Война кланов. «Черный фронт» против НСДАП

роль вождя национальной оппозиции, а Гугенберг был лишь его подручным, находясь на вторых ролях. «Гитлер будет наследником Гугенберга», — утверждал Штрассер. Он делал предположение, что сотрудничество НСДАП и «Стального шлема» будет проходить в чисто фашистском духе. В свою очередь это приведет к тому, что им «отдадут голоса исключительно буржуазные, капиталистические избиратели, которые увидят в фашизме свое единственное спасение». По его мнению, этот избирательный маневр был очевидным признаком «мелочности и ничтожности немецкого парламентаризма».

Когда выборы в рейхстаг подходили к концу, коалиция трещала по швам. КГРНС предвидело не только усиление коммунистов и нацистов, но и то, что Брюнинг будет препятствовать созданию в рейхстаге новой правящей коалиции. Сила нацистов была обманчивой, так как любая их оппозиционная деятельность была обречена на провал. Штрассер предполагал, что НСДАП откажется от своей прежней программы, ибо она привела бы к повторному роспуску рейхстага. «Боевое содружество» вообще не видело в рейхстаге фактора, который бы определял немецкую внутреннюю политику. Единственным правильным решением руководству КГРНС виделся призыв к бойкоту выборов. Такое решение было принято 17 августа 1930 года.

«Боевое содружество» даже выпустило манифест, призывающий немцев не принимать участие в выборах. Он был обращен к «рабочим, крестьянам, солдатам и немецкой молодежи», которые видели бессмысленность участия в выборах. В нем утверждалось, что на тот момент внутренняя политика полностью зависела от внешней, а потому любая поддержка правящей системы означала одобрение Версальского договора. «Рейхстаг перестанет быть субъектом немецкой политики вместе с Версалем и Локарно, вместе с Дауэсом и Юнгом. Он, рейхстаг, — инструмент порабощения, постоянно торгующийся с различными заинтересованными группами». Выборы и те, кто принимал в них участие, только поддерживали обанкротившуюся капиталистическую систему. Руководство КГРНС требовало, чтобы все немецкие революционеры своим неучастием в выборах разрушили обман плана Юнга, а «время избирательных бюллетеней сменилось временем прямых действий».

За неделю до выборов «Берлинская рабочая газета», тогда еще не прекратившая своего существования, опубликовала прогноз результатов голосования. Предполагалось, что социал-демократы потеряют 3–5 мест в парламенте, Немецкая народно-национальная партия сократится на 20–30 депутатов, а НСДАП станет одной из ведущих партий Германии, приобретя в парламенте 60–70 новых депутатских мест. Этот прогноз по сути оказался пророческим, несмотря на то, что он недооценил силу нацистов. Их фракция выросла на 95 депутатов!

Фактическая победа НСДАП поставила теоретиков революционного национал-социализма в очень сложное положение. Появившийся на следующий день после оглашения итогов предвыборной гонки номер «Национал-социалистических писем» предпочел ограничиться неопределенными комментариями: «14 сентября миновал судьбоносный час, а капиталистическая буржуазия при помощи НСДАП избежала катастрофы буквально накануне своей смерти. Предательство нацистов, изменивших своим социалистическим идеалам, станет очевидным для всех. Выборы показали прежде всего другим, что на нет сходят те группы, чьи лозунги и программы недостаточно сильны. На плаву смогли удержаться только так называемые экстремистские партии. Признаком этого является радикализация нации, рост революционных настроений».

В то время деятельность «Боевого содружества» состояла в том, чтобы пропагандировать «истинное содержание подлинного национал-социализма». Тогда «Содружество» ставило единственную цель: «когда наступит окончательное разочарование в НСДАП, направить народ на путь революции».

После заседания руководящего штаба «Боевого содружества» Штрассер решил отказаться от осторожной выжидательной тактики, чтобы использовать успех Гитлера в собственных целях. Могло даже показаться, что он был рад его успеху. В статье «Революция марширует» он писал: «Редко одна неделя приносила немецким революционным национал-социалистам столь глубокое удовлетворение». Он говорил о «неуклонном росте революционных настроений и растущем движении против политики исполнительной власти». КПГ и НСДАП были изображены в этой статье почти как союзники, с той разницей, что нацисты реализовывали социал- революционные устремления в среде буржуазии, а коммунисты среди пролетариев. Но вместе с тем он подчеркивал, что обе эти партии в силу своего классового характера не были в состоянии осуществить революцию. Для выполнения этой задачи было пригодно лишь «Боевое содружество революционных национал-социалистов». Гитлер был, конечно, полезен, но уже сыграл свою роль. Его «великое историческое значение» (по Штрассеру) состояло в том, что он был «барабанщиком революции». Но «незримые силы истории перебросили его на правые позиции». «Барабанщик революции, выросший в окопах великой войны, стал государственным мужем», — подытоживал свою мысль Отто Штрассер.

Вполне можно допустить, что теоретики «Содружества» искренне верили, что именно они устанавливают правила революции. Может быть, они действительно полагали, что за их движением будущее. Но рядовых членов вряд ли можно было обмануть. Они понимали, насколько «Боевое содружество» слабо по сравнению с НСДАП и КПГ. Многие из них видели в коммунистах единственную альтернативу Гитлеру. И присоединялись к ним в надежде вести вооруженную борьбу против наступавшего фашизма. Эти настроения и победа Гитлера на выборах 14 сентября 1930 года вызвали в КГРНС кризис, получивший название «национал-большевистского». Именно тогда в организации Штрассера произошел первый раскол.

24 августа 1930 года в центральном печатном органе Коммунистической партии Германии были опубликованы «Программные комментарии по национальному и социальному освобождению немецкого народа». Этот документ внес изрядную сумятицу в ряды «Боевого содружества». Что же произошло? Дело в том, что комментарии были ориентированы на присоединение руководства революционных национал- социалистов к КПГ. Кроме социальных мероприятий по улучшению жизненного уровня широких слоев населения программные комментарии уделяли большое внимание национальному вопросу. Отдельные национал-социалисты из окружения Отто Штрассера считали эти пункты наиболее сильным местом программного заявления.

«Мы, коммунисты, выступаем против территориального разделения и ограбления Германии, основанных на тираническом Версальском мире. Мы торжественно заявляем всем народам, всем зарубежным правительствам и капиталистам, что в случае нашего прихода к власти мы аннулируем все обязательства, предусмотренные Версальским миром. Мы не заплатим ни пфеннига по империалистическим займам, кредитам и капиталовложениям, сделанным в Германию. Придя к власти, мы беспощадно положим конец предприятиям банковских магнатов, которые сейчас открыто диктуют свою волю нашей стране. Мы осуществим пролетарскую национализацию банков и аннулируем задолженности перед немецкими и иностранными капиталистами».

Но залог прихода к власти и защиты интересов Германии теоретики КПГ видели в широком классовом союзе: «Когда все рабочие, все бедные крестьяне, все служащие, все трудящиеся средние слои сплотятся вокруг Коммунистической партии Германии, тогда они станут неимоверной силой, которая не только уничтожит господство капитала, но сделает бессмысленным любое вторжение как снаружи, так и внутри страны».

Штрассерианцы уже давно наблюдали за коммунистической партией. Еще 20 июля 1930 года «Берлинская рабочая газета» поместила огромный обзор, посвященный триумфальной победе Сталина на партийном съезде в Москве. Автор статьи проводил анализ ситуации в мире, указывая на совпадение по времени мирового экономического кризиса, кризиса капитализма и повсеместного роста националистических настроений. Он призывал Москву и немецких коммунистов признать ошибочными призывы к всемирной революции и классовой борьбе.

Первой официальной реакцией штрассерианцев на изменение программного курса КПГ стала статья Ойгена Моссаковского «Национал-большевизм», которая была опубликована 7 сентября 1930 года. В ней он назвал «Программные комментарии» «значительнейшим историческим документом», который означал присоединение КПГ к «фронту немецкого сопротивления и освободительной политики». Впрочем, он не