Война кланов. «Черный фронт» против НСДАП

редактора «Саксонского обозревателя» Рихарда Шапке. Поводом для этого послужила статья, опубликованная 23 июня 1930 года. В ней Шапке критиковал антимарксистскую правительственную коалицию в Саксонии и призывал народ к революции против реакционно-консервативных сил: «Если консервативные партии открыто признают себя ответственными за политику осуществления плана Юнга, который поверг народ в нищету, бедность и безработицу, то немцам пришло время понять, кто их враг. Пришло время свести с ними счеты!»

Через два дня после этой публикации, 25 июня 1930 года, в редакции «Саксонского обозревателя» раздался телефонный звонок. С Шапке хотел поговорить доктор Беннеке, депутат, избранный от Дрездена и известный своими симпатиями к левому крылу. Беннеке, узнавший о предстоящем «судилище», потребовал, чтобы Шапке заявил, мол, автором статьи является сам Беннеке. Газета напечатала ее, так как тот являлся депутатом, избранным по партийному списку. Но Шапке понимал, что этот ход не сможет разрешить конфликта, который сложился в НСДАП. В тот же день он предстал перед берлинской дисциплинарной комиссией, дабы быть исключенным из партии. Комиссия даже не совещалась, прежде чем принять решение: «Проступок идентифицирован как мероприятие „национальных социалистов“ и Отто Штрассера, которые заявляли, что приглашение доктора Фрика в Тюрингское правительство — „неудачный эксперимент“. Относительно политического анализа прошедших в Саксонии выборов обвиняемый заявил, что, несмотря на то, что он не принадлежит к „национальным социалистам“, его статья „И что отныне?“, опубликованная в „Саксонском обозревателе“, поддерживает их воззрения и по форме и по содержанию». Вердикт был предсказуем — «антипартийная деятельность».

Вслед за Шапке по такой же «статье» из партии были исключены еще четыре сторонника Огто Штрассера: Фритц Герман, Хорст Вафер, Альфред Решке и Вильгельм Корн. Примечательно, что все они вступили в НСДАП в 1928–1929 годах, то есть фактически накануне своего «изгнания». Вслед за ними пришла очередь самого Отто Штрассера.

Чтобы расправиться с неугодными, Геббельс решил организовать общее собрание членов Берлинской партийной организации. На нем планировалось выступление наиболее видных членов дисциплинарной комиссии: Германа Геринга, Ганса Хинкеля и генерала фон Эппа. Отто Штрассер вместе с майором Бухрукером и Вильгельмом Корном решили использовать это мероприятие в своих целях. Представители левого крыла решили изложить свою политическую позицию. Когда они пришли в берлинский Дворец спорта, то были выдворены оттуда штурмовиками. Проход на собрание им было строго- настрого запрещен, так как они не числились в берлинской партийной организации (Штрассер и большинство его сторонников состояли в гау Бранденбург).

В зале Геббельс обрушил на «литераторов» изощренный поток ругани. Им надлежало «размозжить голову железным молотом дисциплины». После того как было зачитано пресловутое письмо Гитлера, в котором он призывал к «безжалостной чистке партии», Геббельс призвал всех несогласных с этим встать и покинуть зал. Позже «Ангриф» упомянул о трех из пяти тысяч участников, которые вышли на улицу. Число сторонников было явно занижено, так как на тот момент в Берлине насчитывалось около 400 революционных национал-социалистов.

1 июля 1930 года в Берлине было распространено радиообращение Имперского руководства пропаганды, в котором говорилось, что в ближайшее время предстоит изгнание из партии «незначительного числа саботажников». Отто Штрассер и его сторонники не знали, как прореагировать на подобный выпад. К этому моменту Грегор Штрассер вывел из «Кампф-Ферлага» своих людей, а саксонская организация была очищена от левых кадров. В этих условиях Отто Штрассер не мог рассчитывать ни на помощь Графа Ревентлова, ни на поддержку гауляйтеров Коха и Хильдебранда.

1 июля уже изгнанный из НСДАП Вильгельм Корн написал в одной из газет Штрассера, «Национальный социалист», что собирается бороться против «преследования социалистов и фашистского насилия людей Геббельса». В том же номере газеты была опубликована заметка Р. Шапке, в которой он обрушился с критикой на Геббельса, «который использовал свое влияние, чтобы преследовать истинных социалистов». С согласия редакции газеты Шапке в своем материале вновь вернулся к статье, которая, собственно, и привела к исключению его из партии. В ней он, как и большинство штрассерианцев, безжалостно критиковал союз НСДАП с консервативными военизированными группами: «„Стальной шлем“ ведет одностороннюю борьбу против интернационального марксизма. Он объединился с реакцией и крупной буржуазией. Именно поэтому „Стальной шлем“ никогда не сможет стать подлинно национал-социалистическим боевым товариществом».

Но и Штрассер, и Шапке, и Корн, продолжая придерживаться своих радикальных воззрений, нападали не на Гитлера, а только на Геббельса. Фраза о том, что публикация письма Гитлера весьма изумила революционных национал-социалистов, показывает намерение Штрассера помириться с Мюнхеном. Он приписывал Гитлеру роль высшей инстанции, которая должна была открыть молодому политику двери, доселе закрытые перед ним.

Чтобы положить конец затянувшемуся конфликту, 2 июля Геббельс созвал общее собрание функционеров. В мемуарах «Гитлер и я» Штрассер писал, что именно он выступил инициатором этого собрания. Подобное утверждение кажется не просто маловероятным, а совсем фантастическим. Штрассер так описал события того дня: «Однако когда вечером 2 июля я собирался войти в здание, где проходила эта встреча, офицер СС, за спиной которого стояло еще 5 человек, сообщил мне, что я не могу пройти в зал, так как не проживаю в Берлине. Формально он был прав, подобного рода собрания могли посещать только жители определенного гау партии. Я между тем продолжал настаивать на моем присутствии, поскольку встреча была назначена по моей просьбе. Офицер СС оставался непреклонным. Тем временем начались дебаты. Здание было окружено эсэсовцами. Геббельс в своем излюбленном стиле пытался обосновать исключение Шапке из партии. Слово попросил мой лучший друг майор Бухрукер.

„Я сожалею, но не могу предоставить вам слова, так как против вас начато партийное расследование“.

„Против меня? — изумленно воскликнул Бухрукер. — Я об этом ничего не знаю“.

„Бы получите вечером домой письменное уведомление об этом. Оно отправлено с почтой“.

Подобная комедия повторилась, когда пытался заговорить Герберт Бланк. Тут же из присутствовавших тысячи человек 117 поднялись и в знак протеста покинули зал. Я продолжал стоять на улице. Мои друзья в красках рассказали об этом происшествии. Мы тотчас направились к дому Бланка и Бухрукера, но никаких письменных уведомлений там не обнаружили».

Вечером того же дня Отто Штрассер встречался с Грегором. Отто хотел обсудить ситуацию, сложившуюся в НСДАП. Именно там он впервые заговорил о своем возможном выходе из партии: «Грегор, поскольку Гитлер не решается порвать со мной, я сам решил сделать это. Завтра я выйду из партии». «Хорошо, — ответил Грегор, — но я должен остаться».

3 июля Отто Штрассер направил Гитлеру телеграмму, которая по своему стилю больше напоминала ультиматум. «Герр Геббельс выгнал из партии ряд моих товарищей. Вчера под липовым предлогом лишил других моих друзей слова. Если в течение 24 часов подобные выходки не будут прекращены, считайте, что я и мои друзья разорвем отношения с партией».

Штрассер пошел ва-банк. Ответа он так и не получил. Ему не оставалось ничего другого, как окончательно разорвать отношения с Гитлером. 4 июля 1930 года Отто Штрассер вышел из рядов Национал-социалистической рабочей партии Германии.

В этом месте просто необходимо сделать несколько замечаний. Во-первых, от подобного шага Гитлер приобрел куда больше, чем Отто Штрассер. Со времени выборов в Саксонии Гитлер готовил выход Штрассера из партии, который компрометировал его «своими большевистскими идеями». В критический момент всю грязную работу за фюрера выполнил Геббельс. И в итоге вся ответственность за выход из партии была переложена на самого Отто Штрассера.

Во-вторых, нерешительность Отто была только на руку Гитлеру. Фракционер Штрассер играл по сценарию, который был написан в Мюнхене. А потому 4 июля все (!!!) партийные газеты сообщили об уходе Отто Штрассера. Казалось, они только и ждали этого момента. В многочисленных статьях, заметках, сообщениях подчеркивалось, что он, Штрассер, больше не мог рассчитывать на политическую поддержку,