запротестовал, но все же встал. Они сели в лодку и поплыли проверять сети. В сетях не оказалось ничего, кроме водорослей. Когда они вернулись, все уже были на ногах, а завтрак стоял на столе.
После завтрака Мартин Бек пошел в сарайчик и принялся развешивать и чистить сети. Это занятие требовало большого терпения, и он решил, что заботы о снабжении семьи рыбой на будущее предоставит сыну.
Он уже почти закончил чистить последнюю сеть, когда услышал за спиной стук мотора, оглянулся и увидел, что мыс огибает рыбацкая лодка и направляется прямо к нему. Он тут же узнал мужчину в лодке. Его звали Нюгрен, на соседнем островке у него была маленькая верфь, и он являлся их ближайшим соседом. Поскольку у них на островке не было пресной воды, то за водой они ездили к нему. Кроме того, он имел телефон.
Нюгрен выключил мотор и крикнул:
— Вам кто-то звонил. Вы должны позвонить как можно скорее. Я записал номер на листке бумаги возле телефона.
— Не знаете, кто это был? — спросил Мартин Бек, хотя это ему уже было ясно.
— Это я тоже записал. Мне сейчас нужно в Шерхольм, а Эльза ушла собирать землянику, но дверь в кухню открыта.
Нюгрен снова запустил мотор и, стоя на корме, направил лодку в широкий пролив. Он помахал рукой перед тем, как скрыться за мысом.
Мартин Бек некоторое время смотрел ему вслед. Потом пошел на причал, отвязал лодку и поплыл к причалу Нюгрена. Он греб и думал, проклиная все на свете, что в этом весь Колльберг: едва только забудешь о его существовании, он тут как тут.
На листке бумаги под настенным телефоном в кухне у Нюгрена было неразборчиво нацарапано: Хаммар 54-00-00.
Мартин Бек набрал номер и, пока ждал соединения, у него впервые появилось предчувствие, что его предали.
— Хаммар, — сказал Хаммар.
— Это Бек. Что случилось?
— Послушай, Мартин, мне ужасно неприятно, но, к сожалению, я вынужден попросить тебя вернуться как можно скорее. Возможно, тебе не удастся отгулять отпуск до конца.
Хаммар несколько секунд помолчал.
— Я имею в виду, если ты, конечно, захочешь.
— Не удастся отгулять отпуск до конца? Я практически еще и одного дня не пробыл в отпуске.
— Мне действительно очень неприятно, Мартин, но я не стал бы просить тебя, если бы в этом не было крайней необходимости. Ты можешь приехать еще сегодня?
— Сегодня? А что, собственно, случилось?
— Было бы хорошо, если бы ты успел приехать еще сегодня. Дело в том, что это очень важно. Ты обо всем узнаешь, когда приедешь.
— Пароход отправляется через час, — сказал Мартин Бек и посмотрел в засиженное мухами окно на сверкающую под солнцем водную гладь. — Неужели это в самом деле так важно? Разве Колльберг или, например, Меландер…
— Нет. За это должен будешь взяться ты. Похоже на то, что кое-кто исчез.
III
Когда Мартин Бек открывал дверь в кабинет шефа, было без десяти час и он пробыл в отпуске ровно двадцать четыре часа.
Старший криминальный комиссар Хаммар был коренастый мужчина с бычьей шеей и густыми седоватыми волосами. Он неподвижно сидел в своем вращающемся кресле, положив руки на стол, и сосредоточенно занимался тем, что — как утверждали злые языки — было его самым любимым занятием, другими словами, ничегонеделанием.
— А, это ты, — кисло сказал он. — Самое время. Через полчаса тебе нужно быть в МИДе.
— В министерстве иностранных дел?
— Именно так. У тебя встреча вот с ним.
Хаммар брезгливо держал визитную карточку за один уголок кончиками указательного и большого пальцев, словно это был лист салата с толстым червем. Мартин Бек прочел фамилию. Она абсолютно ничего ему не говорила.
— Высокопоставленная особа, — произнес Хаммар, — утверждают, что он в очень близких отношениях с министром.
Он помолчал и добавил:
— Я о нем тоже никогда в жизни не слышал.
Хаммару было пятьдесят девять лет, и в полиции он служил с 1927 года. Политиков он недолюбливал.
— Ты не выглядишь таким обиженным, каким мог бы выглядеть, — сказал Хаммар.
Мартин Бек с минуту поразмышлял над его словами и пришел к выводу, что слишком сбит с толку для того, чтобы разъяриться.
— А в чем, собственно, дело?
— Об этом мы поговорим после того, как ты вернешься от этого господина.
— Ты сказал, что кто-то исчез.
Хаммар с измученным выражением лица посмотрел в окно, потом пожал плечами и сказал:
— Все это совершеннейшая чушь. Честно говоря, я получил приказ… приказано не давать тебе подробной информации, пока ты не побываешь в министерстве иностранных дел.
— Так, значит, мы теперь выполняем их приказы тоже?
— Существует, как известно, целый ряд министерств… — задумчиво произнес Хаммар.
На минутку его взгляд затерялся в летней зелени. Потом он продолжил:
— С той поры, когда я начинал, у нас было множество министров внутренних дел и министров социальных проблем. Бoльшая часть из них знала о полиции столько же, сколько мне известно о колорадском жуке. Другими словами, только то, что она существует. Ну, до свидания, — ни с того, ни с сего попрощался он.
— До свидания, — сказал Мартин Бек.
Когда он уже был в дверях, Хаммар словно очнулся и сказал:
— Мартин.
— Да.
— Одну вещь я все же должен тебе сказать. Можешь не браться за это дело, если не захочешь.
Мужчина, который был близок к министру, оказался высоким, угловатым и рыжим. Он посмотрел на Мартина Бека водянистыми глазами, потом вскочил и, вытянув вперед правую руку, и церемонно вышел из-за стола.
— Рад, — заявил он, — рад, что вы нашли время.
Они долго и от души трясли друг другу руки. Мартин Бек ничего не говорил.
Государственный деятель вернулся к своему вращающемуся креслу, схватил погасшую трубку и впился в мундштук большими желтыми лошадиными зубами. Потом упал в кресло, откинулся в нем, прикрыл пальцем чубук трубки, чиркнул спичкой и холодным испытующим взглядом посмотрел на посетителя сквозь клуб дыма.
— Будем на «ты», а? — наконец объявил он. — Важный разговор я всегда начинаю с этого первого шага. Он способствует прямоте и откровенности. Потом все идет намного лучше. Меня зовут Мартин.
— Меня тоже, — тихо сказал Мартин Бек и добавил: — К сожалению. Если только это не усложнит нам жизнь.
