Мой рассказ важен для оценки этого процесса только в том, что касается берлинского эпизода. Я описал, что и как происходило со мной, признание Пятакова прояснило происходящее.
Х. Ошибки и интриги
После того, как меня убедили изменить свое решение и остаться в России для реорганизации рудников, в октябре 1932 года мне дали, пожалуй, самое трудное поручение. Пришел запрос о помощи со знаменитых Риддерских свинцово-цинковых рудников в восточном Казахстане, вблизи китайской границы. Эти рудники, когда-то британская концессия, считались важнейшим свинцово-цинковым месторождением в мире, и вдобавок, в руде содержалось аномально большое количество золота.
Они расположены в отдаленной местности, тогда еще более отдаленной, чем сейчас, поскольку в те времена в Казахстане совершенно не было железных дорог или автомобильных шоссе, а с тех пор все же построили несколько. Сначала мне поручили поехать туда на месяц, осмотреть месторождение и определить, что можно сделать, чтобы вернуть производство в нормальное состояние.
Меня предупредили, что условия довольно тяжелые, но к таким тяжелым я не был готов. Методы, которые были в ходу на этих рудниках, могли довести горного инженера до инфаркта. Они привели к ряду обрушений, настолько больших, что добыча почти прекратилась. Рудник располагался вдоль реки, и обрушения вызвали внезапный приток воды, который превысил возможности установленного насосного оборудования.
Шахты были в таком состоянии, что в любой момент могли быть безвозвратно затоплены.
Инженеры, как я обнаружил, расходились во мнениях о наиболее подходящих методах разработки этих месторождений, и тратили больше времени на споры о достоинствах соответствующих планов, чем на реальное дело защиты рудников от полного разрушения. Управляющие-коммунисты, на которых сыпались приказы из Москвы придерживаться графика добычи, настаивали на том, чтобы добывать руду хоть каким- нибудь способом, не глядя на безопасность шахт. Они ничего не знали о горном деле и проявляли нетерпение, потому что инженеры проводили столько времени в теоретических спорах. Все вместе люди на этих рудниках довели ситуацию до критической.
Хватило одного взгляда, чтобы понять: надо немедленно что-то делать, иначе рудники будет уже не спасти от полного разрушения. Я телеграфировал в Москву с отчетом о ситуации и наметил план действий. Тем временем я принял на себя ответственность и запретил работы, которые угрожали полному затоплению шахт. Через три недели или около того, пришел ответ, в котором мне поручили принять обязанности главного инженера рудника и применять те методы, которые сочту нужными. В то же время управляющие- коммунисты, очевидно, получили инструкции предоставить мне свободу действий и любую возможную помощь.
Местные работники оказались не такими, как на руднике в Калате, и немедленно доверились моему суждению. Они активно со мной сотрудничали в течение всех семи месяцев, что я провел на руднике. В результате нам удалось вернуть рудник и обогатительную фабрику в приличное состояние, так что рудные скопления оказались вне опасности, а производство установилось на удовлетворительном уровне.
Правительство тратило большие суммы на современную американскую технику и оборудование для этих рудников, как и практически для всех рудников тогда в России. Но значительную часть денег все равно что выбрасывали на ветер. Инженеры так мало знали об этом оборудовании, а рабочие столь небрежны и бестолковы в обращении с любыми механизмами, что большая часть дорогого импортного оборудования портилась и даже не подлежала ремонту. Например, был установлен великолепный большой флотационный концентратор, но после краткого периода эксплуатации находился в ужасном состоянии.
Собственно, посмотрев на рабочих и управляющих, я изумился, что от рудников вообще хоть что-то осталось. Кахастан — одна из национальных республик Советского Союза, и коммунистические власти некоторое время назад приняли закон, согласно которому все отрасли промышленности в национальных республиках должны нанимать на работу не менее 50 процентов местных национальностей, и на производстве, и в управлении. Это, наверное, очень просвещенный закон, и по душе всяким профессорам и гуманистам во всем мире, но он, похоже, мало помогал в условиях Казахстана 1932 года.
В данном случае к местным национальностям относились казахи и киргизы, пастухи-кочевники, которые привыкли к вольной жизни в степи. Они жили своей жизнью до 1930 года, когда коммунисты начали свою вторую революцию.
В предыдущей главе я рассказал о ликвидации кулачества. Одновременно проходил похожий процесс, который коммунисты описывали как переход к оседлой жизни.
Точно так же, как власти приклеили ярлык кулаков к сотням тысяч мелких фермеров, оторвали их от земли и поставили работать на промышленных предприятиях, рудниках и лесоповалах под полицейским конвоем, они вырвали сотни тысяч кочевников из степей и поставили их работать на рудниках и фабриках, или пытались заставить их жить оседло в коллективных хозяйствах. Они так сделали, потому что придерживались мнения, что кочевники отсталые, не могут подняться до коммунистических идей о высшей цивилизации, пока их не отлучить от степей и кочевой жизни, а затем превратить в пролетариат, то есть наемных рабочих, либо в промышленности, либо на фермах, контролируемых государством.
Рассказал я и о том, как ликвидация кулаков привела к дефициту продуктов на несколько лет. Процесс перехода к оседлой жизни усилил дефицит, поскольку сопровождался истреблением стад у кочевников. Когда коммунистические «ударные отряды» накинулись на стада и стали требовать от их владельцев- кочевников объединить скот в так называемых колхозах, те попросту забивали животных. В то время, думается мне, власти не беспокоились особенно, потому что считали, что стада легко восстановить. Впоследствии они поняли свою ошибку; и сегодня в России наблюдается ужасный дефицит мяса и молочных продуктов, несмотря на дорогостоящие и трудоемкие попытки последних лет снова нарастить стада.
В таком месте как Казахстан, где население не одно поколение питалось тем, что давали стада, уничтожение животных после 1930 года привело к серьезным последствиям. Мне говорили, что тысячи людей умерли от голода, не знаю, правда ли это.
Но могу свидетельствовать, исходя из собственных наблюдений, что прежние кочевники долго приходили в себя после того бурного периода истории, когда коммунистические власти организовали поход на кочевников, а у тех развилось что-то вроде повальной истерии, отчего они уничтожили собственные средства к существованию.
Бывшие кочевники, пережившие этот период, были, как и кулаки, поставлены на работу в рудниках и на нескольких промышленных предприятиях, основанных в то время в кочевых регионах. Зажиточных кочевников, вроде «короля кумыса», у которого я гостил в Башкирии, хватала полиция и высылала в какой- нибудь регион подальше от их прежних домов, где они работали в лесах или шахтах, или оседали на фермах. Многие их них оказывали сопротивление; тех признавали преступниками и посылали в тюрьму или расстреливали.
К тому времени, когда я получил назначение на Риддерские рудники, фактическая гражданская война с кочевниками была выиграна. Еще бывали отдельные стычки с теми, кто упрямо отказывался бросить старый образ жизни, но большей частью казахи и киргизы признали поражение, и некоторые из них уже стали более или менее восторженными сторонниками нового порядка. Таких приверженцев власти очень поощряли и щедро награждали.
Тысячи казахов, которые никогда не знали другой жизни, кроме кочевого существования пастухов, были привезены на Риддерские рудники перед тем, как меня туда послали, и предполагалось, что управляющие научат их ведению горных работ, не снижая выработки. Также предполагалось, что новички будут получать ту же заработную плату, что и другие шахтеры, а от руководства ожидалось, что прибыль не упадет.
Труднее задания и представить себе невозможно.
Казахи и киргизы никогда даже не видели механизма, прежде чем появились на рудниках. В степях, где нет дерева, они использовали как топливо буйволиный навоз, и никогда не держали в руках даже топора. И в довершение всего, мало кто из них понимал по-русски.
Можно себе представить, до чего нудное занятие: учить таких рабочих пользоваться пневматической
