А это уже маленькое государство, недаром «Повесть временных лет» упоминает в этих союзах племён и «княжение свое» и законы (именно законы, а не обычаи, тут же упомянутые особо) «отцов своих».
А византийский император Константин Рождённый в Пурпуре – чаще его несколько невнятно зовут Багрянородным – говоря о славянских данниках русов, древлянах-«дервианах», дреговичах-«друтувитах», кривичах-«кривитеинах» и прочих, называет их «Славиниями».
Это слово исследовал на известиях о балканских славянах Г.Г. Литаврин. И пришёл к вполне ясному выводу, что обозначался им не народ, не племя – тогда бы просто писали «славины», – а маленькая держава.
Никто не называл, скажем, племена печенегов-«пацинаков» «Пацинакиями». Окончание «ия» появлялось, когда говорили о земле, о государстве – Шранкия, Болгария, Хазария.
И отношения между маленькими державами Восточной Европы – впрочем, такими ли уж маленькими? те же самые древляне занимали территорию, не уступавшую королевству англов тех времён – не сводились к пресловутой «вражде» не только до крещения, но и до Рюрика: «жили мирно поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты».
Это слова не из «Велесовой книги», не из сочинений «неоязыческих идеологов», а из «Повести временных лет» «святого преподобного» Нестора.
Так что историки очень неудачно применили к летописным «землям» этнографический штамп «племена», что многие из них, кстати, и признают, но уже – сложилось, устоялось, стало привычным.
Историки, даже лучшие из них, склонны иногда забывать о том, что за пределами их кафедр и аудиторий живет ещё пара-другая миллиардов человек, лишённая специального исторического образования.
Безобидный этнографический термин может отозваться в их ушах совсем не безобидным образом.
Вот пример – когда И.Я. Фроянов доказывал, что Киевская Русь не была феодальным государством, он применял термины «общинный строй» и «варварское общество».
При этом Игорь Яковлевич, увы, не учёл, что в глазах многих и многих эти слова были не описанием, а оценкой; «общинный» воспринималось, как «первобытно-общинный» и вызывало в памяти картинки из школьных учебников с изображениями охоты на мамонта. Про «варварский» можно и вовсе не упоминать.
У неспециалистов – а многие из них, при всей своей простоте, сидели в весьма высоких кабинетах – сложилось впечатление, что Фроянов «принижает» Русь, чем не замедлили воспользоваться противники Игоря Яковлевича; в результате теория Фроянова, весьма обоснованная, была жестоко раскритикована в научной печати и тем более не дошла до просто любящих свою историю людей.
Я намеренно упомянул здесь Игоря Яковлевича Фроянова, чей патриотизм вне сомнений – он поплатился за него положением главы факультета в престижнейшем ВУЗе «культурной столицы России» и, увы, верностью многих своих учеников.
К сожалению, сегодня такие люди в среде академических учёных скорее исключение, нежели правило.
И сейчас, после отставки И.Я. Фроянова, смерти его оппонента Б.А. Рыбакова и других учёных- патриотов, В.В. Седова, И.П. Русановой, О.М. Рапова и А.Г. Кузьмина, тон в науке о Древней Руси задают совсем другие люди. От них ещё меньше можно ожидать внимательного отношения к словам.
И эту невнимательность охотно используют, причём, не только православствующие публицисты, но и откровенные недоброжелатели русского народа, вообще славянства.
«Племена» – значит, дикари, значит, шкуры и каменные топоры. Так показаны славяне-«вендели» в голливудском фильме «Тринадцатый воин», славяне-«кубраты» в романе «Возвышение Криспа» американского фантаста, историка по профессии Гарри Тертлдава.
Но мы вспомним слова великого русского историка и патриота С.А. Гедеонова: «из… дикарей никакое призвание (варягов; добавим – и никакое крещение. –
И скажем спасибо православным летописцам, при всей неприязни к язычеству, честно донёсшим до нас правду о языческой Державе.
В этой державе отношения между малыми державами-«землями» и покорившей их «русью» строились отнюдь не на голой военной силе, грабеже и принуждении, как пытаются сейчас показать некоторые авторы.
Призывая Рюрика, князя ругов-русов с острова Рюген, славяне обращались к нему: «судить и володеть нами по праву».
Русы X века, захватившие закавказский (да-да, закавказский… вот так далеко простирались походы некрещёных «дикарей», тогда как князь-христианин XII века Игорь Святославич чувствовал себя «далече залетевшим» в донских степях!) городок Бердаа, обратились, по словам арабского автора Ибн Мискавейха, к его жителям со следующими словами:
«На вас лежит обязанность хорошо повиноваться нам, а на нас – хорошо относиться к вам».
Многие современные «демократические» правители не имеют столь ясного понятия об обязанностях правителя по отношению к подданным, как «захватчики»-русы!
Ибн Мискавейх свидетельствует, что обещание своё русы держали, хотя в городе продолжались бунты одержимой исламским фанатизмом черни.
И даже после убийства нескольких русов толпою фанатиков, язычники всего лишь захватили жителей в плен и предложили выкупать себя, причем уплатившему выкуп выдавалась печать (!) на глине, дабы никто не потребовал с него этого выкупа вторично.
Константин Багрянородный называет подчинённых «россам» славян «пактиотами», то есть заключившими с ними «пакт», «ряд» по-древнерусски (любопытно, не отсюда ли пошло слово «рядович» из «Русской Правды», чей смысл для учёных не до конца ясен).
Летопись, византийский топарх – так же отмечавший «величайшее человеколюбие и справедливость» варваров – и Лев Диакон единодушно указывают, что многие «земли» отдавались под власть-защиту русов добровольно.
В X веке, когда язычник Святослав захватил христианскую Болгарию, он оставил в живых и на свободе царя Бориса II, не тронул царскую казну (её потом разграбило войско православных «освободителей» – византийцев), и многие болгары бок о бок с «завоевателями»-русами бились до конца с армией Второго Рима.
Несколько слов об уровне культуры в Державе русов-язычников. Во-первых, там были города. Об этом свидетельствует не только скандинавское название Руси – Гарды, буквально – города.
В конце концов полудиким скандинавам позволительно и не различать города в собственном смысле от спрятавшегося за тыном селеньица.
Нет и араб Ибн Русте пишет, что у русов «много городов» (притом, его соплеменник и современник, Ибн-Хордадбег, утверждает, что в самой Византии есть только пять городов, остальные же – «укреплённые деревни»), и географ Баварский исчисляет города в землях восточных славян сотнями.
Оба автора – люди безусловно цивилизованные для раннего Средневековья и что такое город, безусловно, понимали.
Ещё занимательней, что ещё персидский аноним и тот же Ибн Хордадбег, таможенник по профессии, свидетельствуют, что русы производят «отличные мечи» и ввозят их в земли халифов.
Вдумайтесь – речь идёт не только о высоком качестве работы русских оружейников.
Это-то вне сомнений – стоит только почитать у Льва Диакона, как мародёры-византийцы собирали на полях битв русские мечи, а у Ибн Мискавейха – как жители окрестностей Бердаа лазили за мечами в могилы русов, умерших от морового поветрия (!).
Нет, речь о том, что русы продавали не только всевозможное «сырьё» – меха, мёд, воск, но и изделия своих ремесленников. И те находили спрос даже в краю булатных клинков!
Другим предметом экспорта были кольчуги – Ибн Русте называет кольчуги славян «прекрасными», а средневековая поэма «Рене де Монтабан» – «отличными».
Заглавный герой поэмы, рыцарь Карла Великого, купил одну и стал пользоваться славой неуязвимого бойца. Технологии, таким образом, в языческой Руси были не ниже мирового уровня. Некоторые клинки той эпохи сохранились до наших дней. На них имена кузнецов-русов – «Людота» и «Славимир».
На это тоже обратим внимание, читатель, – русы-кузнецы, представители профессии, дольше прочих