показался крепковат, сразу ударил в голову. Она вылила в свой стаканчик остатки минералки, медленными глотками выпила. Наступила пауза.
Фреда качнулась в кресле из стороны в сторону, медленно поднялась. Покачиваясь, встала во весь рост прямо перед Кариной. Летящим движением пальцев проверила прическу.
– Ну что, подруга, а показать тебе все?
– Все? – Карина не поняла.
Фреда одним движением распустила узел на кушаке халата, распахнула полы. Мягкая ткань соскользнула с плеч и улеглась на сгибах локтей. Карину обожгло выставленное напоказ нагое тело. Фреда раскинула руки – густые волосы под мышками были выкрашены под стиль прически – черное пятно посередине и ярко-огненная окантовка. Так же были выкрашены и волосы на лобке. И даже соски имели угольно-черный цвет – как две тутовые ягоды, обведенные оранжево-красными кругами цвета спелой хурмы. Фреда стояла неподвижно, явно наслаждаясь замешательством Карины. И, увидев, что та не может оторвать взгляда от ее груди, усмехнулась:
– Подружка, это краска! На одну ночь!
Она лизнула кончик указательного пальца, провела по алому кругу на левой груди. Поднесла к губам и снова лизнула, словно оценивая вкус. Потом поднесла палец к губам Карины. И Карина, высунув кончик языка, тоже лизнула – ничего особенного. Такая отдушка бывает и у губной помады.
Но Фреда спросила:
– Чувствуешь горечь? Там в краску добавлен немножко… – она сделала паузу, потянулась, как кошка, и, растягивая слоги, продолжила: —…бе-е-еленький, ме-е-е-ленький тако-ой по-ро-шо-о-чек… Ты когда- нибудь пробовала?
– Нет…
– А хочешь? – И, заглянув прямо в глаза, переспросила: – Так мы никуда не спешим? Посмотрим обалденный фильм?
– Почему бы и нет, – согласилась Карина. А про себя подумала: «Ну вот, что-то новенькое в моей жизни».
Автомобиль Карины они бросили возле салона, уехали на желто-зеленой спортивной машине Фреды. Та жила совсем недалеко, в новом современного вида здании на Садовом кольце.
Пока ставили машину в подземный гараж, пока поднимались на лифте, Кариной овладевало странное волнение. Она была на грани обморока. Она даже и не заметила, на какой этаж они поднялись.
Квартира Фреды оказалась просторной и полупустой. Везде полумрак, окна плотно занавешены. Хотя был день, Фреда не стала открывать шторы, а повернула выключатель, и из светильников полился необычный свет бронзово-коричневатого тона. На зеркально сияющем бамбуковом паркете расположился на штангах-подставках домашний кинотеатр. Дома у Карины тоже был подобный. Но этот – со всеми сопутствующими устройствами – отчего-то походил на стальную птицу, спрятавшую голову под крыло.
Фреда предложила Карине сигарету:
– На, подруга, кайфани, под это смотреть фильм – одно удовольствие.
Карина сделала первые затяжки, и перед глазами у нее поплыло… Фреда подошла, взяла у нее сигарету, затянулась сама. Затем, усевшись рядом, нажала кнопку пульта.
– Вообще-то, сейчас все это есть на ди-ви-ди, – она внимательно, изучающе посмотрела на гостью. – Но мне когда-то досталась целая коллекция на кассетах, я так их и держу.
Она показала потрепанную коробку от видеокассеты. На торце была наклеена белая бумажка с надписью, отпечатанной на принтере: «Лесбийский рай».
На экране возникли женщины, много женщин. Блондинки, брюнетки, рыжие, худощавые и полные, красивые и не очень, полуодетые и полностью обнаженные. По двое, по трое, целыми группами, они сплетались в объятиях, сливались в поцелуях, кричали и стонали, страстно и бесстыдно предаваясь порочной любви. Карина не могла отвести взгляд от плазменной панели, она еще никогда не видела ничего подобного. В их с Лохнессом доме порнухи не водилось, ни он, ни она как-то не стремились к этому. А в тех фильмах, которые случайно попадались ей на глаза (включая те кассеты, которые она в юности находила у братьев и тайком смотрела в их отсутствие), всегда участвовали и женщины, и мужчины.
– Ну как, нравится?
Карина не успела ответить. Фреда буквально парализовала ее, повалив на широкий пружинистый диван и обхватив руками и ногами. Она склонилась над ней, любуясь, а затем – не страстно, не чувственно, не жадно, не жестоко – подробно – изучала, обцеловывая, каждый изгиб, каждую складочку на теле своей новой подруги. Подробно и ненасытно.
– Нравится? – снова прозвучало через некоторое время.
– Да, да!.. Лора…
– Как ты меня назвала? Я не Лора, я Фреда. А, впрочем, неважно…
Время тянулось бесконечно. Фильм давно закончился, экран погас, динамики умолкли, а их праздник сладострастия все продолжался. Один за другим, как из волшебного ларца, Фреда доставала из ящиков комода предметы, о которых Карина понятия не имела и даже не предполагала, что такие могут существовать. Хозяйка квартиры со знанием дела пускала их в ход один за другим. На каком-то этапе Карина, устав от нахлынувших на нее новых сексуальных ощущений, отключилась.
Проснулась она глубокой ночью. Фреда спала рядом, на спине, раскинувшись, приоткрыв рот. Бронзовый свет едва тлел в светильниках. На какое-то мгновение Карине стало страшно. Ей показалось, что она потеряла себя в этой громадной полутемной квартире и никогда больше не найдет отсюда выход. Она провела рукой по обнаженному телу – казалось, что это не ее собственная рука, а рука Фреды все еще
