динамизм. Они призваны путешествовать, чтобы нести благую весть и совершать великие дела для Царства. Духовность Св. Павла и апостолов была этого рода. Они были захвачены желанием сообщить познание Иисуса и создать новые христианские общины. Для других духовность состоит в стоянии на одном месте. Это именно то, что я назвал бы «духовностью цикличности». Им нужен более регулярный ритм, чем тот, который существует в динамизме движения. Их силы используются для того, чтобы оставаться в присутствии Бога и при активном присутствии братьев в повседневной жизни, в принятии окружающих обстоятельств и реальности настоящего момента. Это духовность скорее чуткости и сострадания в каждодневной действительности, чем активной деятельности и движения.
Иногда люди, обладающие духовностью движения, так озабочены будущим, что им трудно жить встречей сегодня; их голова и их сердце ослеплены проектами.
От слишком размеренной жизни они становятся нетерпеливыми; им нужно приключение и что–то неожиданное. Другие же испытывают страх перед слишком неожиданными вещами; им нужна упорядоченность. В общине нужны динамичные люди, которые создавали бы и совершали великие дела. Но нужны, прежде всего, люди, укореняющиеся в духовность повседневности.
Трудно человеку, влюблённому в величие, понять подлинное человеческое предназначение:
О, человек! Сказано тебе, что — добро,и чего требует от тебя Яхве: поступать справедливо, любить дела милосердия и смиренно ходить перед Богом твоим (Михей 6, 8).
Многие считают, что общинная жизнь соткана из проблем, которые нужно решать: напряжений, конфликтов, проблем, вызванных отсталым человеком, структурами и т. д. Сознательно или бессознательно они ожидают дня, когда больше не будет проблем!
Чем более они углубляются в жизнь общины, тем более они обнаруживают, что речь идёт не столько о том, чтобы разрешить проблемы, сколько о том, чтобы терпеливо учиться жить с ними. На самом деле, проходит много времени, а проблемы не решаются. Со временем, благодаря определённой прозорливости и верности готовности выслушать, проблемы ослабевают в тот момент, когда менее всего мы этого ожидали.
Но постоянно будут появляться новые.
Очень часто в общинной жизни ищут «сильных моментов», прекрасных экстатичных праздников и забывают, что лучшее подкрепление общинной жизни то, которое обновляет и открывает сердца, является мельчайшими проявлениями верности, нежности, смирения, прощения, чуткости и признания повседневности. Они присутствуют в сердце общинной жизни и погружают нас в реальность любви; они трогают сердца и раскрывают дар.
3. Материальные Законы
Существование материальных законов — фактор совершенно основополагающий для общины. Нужно уважать экономику, способ управления финансами и изыскиванием ресурсов для жизни, идёт ли речь о труде или о других средствах. Общине нужны структуры, дисциплина, нормированный распорядок, так же как и определённое время для обедов, когда люди собираются вместе. Нужно знать, кто, что и каким образом решает. Всё это подобно скелету и плоти того тела, которым является община. Если эти факторы не уважают, община умрёт; но, конечно, управление имуществом, экономикой и общинными структурами существуют не для чего бы то ни было иного, как для того, чтобы позволить духу и целям общины развиваться и углубляться.
Иногда встречаются люди не воспринимающие физического аспекта тела, своего ли собственного или общинного, словно в этом есть что–то нездоровое, словно доброжелательное отношение к телу соткано их дурных инстинктов. Они не хотят структур, они их бояться. Они отвергают любое регулирование, любую дисципину, любую власть. Они не уважают даже стен. Они растрачивают пищу, свет, бензин. У них нет осознания ценности денег, и они не знают, что значит быть ответственными за материальные ценности. Они хотели бы полностью питаться духовной общиной, сотканной из любви, тёплых отношений, добровольности, но парят в воздухе: община это всегда единение тела и духа.
Если общины распадаются по той причине, что некоторые отрицают законы материальной жизни, то бывает, что община губится теми, кто не верит ни во что, кроме как в регулирование, закон, эффективную экономику, в управление; теми, кто ищет только хорошего управления и послушания законам. Такие убивают сердце и дух.
Стефан Верни говорит: «Мы принадлежим земле и небу в большей степени, чем в какой мы осмеливаемся допустить это». Для общины справедливо то же самое. Тело важно; оно прекрасно; нужно заботиться о нём, но оно создано для жизни, для духа, сердца и надежды, для возрастания тех, для кого община и существет.
4. Любовь и бедность
Как трудно разрешить вопрос о бедности! Община так быстро обогащается лучшими достижениями мира! Нужен холодильник для того, чтобы можно было купить мяса по меньшей цене и лучше хранить остатки, затем нужен морозильник. Часто для того, чтобы меньше потратить, нужно внести достаточно обременительные капиталовложения. Мы покупаем автомобиль, потому что это совершенно необходимо для распространения общины, для того, чтобы расходовать меньше средств; мы оставляем велосипед и тем более перестаём ходить пешком. Существуют машины, позволяющие делать вещи лучше и быстрее, но вместе с тем упраздняющие некоторые виды общинной деятельности. Мне бы очень не хотелось, чтобы в доме «Ковчега» в Трёсли однажды купили посудомоечную машину: мытьё посуды — один из лучших моментов, которые мы проводим вместе, расслабляясь и смеясь. Другие общины могли бы сказать то же самое о том, когда они чистят зелень: это время разделения жизни друг друга. Кроме того, машины отнимают труд у самых слабых людей, которым самые маленькие дела по хозяйству давали бы занятие; это их способ дать что–то общине. Грустно упразднять этот труд. Мы рискуем организовывать общинную жизнь, согласно образцу фабрики или скорее современного общества: сильные люди делают много в большой спешке с помощью машины; они становятся ужастными активистами постоянно загруженными делами, всеми руководящими; менее сильные обречены на ничего неделание и словно прирастают к теливизору.
Существуют ли какие–то правила в этой сфере бедности? Одно несомненно: богатеющая община, община ни в чём не нуждающаяся, полностью автономная изолируется — и именно потому, что не нуждается ни в какой помощи. Она замыкается в себе и на своих ресурсах. Её распространение, таким образом, ослабляется. Она может делать что–то для соседей, но они не могут ничего сделать для неё. Больше нет взаимообмена, участия в жизни друг друга. Община становится богатым соседом. О чём ей свидетельствовать?
Община, обладающая всем тем, в чём она нуждается и даже излишками, рискует больше не прилагать никаких усилий для того, чтобы уменьшить расходы; она растрачивает или бессмысленно использует, то чем владеет. Она больше не уважает материальное. Она теряет всяческую творческую способность в этой области. Она приходит к запустению. Что касается физического или морального благополучия, то она становится неспособной к различению между роскошью, тем, что желательно, и необходимым. Богатая община очень быстро теряет динамизм в любви.
Я вспоминаю Брата Андре из братства Миссионеров Милосердия, который говорил о Калькутте, где он прожил 14 лет. «Это самый ужасный из всех городов, поскольку нищета в нём неизмерима, — говорил он мне, — но это также самый прекрасный город, потому что в нём больше всего любви». На самом деле, когда становишься богатым, воздвигаешь вокруг себя преграды, а то и заводишь злую собаку для защиты собственного имущества; бедные, им нечего защищать, но часто они делятся даже тем немногим, что имеют.
В бедной общине сильно развита взаимопомощь и материальная поддержка, не говоря уже о внешней помощи. Бедность становится тогда цементом единства. Это очень очевидно в «Ковчеге»: когда мы вместе странствуем, все прилагают свою руку к трапезе и с радостью разделяют её, иногда довольствуясь самым малым. Когда мы богаты, то, напротив, становимся более взыскательными, более трудными и каждый стремится остаться сам по себе, изолируясь.
В бедных деревнях Африки существует взаимоучастие, взаимная поддержка, праздники; в современных же городах каждый замыкается в своей квартире, где у него есть всё необходимое. Людям кажется, что они не нужны друг другу. Каждый самодостаточен; нет никакой взаимозависимости. Нет больше любви.
Община, часто «пропадающая» в телевизоре, быстро теряет чувство творчества, участия друг в друге и
