сделай одолжение заткнись. Сначала испоганят все, а потом у них, видите ли, биосфера какая-то! Вали отсюда, куда шла.
— Это что еще такое я испоганила? — возмутилась я. — Сами сад до какого состояния довели, зайти страшно!
— Ну, не ты испоганила, так твой папаня постарался, мотыгу ему в печень! Кто два года назад восточное крыло ремонтировал, я что ли?
— Может и ремонтировали, это тут при чем? — неуверенно протянула я, в то время моя особа благополучно чахла в деревне.
— А то, что испоганить вы всегда готовы, а как исправлять, так Митич, выкручивайся сам! Я тебе сказал проваливать, так и проваливай, иш ты, тут расселась, юбками пол вытирает! — его заплывшие мутные глаза смотрели на меня очень недобро, даже захотелось поежиться.
— Да что испоганили-то?
— Кыш!!!
Я поняла, что дальнейшие расспросы бессмысленны, и не без радости встала — уж больно убийственный дух тут стоял. Если от него мне ничего не добиться, придется искать информацию в другом месте. Я снова была вынуждена углубиться в сад и потопать в сторону злополучной теплицы — гнезда лености и развращенной садовнической жизни.
Картина, представшая моим глазам, на этот раз отличалась лишь отсутствием пьяного тела под кактусом (ибо присутствовало оно на лестнице) и тем, что теперь играли не в карты, а в домино. При моем появлении костями зазвенели и спрятали их куда-то под бочку.
— Доброе утро, — первым сообразил поздороваться вчерашний заморыш, которому я сдала на руки главного садовника. С заданием он не справился, но толк из него выйдет, взяла на заметку я.
— Если бы доброе, — многообещающе начала я. Эх, зря все колючки и ветки из платья и волос вытащила! Такой бы наглядный пример получился! — Я, знаете ли, гулять на свежем воздухе люблю по утрам.
Садовники дружно позеленели, будто сейчас пустят корни в своей теплице, а затем стали делать какие-то робкие поползновения в сторону садового инвентаря.
— Хотя, собственно, я не поэтому пришла, — люблю радовать людей. — Просто хотела полюбопытствовать, что произошло во время перестройки восточного крыла дворца два года назад.
— Ну, дык, это, — с умным видом начал мужик в живописной телогрейке на голое тело. Господи, одел бы его кто, все ж не в Богом забытом лесничестве белок стережет. — Того, дворец перестраивали. Лесенку там забабахали, любо дорого поглядеть.
— Это понятно, — поморщилась я. — А когда перестраивали, ничего не попортили?
— Уж как водится, все попортили. На том месте раньше розочки были, так они пока кирпичи возили, все и повытоптали, — рассказчик шумно почесал поросль на груди.
— В смысле розочки?
— Розарий, — продемонстрировал боле широкий словарный запас одаренный подросток. — Митич над ним трясся-трясся, а ему потом даже денег на восстановление не дали.
А садовник-то у нас, оказывается, пьет исключительно по причине тонкой душевной организации. Хотя мне до сих пор слабо верилось в мистическую связь между 'розочками' и бутылкой, проработать этот момент стоило.
— А вы, конечно же, в розочках не разбираетесь? — даже и не надеясь на положительный ответ, а больше мысля вслух, протянула я.
— Ну, ээээ, — смущенно поднял лапку парнишка. — Мой дядя занимается селекцией новых сортов роз.
— Как тебя зовут? — еще не веря своему счастью, поинтересовалась я.
— Зак.
— Пойдешь со мной, — я тут же пригребла к рукам ценный кадр.
На выходе из теплицы я резко обернулась к расслабившимся было мужикам:
— А вы чего растеклись? Расчищайте место под розарий, будем восстанавливать!
— Дак, не известно, будут еще розы или нет, — проворчал любитель жилеток на голое тело.
— Если через два дня не будет готово, отправлю в Сарейское лесничество, гоблинов гонять, — отрезала я.
Откуда им знать, что всех гоблинов там давно повывели?
Хотя временами понимаешь, что лучше бы пошла охотиться на гоблинов, нежели общаться с некоторыми личностями.
— Я занят! — господин Саржо недружелюбно зыркнул в мою сторону. — Зайдите попозже или оставьте заявку у секретаря.
Тут же рядом со мной, словно тень, нарисовался немногословный секретарь казначея, цепкими пальцами-косточками сжимавший бланк заявки. У меня всегда мурашки шли по коже от этого человека, весь вид которого будто кричал, что его недавно выпустили из фамильного склепа, где он лет триста занимал должность родового привидения. Канцелярские крыски (как я их ласково называла), помощники господина Саржо, посмотрели на меня сочувственно. Мальчишка-садовник и вовсе затерялся где-то за кипой счетов и старался не подавать признаков жизни. Вот уж поистине логово всемирного зла!
— Нет, так не пойдет, мне деньги нужны сейчас, — не очень бодро заявила я, — Крайне важное дело.
— Ну, и на что же вам нужны деньги? — проскрипел господин Саржо, не поднимая длинного носа от какой-то бумажки.
— На восстановление розария, — шустро отрапортовала я, хотя чувствовала, что вокруг сгущается недобрая атмосфера.
— Кхе-кхе, — казначей то ли закашлялся, то ли засмеялся. — А знаете ли вы, милая барышня, что в связи с предстоящим мероприятием, затраты на дворец возросли втрое? Какой еще, к чертовой бабушке, розарий?
Он ткнул толстенную книгу счетов едва ли не мне в нос. И откуда столько хамства берется в этом тщедушном человеке?
— Стоп — стоп — стоп, — казначей попытался вернуть себе книгу, но я вцепилась в нее мертвой хваткой. — Зачем нам два ящика сигар 'Кровавый рассвет' во дворец?!
Казначей как-то сразу обмяк и отпустил книгу, так что я чуть не улетела вместе с ней в другой конец кабинета.
— Ну, господин Гальяно сказал, что мы должны обеспечить достойный прием, поэтому сигары должны быть в каждой гостиной — пролепетал он совсем уже не уверенно.
— Вы меня удивляете, господин Саржо, при вашей-то хватке, — нагло улыбаясь, поцокала языком я. — К нам приезжают принцессы и благородные леди, ДЕВУШКИ, господин Саржо, ДЕВУШКИ! Какие, к лешему, сигары 'Кровавый рассвет' в каждой гостиной?! А вот розарий был бы тут в самый раз.
Казначей слегка порозовел. Странно, что этот жутко прижимистый человек идет на поводу у дворецкого, словно слепой кутенок? Я пролистала книгу дальше: вскоре обнаружились сто незапланированных литров крепчайшего коньяка на кухню, две картины популярного художника под общим названием 'Куртизанки в раю' (кому они предназначались, к счастью для получателя, не было указано), загадочная подкова с не менее загадочной припиской 'на счастье' в конюшню и еще куча всякой мелочевки.
— Неудивительно, что расходы возросли втрое, — мстительно протянула я, глядя на совсем стушевавшегося счетовода. Сомневаюсь, что все это были такие уж большие расходы, но должна же я была поглумиться над беднягой.
— Насчет втрое — это я преувеличил, — пошел на попятный господин Саржо.
— Так, всю ту ересь, которую еще не оплатили, отменить. Все лично-заинтересованные могут побеседовать со мной в частном порядке и доказать оправданность этих трат. Ну, а на сэкономленные таким образом деньги мы и восстановим розарий, — резюмировала я. — Господин Саржо, выпишете доверенность вот на этого…Зак, вылезай уже из-за шкафа… молодого человека.
