Черныш несколько раз задевал Андрея своим хвостом, с которого срывалось небольшое размытое снежное облако, обдавшее его своей прохладой. Иногда ущипнув зверя за его холодный нос, он в ответ извергал из пасти струю ледяного пламени, которое обволакивало Андрея как полотно и затем медленно стекало по его телу, принося ему радость словно от бодрящего душа. Восхищенный парень, забывший сейчас обо всем, вел себя как мальчишка, которому подарили любимого щенка. Огромный пес напоминал ему, давно умершего в детстве его любимого пса, в честь которого он так и назвал этого зверя. И сейчас встретив этого огромного пса, ему казалось, что это его пес, только подросший за полтора десятка лет. И катаясь со зверем по снегу, играя в догонялки и снежки, Андрей впервые был счастлив за последний год и не думал, что будет потом. Возможно, этому способствовало так объединявшая их стихия.
Поэтому наблюдая за зверем, который стреляет зарядами льда и извергает серебренное замораживающее пламя, Андрей подумал о том, что было бы хорошо также научиться управлять своей силой. А уже ставший другом зверь, словно поняв его желание, пустил его еще глубже в свое сознание и стал показывать, как он это делает.
Где-то в глубине, человек нашел искрящийся шар, который серебрился теплым сиянием. Сайпс, убедившись в том, что он заметил это, послал энергетический импульс в этот шар, от которого отделилась небольшая частичка и поплыла дальше. Небольшой энергетический шарик, словно перемещаясь по различным каналам, стремился к маячащему выходу. Достигнув его, Андрей увидел, как с хвоста сорвался покрытый дымкой, круглый ледяной шар, унесшийся куда-то вперед. Затем снова перед глазами Андрея предстало плотное сияющее марево, из которого сорвалась опять небольшая искра, и также минуя похожие каналы, застрелилась к выходу. На этот раз из раскрывшейся пасти сорвалось обмораживающее пламя, покрывшее ровную поверхность снега небольшими наростами льда.
Черныш еще несколько раз показывал, как он управляется со своей силой. Уменьшая или увеличивая мысленный импульс, регулируя отделившуюся маленькую искру, ее скорость, а также количество каналов, по которым перемещается энергетический шарик, зверь, показывал, как регулировать выброс своих стихийных разрядов.
Завороженный Андрей, впитывал каждую крупицу полученной информации, не смея даже пошевелиться или что-нибудь даже подумать, пока зверь показывал, как он управляется со своей силой. После того как он закончил свою демонстрацию, зверь ткнулся носом в грудь парня, выводя того из ступора и словно говоря, что бы тот сам попробовал повторить.
Андрей, стараясь успокоить шумно-забившееся сердце, стал погружаться в свое сознание. Заставив ровно биться сердце, успокоив дыхание и уняв разброд мыслей, он стал погружаться в себя, все глубже и глубже. Он ощущал себя, словно находящимся в пустоте, где не было ни конца, ни края, он словно находился в окутывающем его море плотного тумана, который застилал собой все пространство. Но как он не бродил по просторам своего сознания, ему так и не удалось найти подобного сгустка серебреного сияния, который был внутри снежного зверя.
Открыв глаза, он увидел перед собой внимательные четыре разноцветных зрачка пса. Парень лишь виновато улыбнулся в ответ и развел руки в стороны, как бы извиняясь за то, что не оправдал доверия своего учителя. Но Черныш, в ответ лишь только лизнул своим белым языком по его лицу, словно говоря, что, ничего страшного. Если не получилось сегодня, то получится завтра. Человек также наклонился к зверю и стал лохматить его шерсть на шеи.
Неожиданно разнесшийся звук, невыносимо режущий слух, заставил скрутиться от боли человека и огромного пса, который взвыл диким воем. Снятые Андреем, защитные щиты со своего сознания, позволили чужой силе проникнуть в его разум, которая принялась сокрушать его и подчинять своей воле. Он видел как Черныш, вновь начинает обрастать слоями злости и ненависти, стремящимися его полностью поглотить.
– Держись, – попытался проговорить Андрей, видя как его друга, поглощает раздирающая боль и его сознание начинает утопать в потоках ненависти, заполняющей его.
Взвыв еще более диким воем, пес сорвался с места и понесся прочь, поднимая перед собой волны леденящего ужаса и исторгая замораживающее пламя. Глядя на удаляющегося зверя, Андрей пытался бороться со скручивающей его силой. Его спасало пока то, что он снял не все щиты со своего сознание. Поэтому поступь поглощающей чужой воли не так стремительно продвигалась вперед. Звук, заполняющий сознание и похожий на набатный бой, продолжал все усиливаться. Андрей чувствовал, что начинает проигрывать схватку, и его все больше и больше начинает захлестывать чужеродная сила. Не успевая возводить новые защитные редуты, которые сила сметала один за другим, человек продолжал отступать, погружаясь в себя глубже и глубже. Он снова ощущал себя в плотном кольце объятий белоснежного тумана, который поглощала наступающая черная волна ужаса. Ни боль, ни злость, ни отчаяние не могло помочь остановить наступающий натиск отравляющего страха.
Андрей представлялся себе пешим воином, скрестившим свой серебреный меч с черным всадником, атакующим своим длинным клинком объятым черным пламенем. Мечник успевал отразить тысячу атак, но следующий выпад черного рыцаря был столь стремительным, что чтобы избежать встречи с пламенным лезвием, приходилось отступать на шаг назад. Выпадов становилось все больше и больше, и всадник все увереннее и уверение шел вперед. Несмотря на все искусство мечника, который был подобен ураганному ветру, отбивая град, сыпавшись ударов, он никак не мог нанести ответный выпад, чтоб хоть как-то замедлить свое отступление. На этот раз грубая сила и яростный напор были сильнее искусства. Казалось бы, что ничего нельзя сделать и ничего уже не противопоставить черному клинку, который уже превратился в сплошное пламя, сметающее все на своем пути и неуклонно стремящегося к своей цели.
Андрей понимал, что еще совсем немного, и чужая воля проглотит его, впитает как жадная губка и выпьет всю его сущность до дна. Поэтому возводя небольшие преграды с невероятной скоростью, так, что бы каждый новый щит, закрывал собой старый, до которого еще не успело добраться разрушающие их пламя. На грани истощения и безумия своего внутреннего духа, не раз закаленного в боях, он в первый раз, наверное, не знал что делать. Он понимал, что каждый шаг назад приближает его к поражению, но он не мог, ничего сделать, поэтому продолжал создавать все новые щиты. От созидания новых и новых щитовых барьеров, он стал злиться. Злиться не на силу, атаковавшую его, а злиться на себя. За то, что он так постыдно бежит и ничего не может сделать. Эта сжигающая злость, зародившая где-то в далеких глубинах сознания, перерождалось в могучую силу, которая стремилось на встречу врагу. Подхватив эту силу, и закрутив вокруг себя как ураганный вихрь смерча, который стал впитывать в себя разлитый вокруг белесый туман. Закрученная воронка стала крепнуть и наполняться силой. Эта безумно-вращающаяся воронка, походила на искрящееся облако зверя, только более бурно кипящее и извергающее из себя разряды. Черное пламя, сметавшее последние барьеры уже неслось навстречу во главе с черным всадником. Мечник, к моменту, когда рухнул последний возведенный щит, уже раскрутил серебристый смерч с невероятной скоростью. После чего, так же как и Черныш, со всей своей силой, направил его, как остроконечное копье, к приближающемуся рыцарю. Всадника, пытавшегося отбить или отклонить это разящее копье, подхватила волна серебреного потока, увлекая за собой. А вслед за ним сворачивая все остальное ступавшее за ним пламя, понесла их в обратном направлении. Ураганный вихрь, сметая все остатки черной заразы, очищал сознание от порабощающей его силы. Но освободив разум от лап чужой воли, серебреное копье не остановилось. Оно, все также, набирая силу и скорость, понеслось туда, откуда пришла черная волна. Андрей, следуя за копьем, выбрался за рамки своего сознания, попав в мир новых красок и цветов. Новое зрелище разноцветных линий, переливающихся в различных направлениях, разбросанных в различных местах красочными полянками, сильно притягивало к себе. Воздух, с застывшими в нем темными и светлыми сгустками, струящиеся потоки, подобные на бурлящие реки, а также огромное количество меняющихся цветов и красок, меняющихся различными рисунками, изгибами, поворотами и еще разнообразное множество новых картинок заворожило Андрея. Картина подобная, кисти сумасшедшего художника, казалось до боли знакомой, но он, никак не мог вспомнить, где уже мог ее видеть. Отбросив попытки вспомнить, а также созерцание окружающего пространства, он бросился в след удаляющемуся серебреному вихрю, уносящему темное пятно. Ощущая легкость, а также отсутствие своего тело, что даже не удивило его, и, повинуясь желанию мысли, он стал приближаться к удаляющемуся искрящему потоку. Как ни странно, но, ни его серебреное копье, ни черное пятно, закрученное им, не изменили своего цвета и остались такими же.
Летя мыслью за копьем, которое на своей стремительной скорости еще успевало впитывать в себя
