иногда так поглощает человека, что он полностью отключается от окружающего мира», – подумала Лили с досадой. Она зажгла свечу у кровати, хотя особой необходимости в этом не было – лунный свет ярко освещал спальню. Она села и подтянула ноги, прислонясь к высокой, резного дерева спинке кровати, и взяла принесенную Витторио чашку с кофе.
– Спасибо, – тихо проговорила она.
– Тебе спасибо, что поставила меня на место: это иногда просто необходимо, – произнес он не свойственным ему мягким тоном. – Я как-то забыл, что и на твою долю выпало немало грусти и одиночества.
– Я не нуждаюсь в сочувствии или жалости…
– Не в этом дело. – Он присел на край кровати. – Ты прекрасно держишься…
– И отеческой заботы мне тоже не нужно!
Витторио глубоко вздохнул:
– Что я должен сделать, чтобы ты перестала так реагировать на мои слова?
– Ничего, и ты сидишь на моих ногах.
Он чуть отодвинулся от нее и отхлебнул кофе.
– Мы можем поговорить о Беллини?
– Почему бы нет? – ответила Лили. – Ты, вероятно, хочешь собрать полную и точную информацию о его действиях, прежде чем решить, «разбираться» с ним или нет?
– Я уже знаю достаточно для того, чтобы сделать с ним то, что партизаны сделали с Муссолини, – хмуро сказал Витторио. – Он оскорбил тебя и испугал моего сына. Но мне нужно знать, с чего все началось, почему он так повел себя?
– Почему?! – возмущенно переспросила Лили. – Ты хочешь сказать, что я спровоцировала его? Так ты считаешь, в происшедшем виновата я!..
Витторио был невозмутим.
– Послушай, Лили, если ты и дальше будешь передергивать каждое мое слово, я уйду, потому что не хочу, чтобы ты спровоцировала меня. Ты ведешь себя как капризный ребенок, и меня удерживает только то, что я знаю, каково у тебя на душе, и хочу помочь тебе.
– Каким же образом? Может быть, постоянными разговорами о том, как мой отец помог тебе в свое время?
Витторио начал выходить из себя.
– Слушай, мы можем поговорить, не поминая твоего отца, Карло, Кристину и еще половину населения Тосканы?
Витторио, безусловно, был прав, но Лили уже не могла остановиться.
– Что ж, если хочешь знать, Беллини показалось забавным то обстоятельство, что ты провел здесь ночь…
– Какое его дело и почему тебе пришло в голову сообщать ему об этом?
– Я ему ничего не сказала! У меня нет привычки с кем бы то ни было обсуждать мою интимную жизнь, просто здесь был Карло, и… и Беллини обо всем догадался сам… – Лили не хотелось говорить Витторио, что Карло невольно выдал их. – Вот он и решил, что это из-за тебя я раздумала продавать виллу.
– Раздумала продавать виллу…
– Да, – отрезала Лили, – но не думай, что причина этого – ты.
– А разве это не так? – проговорил тихо Витторио. Неожиданно все куда-то ушло – сомнения, раздражение, боль, ревность к прошлому сидевшего рядом с ней человека. Лили ощутила тепло, исходящее от его тела, ей вдруг захотелось обнять его, прижаться к его груди и сказать, что она любит его, мечтает занять хотя бы маленький уголок в его сердце, но ей нет места в нем, оно всецело принадлежит прошлому!
Витторио ласково провел рукой по ее волосам, и Лили вдруг почувствовала сладкую истому; ее решение покинуть его, казавшееся окончательным и бесповоротным, было поколеблено. Пусть случится то, чему суждено быть… Но девушка взяла себя в руки.
– Ты – лишь одна из причин, – тихо сказала она, – ведь ты был близок с моим отцом…
– Прошу тебя, не надо больше говорить об ушедших. Речь идет о нас, о тебе и обо мне.
– Но ты спросил меня о Стефано Беллини. Я сказала ему, что не хочу продавать виллу, а если бы и захотела, то не смогла это сделать, ведь земля принадлежит тебе. Он ответил, что это не так и что у него есть документы, подтверждающие это. Он сказал, что ты обманываешь меня…
– И был прав, – спокойно подтвердил Витторио.
– Так ты мне солгал?! – удивленно воскликнула Лили. Он едва заметно улыбнулся:
– Да, солгал. Бывают случаи, когда это допустимо.
– И какими же критериями ты при этом руководствуешься?
– Своими собственными.
– Но что же заставило тебя обманывать меня?!
– Я боялся потерять тебя, боялся, что ты соблазнишься предложением Беллини и навсегда уйдешь из моей жизни. Я слишком долго ждал тебя, Лили…
