— Он хочет успокоить нас компотом, — вяло подхватил другой.
— Обозвал бродягами, — слегка скривил губы третий.
— Вот что, Ростик, — Макар Гусев приподнялся на локте, — еще одно обидное слово, и мы переходим к другому тренеру.
Ростик, повидавший немало «чудес» в своей спортивной жизни, застыл с раскрытым ртом.
— Попрошу соблюдать больничный режим, — заявил решительно доктор. — Я должен поставить диагноз… Завтрак принесут в палату…
Один только Сыроежкин объявил, что он совершенно здоров и скоро все остальные поправятся, но голос у него был не очень уверенный, и ему не позволили встать с постели.
Доктор и физрук вышли на веранду, тихо притворив за собой дверь.
— Какой тут диагноз?! — шипел красный от возмущения Ростик. — Обычная спортомания! — Ростик понимал, что его отчет в министерство о новых методах тренировок неожиданно провалился.
— Что-то спортом здесь на пахнет, — задумчиво произнес доктор. — Мания есть, согласен. Эта болезнь серьезная. Скорее всего их поразил вирус. Но почему так внезапно? И что за вирус?
— Эй, мальчишки! — позвала Электроничка, заглянув в открытое окно. — Что с вами, мальчишки?
Шесть больных не шевельнулись. Окна палаты облепили волейболистки команды Эли.
— Ой, смотрите, девочки, они — как мумии… Уморились, бедняжки!..
— Пусть знают, как с нами сражаться!..
— А может, это всерьез? Может, заболели? Может, мы во всем виноваты?…
Новости о вчерашних победителях разносились по лагерю с быстротой полета мяча. Чемпионы за дополнительное какао дали осмотреть себя и прослушать легкие. За пончики согласились измерить давление на руке. А за анализ крови из пальца потребовали купание перед обедом. Но какое уж тут купание, когда диагноз неясен! Пришлось кровь брать чуть ли не силой.
— Эй, кто-нибудь! Вы живы?… Чего молчите? Скажите хоть слово! — шепчут в окно девчонки после ухода доктора.
Кто— то из больных чихнул, вяло произнес:
— Убирайтесь!
— Ой, кто это? — взвизгнули Бублики. — Кажется, в очках… Профессор очнулся! Или он бредит?…
— Ничего я не брежу. — Профессор чихнул еще раз.
— Он не бредит, он живой! — обрадовались девчонки. — А почему ты такой грубиян, Профессор?
Профессор демонстративно повернулся к стене.
Гусев присел на постели, ткнул пальцем в окно, загоготал:
— Смотрите, вся команда явилась! Даже Нинка приплелась… Что, охота поглазеть на чемпионов? Теперь вам до нас далеко… Давайте фотографируйте, берите интервью, влюбляйтесь. Для стенной печати мы согласны… — И он небрежно откинулся на подушку.
— Макар, тебе не кажется… — начала было, вспыхнув, Нина, но Сыроежкин перебил ее:
— Не Макар, а Макар Степанович! — И пояснил свою мысль: он старается быть серьезным, но не может. Макар Степанович болен.
— Макар Степанович… — Кукушкина тряхнула косичками.
— Ну?
— Вы серьезны больны?
Макар махнул рукой:
— Спела бы ты нам чего-нибудь повеселее.
От такой наглости у Зои округлились глаза. Света вступилась за подругу:
— Может, прикажете хором?
— Кто этот умный подсказчик? — спросил Гусев, не оборачиваясь к окну.
— Светка, — мгновенно ответил Чижиков-Рыжиков, — которая подвернула ногу.
— А-а, — Гусев зевнул, — избушка на курьей ножке. Тоже приковыляла… Слушай, ты, Светка…
— Не Светка, а Светлана Ивановна, — поправила Нина.
— Ивановна… — Гусев осклабился. — Пусть сначала покажет, какая она Ивановна!
— Первая женщина-космонавт, которая высадится на Марсе, — пояснила Нина.
Гусев расхохотался:
— На Марсе? Светка? Это точно! Первое марсианское привидение!
Волейболистки переглянулись, пошептались, и этот тревожный шепот, словно свежий ветерок, мгновенно ворвался в палату. Чемпионы зашевелились, приподнялись с подушек, а Сергей улыбнулся Майе.
— Не обращайте на них внимания! — звонко сказала Майя. — Они совершенно здоровы… Просто валяют дурака!
— Нет, — возразила Электроничка, вглядываясь в лежащего Электроника. — Они больны. Здоровые не валяют дурака.
Макар сел в постели, взял в руки подушку.
— Это мы-то больные?! — крикнул он. — А ну, ребята, покажем пас! — И метнул свою подушку в Профессора.
Профессор, успев кинуть свой тугой снаряд Сыроежкину, взял подачу Макара. Подушки полетели по палате, сея в воздухе пух и перья, гулко шлепаясь в вытянутые ладони. Подушки, мягкие, теплые подушки, хранительницы снов и бессонных мыслей, — их с отчаянной веселостью гнали сейчас по замкнутому кругу, превращали в бесформенные комки, выбивали из них все воспоминания.
— Перестаньте хулиганить, — сказала, входя в палату, нянечка. — Кто подметать-то будет?
Подушки тотчас оказались на месте, игроки нырнули под простыни.
Нянечка, моргая, разглядывала висящую в воздухе серебристую пыль.
— Совсем будто малые дети…
— Первый признак эговируса, — сказал, появляясь, доктор. — Апатия вперемежку с дурашливостью и душеленостью!
Макар высунул голову из-под простыни:
— Да мы больные, что ли?
— Больные, — ответил врач. — Вас едет обследовать комиссия.
Он прикрыл дверь и наклеил на ней грозное предупреждение:
Ох и напереживались девчонки, наблюдая в окна различные сцены. Что только эговирус не делает с нормальными людьми! Жалко даже…
А тут еще вылезла из кустов мелкота из младших отрядов, стала носиться возле карантинной дачи, выкрикивая хором:
Да, пошла гулять по свету песенка, сочиненная каким-то шутником в Сережкином дворе.
Девчонки прогнали дерзких куплетистов. Пусть отдохнут мальчишки. Может, придут в себя…
— Элек, — шепотом позвала Электроничка, — лезь в окно.
— Зачем? — ответил Электроник.
— Подышим свежим воздухом. Решим, как вам вылечиться.
