братья. Я держал в руках Глаза Вернигора, и знаю, какая сила была в них заключена, поэтому, послушай меня… Нам нужно найти Великого Герцога.
Мерриз покачал головой. Факел вспыхнул, разбрасывая искры, и погас. Они остались в полной темноте, в окружении жутких восковых фигур, под хрустальными колпаками.
— Нет. Я не пойду, Птица-Лезвие. Я не верю Фердинанду. Он правит заброшенным замком, населенном чудовищами, которые ему подчиняются… Он, словно, в обычные двери, ходит в порталы Баньши… Он, используя свои знания, желает завладеть миром. Он возможно убил своего отца и брата, для того чтобы прийти к власти… Я не верю ни единому его слову…
— Пойдем со мною, Мерриз… — устало проговорил Аттон. — Пойдем со мной. Мы прошли вместе длинный путь, так пройдем его до конца… Быть может, мы узнаем правду…
— И что ты будешь с ней делать, Птица-Лезвие? Убивать правителей, как это делал твой хозяин? Объявишь Императора Конрада чудовищем? Будешь добиваться власти? Что ты будешь с ней делать, воин?
— Не знаю, Мерриз… Но, я не смогу спать ночами, я буду думать о том, что в моих руках была величайшая тайна этого мира и я отступил… Я хочу знать, ради чего погиб мой отец. Я хочу знать о чем говорил Глава прайдов. Разве тебе не знакомо подобное чувство, монах? Я всю свою жизнь прожил, как дрессированный скорпион. Я всегда не задумываясь делал то, что мне поручали. А теперь я хочу, что бы что-то изменилось, и для этого я пойду к Фердинанду. А потом… Потом… Уйду на большак. В этом мире всегда найдутся люди, готовые платить за быстрый меч.
— Ты можешь сделать это и сейчас, разве нет?
— Нет, монах… Я не отступлю. Пойдем со мной…
— Нет, Птица-Лезвие… Это не мой путь.
— Куда пойдешь ты? Обратно в Долгор? В Барагму?
— Не знаю… Может в Норк…
— Тогда мне с тобой не по пути… Пока жив слепой, в Норке мне делать нечего…
— Ты не хочешь отомстить?
— Мстить? При всей своей власти этот человек стар и убог. Он кажется чудовищем только тем, кто не знает его близко. Он сдохнет сам, в своих вонючих подземельях…
— И унесет с собой многие тайны …
— Я устал от лживых тайн, монах… Устал… Я узнаю правду, и уйду на большак, даже если этим миром правят земляные черви.
— Наши дороги вновь расходятся, воин. Ты хороший человек, храбрый и честный… Но герцог был прав, этому миру не нужны храбрые и честные люди. Прощай…
— Ты спас мне жизнь, Мерриз… — Аттон улыбнулся, глядя на горящие зеленые глаза, — Но, все равно, ты — хитрый и изворотливый монах… Спасибо, за твои мечи, за то, что ты был рядом… Прощай…
93
Фердинанд, упираясь обеими руками в стол, смотрел на карту и слушал, как собирая войска, заливаются походные горны.
Времени на ожидание практически не оставалось. Архиепископ предложенную приманку не заглотил, но Фердинанд на это не сильно и рассчитывал. Но зато теперь церковь напугана, иначе Гумбольт не примчался бы сюда, в Боравию.
Фердинанд посмотрел вниз, где происходила обычная, перед наступлением суета. Огромный лагерь перед замком Твисса бурлил. Рыцари выводили лошадей и строились в походные порядки. Между рядами мечников и копейщиков проносились курьеры с флагами, походный обоз выдвигался изломанной линией в сторону востока. Выкрики командиров, звон оружия и ржание лошадей сливались в один сплошной гул. Глядя на свою армию, Фердинанд почувствовал необычный душевный подъем. Все сомнения и мелкие заботы уходили прочь, перед этим чувством могущества и осознания своей, почти вселенской, власти.
Фердинанд вгляделся в желтую дымку, скрадывающую горизонт и представил себе как там, с трудом разворачиваясь и мешая друг другу, торопятся королевские войска. Жадные бароны выводят свои дружины, бросая правителя на произвол судьбы, а продажные интенданты сжигают обозы и фураж. Подкупленные вельможи готовят ключи от фортов и крепостей, а сельские старшины угоняют скот в леса.
Фердинанд глубоко вздохнул и сжав в кулаке Звезду, провел лучем перечеркивая карту Лаоры. Он не нуждается в услугах сестры. Он не нуждался в помощи церкви. Он не станет ждать наемников. Он сам завоюет себе вечную славу и землю для своих Владений. Он, Фердинанд Восьмой, наследник древних Правителей, истинный Император этого мира. И никто не устоит перед его могуществом…
Сзади послышалось тихое покашливание. Фердинанд резко повернулся. Перед ним стоял адъютант, со свитком в руке. На свитке виднелась сургучная печать, с гербом Атегатта — меч, рассекающий камень.
— Ваше Высочество… Из Вивлена прибыл господин Долла. — Лейтенант замешкался. Фердинанд вырвал у него из рук свиток, пробежал глазами и вдруг почувствовал, как часто и сильно бьется его сердце.
Империя объявила ему войну.
94
— Сколько стрел ты сможешь отбить сейчас, армельтинец? — Темнолицый, мощного телосложения аведжиец в потертом кожаном доспехе поднял руку и оскалился как голодный гурпан. Аттон замер, придерживая рукоять меча. Пятеро головорезов с готовыми к стрельбе тяжелыми арбалетами быстро окружили его. За ними, раздвигая ветки, появились другие, с копьями и булавами.
— Неплохо для здешних мест. Далековато от моря забрались… — Аттон убрал руку с меча.
Корсар развел руками.
— Ну так дела… А монах-то где? Неужели ушел? Да… Ну, да Иллар с ним… — он подошел поближе. По правую руку громила носил короткий и широкий данлонский меч, а с левого бока свисала длинная бантуйская абордажная сабля. На широком, вышитом мелкими жемчужинами поясе болтался маленький кривой нож в ножнах.
Аттон оценил слаженность действий морских разбойников, да жесткие лица их, иссеченные шрамами многих сражений, говорили о многом.
— Судя по всему, вы ищете меня? И на кого работаете?
— Такое дело вот… Работодателя нашего укоротили в Циче. Щуколовом звали… Уж не твоих ли рук дело, Птица-Лезвие? А знатный был боец. Не чета, тебе, конечно… Уж наслышаны… Потому и арбалеты в упор. Имя Дибо тебе что-нибудь говорит?
Аттон промолчал, вглядываясь в сосредоточенные лица арбалетчиков. Корсар заметил его взгляд и предупредил.
— Только дернись, и эти ребята сделают из тебя анбирского ежа…
— Угу… Ну и чего медлите?
— Вот так сразу? Может и не мешало бы, с твоей-то репутацией… Но мы не палачи, а вольные рыцари! — Громила засмеялся. — Там, в ущелье — это вы их всех порешили?
— Нет… — Аттон, сообразив, что сейчас его убивать не станут, скинул заплечный мешок и уселся на траву. — Сами управились, без нас. Видимо что-то важное понадобилось от меня господину Дибо, раз уж за мной погнали в такую даль уртских корсаров…
Арбалетчики продолжали держать его под прицелом. Громила подошел ближе, и усевшись напротив, достал флягу из складок широкого пояса.
— Водки хочешь? Наша, аведжийская, на тертых орехах химмы…
Аттон отрицательно покачал головой, вытащил из мешка кусок лепешки, сушеное мясо и принялся жевать, равнодушно поглядывая вокруг.
— Да уж… Кровищи, как в праздник Лун, на жертвенной площади Зиффа… Ты нашел, то, о чем тебя просил герцог?
Аттон вытер рот ладонью и утвердительно кивнул.
— Это хорошо… Теперь отдай нам, мы отнесем это в Циче.
— Я и сам дорогу знаю…
Громила отхлебнул из фляги и поморщился.
— Как же, знаешь, кто бы сомневался. Вот коня у тебя нет… И оленя тоже — нет… Даже мула какого завалящего, и то нет. А до ближайшего городка, где можно животину объезженную купить, ногами дней
