следующие памяти достойны.
Видит он, будто носит младенчествующего Господа нашего Иисуса Христа, и повелевается ему одно это иметь дело носить Христа, пока не возрастет, то есть во всю жизнь до смерти, - хотя и примет из-за Него поношение, но Он, Господь, Сам сохранит его. И тогда, пробудившись, от радости и любви, и благодарности к Богу многие долго проливает он слезы.
Иногда будто созерцает он Рай, то есть радующие, несказанной красоты жилища, дома и места, и, пробудившись, в великом умилении много слез источает.
Также иногда видит разнообразные страшные зрелища, и места мучений, и муки и, пробудившись, сокрушенно печалясь, подолгу плачет.
В таковых сонных видениях иногда зрит он, как бы в откровении, будущие, уготованные грешным и праведным воздаяния, но, недоумевая, как оба тех изъяснить, говорит, что неисповедимо воздаяние грешным из-за страшного ужаса и нестерпимой мучительной лютости, а праведным - из-за пречудной славы, и неизреченной сладости, и радости.
Иногда же предузнавал он и некоторые перемены в жизни своей и других отцов, которые со временем и исполнялись.
29. Иногда от долгого сидения возболит у него сердце, и сам он весь изнеможет, и уже не надеется получить какого-либо действия, бывающего от молитвы, и даже не может более молитву продолжать, — и вот, вдруг сверх чаяния нападает действие молитвы с неизреченными утешениями, и тут же тотчас вся болезнь исчезает, и становится он здоров сердцем и крепок всем телом, и молитва чистейшая истекает с ясным произнесением молитвенных слов.
30. Иногда весьма жаждет и крайне усиливается он изобрести какое-нибудь такое божественное размышление, которым смог бы произвести в себе молитвенное действие, и потому с усиленным вниманием чистейше внемлет, умно простираясь к Богу, внутри сердца своего, но все таковые усилия свои видя тщетными, извещается, что бывающие с ним действия происходят не иначе, как по милости Божией.
31. Случилось однажды, что свет осенял над головою его и, распространяясь, простирался к небесам, и по свету тому будто цветы являлись, наподобие прекраснейших полных маковых цветов - не знает он, чему точнее уподобить их; и не мог вовсе тогда он молитвы производить, но от чрезмерно углубленной сладости, как бы сильно бурлящей и кипящей в сердце и во всем теле, и от нестерпимости ее великие сжимания творил; и, не в силах будучи стерпеть той сладости множества, как бы в изумление пришел, ожидая, что после сего последует. И начало утихать и умаляться видение света. Опять, словно во время мороза, не в силах будучи стерпеть иной ниспадшей сладости на все тело и в сердце, так же крепкие сжимания производил, и это более и более начало услаждать его, умножаясь, и сердце как бы распространилось наподобие великого горна и наполнилось словно жара огненного, чему удивляясь, недоумевая, что делать, приложил он правой руки палец к сердцу, и тотчас палец приложенный опалился весьма болезненно; из-за того отдернув руку прочь, размышлял про себя, что будет далее, и в то время как думал об этом, вдруг будто облако мрачное начало близ того жара находить, и при виде этого так помыслилось ему: «Видно, уже более мне от милости Божией ничего не дастся, и отнято все от меня грешного». И так стала более умножаться темность, и после этого все исчезло, и молитва со сладостью прекратилась, и долго сидел он, но не творилась молитва, и едва вновь пошла по обычаю; но и по восстании от молитвы несколько дней чувствовал он боль в пальце, наподобие как от опаления, бывающего от прикосновения к чему-нибудь раскаленному. Однако не только бывшей в этом действии сладости отменной ничему невозможно уподобить или как-то изъяснить и наименовать, но и в прочих действиях бывающие услаждения иначе изъяснить он не может, как только именует: «сладость».
32. Во время услаждающей молитвы чувствует он иногда словно некое благовоние: хотя и слабое (неощутительное) обоняние имеет от природы, но во время молитвы ощущает обильное благоухание, наподобие как от неких благовонных духов ароматных, и цветов, и ягод или благовонного ладана; и еще явственнее хотел бы изъяснить это ощущаемое благовоние, но не знает, чему приуподобить, ибо кажется оно ему душистее и приятнее многоценного мира; и это часто с ним бывает.
33. Настолько дано ему от Бога действие в сердце этой молитвы, что почти все время ночи и дня в ней он проводит, а потому и всякое рукоделие оставил или сократил.
34. Иногда ради потребности некоей встает он с седалища, желая окончить стоя свое моление обычным малым чтением, и старается вниманием ум свой удержать в словах прочитываемого, но не может, ибо сама собою молитва: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий...» внутри сердца явственно, чисто и со услаждением, незаметно, как бы невольно, отводя память от читаемого им, влечет внимание к себе.
35. Иногда, бывая празден, стоя, думает, какое бы дело делать, и тотчас чувствует действующую в сердце со услаждением молитву, и словно влекущую его, -- да единою тою занимается.
36. Случилось раз, что пожелал он от любви мучимым быть за Христа, и в то время, сидя на молитве, задремал, и видит, что того довольно ему, если будет плакать и скорбеть.
37. Иногда такой бывает во всем теле его, а особенно в сердце, трепет, от великого кипения в сердце и во всем теле как бы волнующейся сладости, что едва от сильного колебания может сидеть на своем седалище, и до того умучается из-за чрезмерного колебания, трепетания, действующего от несказанной той сладости, и радости, и утешения, происходящих от любви наичувствительнейшей ко Христу, и от иных недоуменных, новых, чудных, умом непостижимых и не вмещаемых услаждений, так что уже и головы своей не в силах держать на шее по-обычному, так же точно руки и ноги от слабости по прекращении трепета у него опущены, голова же, словно привязанная и лишенная собственной силы, совсем не может быть устойчивой в своем положении, но от слабости на все стороны опускается; но после утихновения вскоре как бы вдруг отходит слабость та от него и приходит он в обычное состояние своей силы и крепости.
38. Иногда, будучи одержим безмерною сладчайшею ко Христу любовью, ощущает он словно чувственно Самого Господа нашего Иисуса Христа в человеческом образе в своем распространенном сердце и будто Его лобзанием утешается и тем прохлаждает страждущее от необычной сладости сердце свое.
39. Иногда бывает он словно поражен нестерпимой сладостью так, что, не ведая, какими бы словами изъяснить свое страдание, говорит: «Словно копьем было пронзено сердце». Сколь же несносна таковая боль и нестерпима -всем известно; столь же нестерпимую сладость и радость самоутешительную ощущает он в своем сердце, отчего и делается в то время вне себя.
40. Однажды, лежа на обычном своем прискорбном одре и внимая по обыкновению своему производимой им молитве, внезапно вдруг восчувствовал он в сердце и во всем существе более всех прежде бывших у него сладостей сладчайшую сладость, отчего и усомнился в таковой необычной сладости, столь стремительно во множестве напавшей на него, потому восстал для сидения, но сидя не ощущал таковой.
41. Иногда, будучи охвачен обычным сладостным утешением, видит он как бы два источника, текущие в сладости: один в сердце с правой стороны текущий, а другой - - из сердца льющийся, наподобие желтого чистого меда, и будто под тот исходящий из сердца источник подставляется стакан, и по наполнении этой сладостью, подобной желтому меду, другие стаканы подставляются, переменяясь один за другим и прочь отставляются сами по себе. На все же это трезвенно взирая умом со удивлением, был он духом в благодарности ко Господу Богу и утешался.
42. С начала сидения его, с час один по времени, ощущал он разнообразные движения и действия с обычной мерою сладости, но потом пришли обильнейшие сладость и утешение и уже не он молитву соблюдал, но в несказанной сладости сама молитва его держала, с отъятием от него всех помышлений этого мира; и таковая умноженная сладость продолжалась около часа, и по утихновении той и молитва начала прекращаться, и сладость умалилась. По прекращении же всего словно дыхание некое наподобие или ветра, или воздуха повеяло на сердце.
43. Иногда, сидя и внимая молитве, всеусильно понудится он заключить вниманием ум свой, углубляя его внутрь одного сердца своего, и, так держа его неослабно, отнюдь не попускает ему ни парить, ни изойти из сердца, отчего сердце, не стерпевая, начнет словно трепетать, и
