его отец.
— Что? — Он вдруг заволновался.
— Если хочешь, можем пойти сейчас к Рэнди и забрать Габи. Уверена, он не расстроится, пропустив игру «Отважных», когда узнает, что мы собираемся сказать ему.
Раф отвел светлую прядь у нее со щеки.
— Ты уверена? Ты делаешь это потому, что хочешь меня, или потому, что доверяешь мне?
— И то, и другое, — прошептала она. — А еще из-за Габи. Он любит тебя и должен знать, что ты его отец. Я была не права, когда скрывала это от него. Ты хочешь, чтобы мы пошли и забрали Габи?
Он покачал головой.
— Пусть досмотрит игру. Мы успеем сказать ему об этом и завтра.
Эмма грустно улыбнулась.
— Хорошо, querido.
Нет, он не мог сдаться сейчас. Он помнил, как закричала племянница, увидев его шрамы. Как плакала мать, помогая ему снимать повязки.
Ему надо день или два, чтобы подготовить себя к отвращению, которое он увидит на этом красивом лице, чтобы придумать, как убедить ее не оставлять его.
— Мы скажем ему завтра, — проговорил он. — Вместе.
— Хорошо. — Эмма поцеловала его еще раз, отстранилась и повернулась к компьютеру.
На следующий день Эмма подъехала к дому в четверть восьмого — в последнюю минуту появилась срочная работа, которую нужно было закончить.
На обычном месте грузовика Рафа не было. Впрочем, и не должно было быть: Раф с Габи и Рэнди ушли на тренировку.
Весь день она думала о вчерашнем разговоре с Рафом. Вдруг он вспомнит все? Захочет ли тогда остаться с сыном и женой или уйдет от них, чтобы вернуться в газету? И что станет с «Прошлыми временами Юга»?
На кухне она нашла записку от матери. Сильвия ушла на собрание садоводческого клуба и вернется домой около половины девятого. Ужин в холодильнике.
Эмма стала думать, как можно было бы спланировать просторный охотничий домик, но не успела она опомниться, как к дому подъехала машина. Глянув в окно, Эмма с удивлением обнаружила, что уже темно и что в гараж въезжает старый «кадиллак» ее матери.
Неужели уже половина девятого? Эмма взглянула на часы. Куда же запропастился Раф с мальчиками? Они должны были вернуться домой еще час назад.
Большими шагами она прошла через прихожую и распахнула заднюю дверь навстречу идущей по дорожке матери.
— Раф еще не вернулся с Габи и Рэнди. Сильвия спокойно пожала плечами.
— С ним только Габи. Рэнди забрал отец около трех часов.
— Где же тогда Раф и Габи?
— Раф сказал, что поведет всю команду полакомиться мороженым после тренировки, поскольку она последняя.
— Что? Он сказал, куда?
Сильвия поднялась по лестнице на крытое крыльцо.
— Нет, по-моему, не говорил.
— А он сказал, когда вернется? Сильвия покачала головой.
— Думаю, что-нибудь через час после тренировки или около того. Что-то не так?
— Мы собирались сегодня сказать Габи, что Раф — его отец. Но он всегда такой усталый после тренировок. Хорошо, если он не уснет сегодня прямо в ванне.
Теперь Эмма по-настоящему забеспокоилась. А вдруг Раф решит сам все сказать Габи?
Она пошла к парадной двери и стала мерить шагами прихожую. На улице уже было совсем темно, когда перед домом остановился грузовик Рафа. Шел десятый час.
Эмма распахнула дверь и вышла на крыльцо.
Раф понял, что его ждут неприятности, в ту же минуту, как вылез из грузовика и увидел Эмму, которая стояла на крыльце, обхватив себя руками. Размышляя, что же он опять сделал не так, он обошел вокруг кабины, чтобы взять с переднего сиденья уснувшего сына.
Не успел он отстегнуть ремень безопасности, как Эмма подскочила к нему.
— Что с ним?
Раф повернулся и взглянул на нее.
— Ничего. Он уснул на обратном пути.
— Где вы были? Уже десятый, час.
— Мы с Пэрри Дженкинс повели детей поесть мороженого после тренировки. Я сказал Сильвии. Разве она тебе не передала?
— Только после того, как появилась в половине девятого. Почему ты не оставил мне записку? Я бы сходила с вами.
Он подождал, пока она открыла ему дверь.
— Ты хочешь сказать, чтобы защитить своего сына от его отца?
Эмма бросила испуганный взгляд на Габи.
— Тшш! Он услышит. Раф встряхнул сына.
— Ничего он не услышит. Хоть из пушек пали. Ну так что, будем стоять и пререкаться или я могу отнести его в постель?
Эмма посторонилась и пропустила его.
— А как же быть с его купанием?
— Поспит сегодня чумазый, — ответил Раф.
— Но…
— Все в порядке? — послышался голос Сильвии из гостиной.
— У нас все хорошо, мама. Смотришь свои мыльные оперы?
— Только что начала смотреть первую, но если я вам нужна, то могу…
— Все нормально, Сильвия. — Раф поднимался по лестнице. — У нас все хорошо.
Эмма пошла следом. Она суетилась вокруг Габи, раздевая его, убирая волосы со лба, сокрушаясь по поводу грязи. Когда она отправилась в ванную за влажной тряпкой, Раф преградил ей путь и подтолкнул к лестнице.
— Он грязный, — запротестовала Эмма. — Мне нужно…
— Пусть спит, — сказал Раф. — Завтра отмоешь грязь.
Она подняла брови.
— Прекрасно! Значит, мы можем поговорить.
— Только не сегодня, Эмма. Я все утро искал помещение для офиса, весь день сражался с компьютером, потом весь вечер носился по полю. Потому что тебя не было там, чтобы сделать это вместо меня. У меня чертовски болит нога, и единственное, чего я хочу, — это влезть в ванну с горячей водой и отмокать дня три.
— Нам надо поговорить.
— Утром.
— Утром мне на работу. — Он тяжело вздохнул. — Хорошо. Но тебе придется вести этот разговор через дверь ванной. Я не могу оставаться дольше в этой одежде.
Остановившись внизу лестницы, он повернулся к задней двери.
— Спокойной ночи, Сильвия.
— Спокойной ночи, Раф, — отозвалась та. — Приятного сна…
Помедлив, Эмма не удержалась, чтобы не съязвить:
— Ты бы так не взмок, если бы носил шорты и футболку, как все нормальные люди. Он сверкнул на нее глазами.
— Очень смешно.
— Ты — единственный человек, кого волнуют твои шрамы, Раф. Меня нисколько. И детей, уверяю
