– А я – всегда боялся, что для тебя это перестанет быть важным и ты меня разлюбишь. С самого первого дня. С экзамена по физике, который ты провалила.
– Провалила бы, если бы не ты! – с легкой ноткой грусти проговорила я. – Как же много мы пережили. И что, почему все так закончилось? Неужели ничего нельзя было сделать?
– Иногда банан – это просто банан. В каких-то случаях нет никакого смысла склеивать то, что склеить невозможно, – с той же ноткой произнес Андрей.
Мне представилось, как он будет с неистовым упорством пробивать себе дорогу в научном мире неведомого Бостона. И наверняка пробьет. Он всегда гениально решал сложные задачи с кучей неизвестных. А я – я буду автоматизировать промышленность России и... постараюсь забыть Марка.
– Знаешь что, Андрей? – спросила я.
– Что? – поднял он глаза.
– Нам надо серьезно поговорить. Давай зайдем в какое-нибудь кафе. Марк, ты не против? Может, тебя отвезти домой?
– А что, вам надо поговорить наедине? – сразу уточнил он. Марк всегда был деликатным.
– Нет-нет, это самый обычный разговор. И потом, есть ли что-то, чего ты о нас не знаешь?
Марк кивнул, мы сели в машину и доехали до ближайшего ресторана, в который зашли, даже не взглянув на его название. Есть мы собирались в последнюю очередь.
– Что будете заказывать? – радушно спросил официант.
– Нам только кофе, – сказала я.
– Мне – чай. Зеленый, а потом я что-нибудь закажу, – уточнил Марк и принялся тщательно изучать меню. Он ведь был заядлым гурманом и не мог попасть в незнакомый ресторан и не попробовать какое- нибудь новое блюдо.
– Как прикажете, – кивнул официант и ушел.
Мы помолчали, Андрей нерешительно крутил в руках салфетку.
– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – наконец спросил он.
Я выдохнула и начала:
– Скажи, а продажу квартиры ты тоже затеял из-за Америки?
– Да, – кивнул Андрей и посмотрел на меня. – Я бы мог ничего не трогать, но тогда бы оказался на вокзале с женой и ребенком на руках. Без денег. Все последние деньги я отдал американскому поверенному, чтобы он вел мое дело.
– И много?
– Много. Всего с расходами на переводы, медицинские обследования и прочее – больше десяти тысяч. Сейчас вот продаю «Ниссан», чтобы расплатиться с долгами, – развел руками Андрей.
Я задумчиво посмотрела вдаль.
А что, если оставить в покое мои амбиции, все привычные и удобные для меня аргументы и доводы и попытаться ответить на один-единственный вопрос: могу ли я всерьез считать, что Андрей не имеет права на половину нашей квартиры? Мы жили вместе, больше пятнадцати лет делили все на двоих, в горе и радости, в кризисах и развалах целой страны мы были неразлучны и пережили немало бурь. Мы вместе родили сына. И когда я сказала, что больше не могу жить с Анной Сергеевной, – Андрей встал и пошел за мной.
Да, конечно, я зарабатывала деньги, пока он переживал свою драму, покупал продукты и делал с сыном домашние задания. Да, это мой самый любимый дом на свете, я вложила туда и сердце, и душу, и все, что имела, включая квартиру родной матери. И от одной мысли о том, что я его потеряю, у меня все внутри переворачивалось. Но не в этом дело. Иногда мы все должны закрыть уши, чтобы не слышать пронзительных криков собственного «Я», и просто сделать то, что нужно сделать. Как бы сложно это ни было на первый взгляд.
– Я согласна продать квартиру, Андрей. Только надо сделать так, чтобы мне осталась двухкомнатная, потому что не будем же мы с Мишкой жить в одной комнате! А так – можешь начинать, если ты знаешь как, – сказала я, отпивая противный кофе, который принес нам официант.
Андрей смотрел на меня, вытаращив глаза. А я подумала, что это было не так уж и страшно. Подумаешь, продадим квартиру. Чего тут страшного? Со всеми это случается временами!
– Это... это правда? Ты действительно согласна? Я просто не могу поверить! Конечно, вам двушка. Мне много не надо. Я же не собирался портить тебе жизнь! – частил он, забыв сдерживать свои чувства. Его радость, его облегчение било через край, накрывая с головой и нас с Марком.
Я улыбалась.
– Я знаю, что не собирался. Это я собиралась портить тебе жизнь! – уточнила я.
Андрей усмехнулся.
– И тебе это почти удалось. Маша уже начала говорить, что лучше уехать в Штаты без денег, но и без инфаркта.
– У тебя умная жена, – хмыкнула я. – Но не надо больше драм. Давай продавай все к чертовой бабушке. Переедем и сделаем новый ремонт. Сейчас вся Москва застроена квартирами. Что-нибудь подберем!
– Ну конечно! – улыбнулся Андрей.
Официант, недовольный нашим шумом (и, как я понимаю, нашим заказом), подошел и выразительно спросил:
– Что-нибудь еще будете заказывать?
– А разве, молодой человек, в вашем заведении подают еду? – совершенно искренне удивился Марк.
Официант посмотрел на него с недоумением.
– Конечно!
– Просто, судя по тому, что вместо кофе вы принесли что-то без названия, а чай подали без лимона, я предположил, что еду у вас тоже не готовят. Только если фастфуд. Кто-нибудь хочет фастфуд? – деловито поинтересовался Марк.
– Ни за что, – замотала я головой.
Андрей настолько погрузился в свои мысли о будущем материальном благополучии для своей семьи, что вообще не отреагировал на его слова.
– В таком случае счет, пожалуйста, – скомандовал Марк.
Официант фыркнул и ушел. Я улыбнулась. Какой все-таки Марк бывает разный. Никогда не устаешь на него смотреть. Скоро он уедет, и я снова стану поклонницей эпистолярного жанра. Буду ждать его писем и его командировок. Впрочем, нет, теперь в качестве свободной женщины я вполне могу себе позволить как- нибудь съездить к нему во Францию. В Прованс. В конце концов, я об этом когда-то так мечтала.
– Марк, а что ты скажешь, если как-нибудь я предложу тебе прокатиться по Провансу? Может быть, следующей весной? Покажешь мне те самые места, где снимался «Хороший год»? – спросила я его, изображая легкость и небрежность. Просто старый друг спросил другого старого друга, не съездить ли им весной в Прованс.
– Элен, дорогая, ну конечно, съездим. Там чудесные виноградники. И я смогу угостить тебя настоящим французским молодым вином. Это будет замечательно! – кивнул Марк и вытащил счет за кофе раньше, чем я успела его заметить.
– Опять ты начинаешь? И почему на этот раз ты будешь платить за ресторан? – сделала я вид, что злюсь. – Скоро ты проколешься и не сможешь изображать из себя страшного жмота. И мир узнает правду!
– Какую правду? – нахмурился он.
– Что ты ужасно щедрый!
– Ну, это вряд ли, – философски заметил Марк. – Я стараюсь всегда и на всем нажиться. Из меня вышел бы прекрасный ростовщик, если бы я в юности не увлекался Достоевским. Ростовщики плохо кончают.
– Заливай мне тут. Тоже мне, барыга! – скривила я рожицу.
Марк поднял голову и посмотрел на меня почти серьезно.
– Ты мне не веришь?
– Нет! Ты врешь! Ты совсем даже не жадный.
– А вот и не правда. Я всегда все считаю. И даже сейчас я тут сижу с вами, преследуя исключительно
