Демиург

– Создатель! – мой проводник сидел в ветвях у меня над головой. Тень смерти по-прежнему маячила неподалеку. И что она к нему привязалась?

– Мы ведь хотели пойти куда-нибудь. Долго ты будешь прохлаждаться? И нашел, где отдыхать, – на этой поляне... Помнишь, какой ты создал ее?

– Какой? – лениво поинтересовался я.

– Такой... что через пару минут сквозь тебя прорастет трава.

Я вскочил, как ошпаренный. И был награжден довольным фырканьем: похоже, надо мной подшутили.

– Ах ты, поганец!

– А ты и поверил, – зверек повертел треугольной головкой.

– Сейчас я тебе покажу!

– Сначала поймай!

Он снова принялся носиться по веткам, прекрасно зная, что недосягаем для меня. Потом вскочил на толстый сук, уселся поудобнее. Его движения были полны необычной грации, и я снова ощутил укол совести. Как долго я сумею оберегать его?

– Все-таки ты какой-то неправильный демиург, – заметив мой взгляд, очередной раз подколол бессовестный проказник. – Ну что ты смотришь на меня, как на сбежавшую добычу?.. Пойдем, отведу тебя в Кедровую рощу. Все говорят, это одно из лучших мест, которые ты создал.

Он еще веселился, наполовину свесившись вниз, когда мы оба почуяли опасность. Я глазом не успел моргнуть, как зверек упал ко мне в руки: и я машинально прижал его к себе, закрывая от пикирующего коршуна. Все звуки исчезли. Слышно было только, как стучит маленькое сердце.

– Ага, если тебя самого хотят съесть, страшно? – переведя дыхание, прошептал я, когда птица взмыла вверх.

Зверек прижался сильнее. Внезапно я осознал то, о чем он не догадывался: я не должен был, не имел права его спасать. Когда демиург выделяет одно из своих созданий в ущерб другому, то перестает быть демиургом. Творцом можно оставаться лишь до тех пор, пока не начинаешь кому-то подыгрывать. Если я нарушу правило, то больше не смогу вернуться сюда. А ради какого-то – пусть замечательного – создания потерять возможность бродить по собственному миру – так не хотелось. «Что ты прикипел к этому зверю? – сердито сказал я себе: – Раз уж ты создал мир, в котором убивают, значит, рано или поздно его ждет смерть. Да что там – все умрут. Не пытайся отсрочить неизбежное... Сейчас ты выпустишь его и уйдешь».

Как только он догадался? Ведь не мог же подслушать мои мысли? Но острые коготки вцепились мне в руку. А глаза – не такие, как у съеденного им ушастика, – но тоже умоляющие, посмотрели на меня в упор:

– Создатель, не уходи. Или возьми меня с собой.

Нельзя было раздумывать. Следовало подыграть парящей в небе птице. Разжать руки и отстраниться... Но я прижал его сильнее – и шагнул туда, откуда пришел.

* * *

В этой части парка деревья никогда не подстригали. Под ногами валялись упавшие ветки, высовывались из земли узловатые корни. Узкое тельце зверька взметнулось по стволу дерева, замелькало среди желтеющих листьев. Не отрывая глаз, я следил за ним – сердце все еще бешено колотилось. И мысли тоже стучали громко и отчетливо, словно капли дождя по перевернутому ведру: «Он все равно здесь не выживет... Его поймают охотники. Или убьют другие хищники... А из-за него я потерял...». На мгновение зверек исчез в листве, но вот снова вынырнула треугольная головка, а черные глаза уставились вниз. На меня. И я проглотил ненужные сожаления. Он был здесь. Живой. А чем я буду расплачиваться за свои поступки – это уже моя и только моя беда. С минуту мы смотрели друг на друга. Я знал что в этом мире он не может говорить. И все-таки услышал его голос: «Не расстраивайся, у тебя ведь будут другие миры, создатель».

© Copyright Александрина Ван Шаффе