ГНОСТИЦИЗМ. (ГНОСТИЧЕСКАЯ РЕЛИГИЯ)

и египетский субстраты этого синкретизма. Первый -- поскольку зороастрийская культура после освобождения Киром евреев из вавилонского пленения всегда была авторитетна в иудаизме. В первом-втором веках зороастризм для палестинских религий был еще более привлекателен из-за дуализма своей догматики и историософской идеи Страшного Суда, столь созвучных гносису (и иудаизму того времени). Египетская же религия оказалась авторитетна благодаря общепринятому мнению о ее древности.

Что касается христианства, то гностические (или протогностические) представления предшествовали возникновению последнего. В некотором роде христианство возникало как нечто рядоположное тому пестрому конгломерату течений, что именуется нами гностицизмом. Близость идеологем последнего видна в ряде посланий ап. Павла, в 'Апокалипсисе', в Евангелии от Луки. Но поскольку христианство оказалось мощным идейным течением, к тому же сумевшим недавно прошедшее (жизнь и смерть Христа, судьба апостолов) превратить в Священную историю, гностическое сознание попыталось вовлечь нарождающуюся христианскую традицию в круг своих представлений. Для большинства гностиков второго века Христос -- парадигматический Спаситель, дарователь Откровения, Посредник и т.д. Христианский обряд крещения, христианские тексты -- все переплавляется, пересматривается и осмысливается сквозь призму гносисной установки. В свое время Гарнак назвал Маркиона, Валентина и проч. 'первыми богословами' -- что совершенно верно, так как именно в их школах, ставших для будущих ортодоксально-христианских воззрений периферийными и еретическими, происходило первоначальное осмысление христианской Священной истории. И платоно-пифагорейская традиция, и иудейское богословие, наконец, собственные идеологемы гностицизма проявились в этом осмыслении, приводя к созданию концепций Нового Завета, единосущия, домостроительства, единой воли -- концепций стержневых и для христианства. Однако последнее, исходя из иной, теоцентрической установки сознания, воспринимало гностические идеи полемически, внося в них собственное содержание.

,

Примечания

1

Т.е. отрицающего ценность космоса, мира как структурированного целого. -- Прим. ред.

2

У Йонаса здесь одно слово -- аlien. Латинский эквивалент последнего, аlienus, означает 'принадлежащее другому' и в этом смысле 'чужое'; а также 'чужеземное, незнакомое, неизвестное, иное, другое, далекое'. Собственно alien дополнительно может означать 'внешнее, зарубежное, нездешнее, пришлое'; а также 'чуждое, инородное, несвойственное, постороннее'. Поскольку все эти значения в данном случае получают свою определенность в противоставлении 'миру в целом', по сути alien в гностическом контексте значит 'не от мира сего'. -- В. Д.

3

Попытка протащить в первые века нашей эры новоевропейское понятие 'self', т.е. понятие 'себя' как субъекта сознавания и волеизъявления, представляется мне недопустимой модернизацией, нимало не способствующей пониманию гностицизма как конкретно-исторического явления. Расплывчато упомянув о существовании персидских слов daena и grev (одно из которых 'нередко труднопереводимо', а другое 'можно перевести даже как 'я''), Йонас в дальнейшем к ним не возвращается и просто отождествляет 'я' (self) с пневмой. Между тем пневма -- это самостоятельное понятие со своим специфическим содержанием, которое не имеет к self никакого отношения, будучи обусловлено промежуточным положением пневмы как своего рода 'эволюционного связующего звена' между эллинистическим понятием Ума и грядущем ему на смену христианским понятием Духа. Что до содержаний, связанных с понятием 'я' (self), то они актуализировалась в Европе лишь пятнадцать веков спустя после тех событий, которые описывает Йонас. Подробнее об этом см. мою статью 'Европейские психические культуры'. -- В. Д.

4

Хотя это и не является исключением: ср. Тертуллиан, указ. соч. I. 19, где брак называется 'развратом' или 'непристойностью' [spurcitiae].