Несколько бомб они все же сумели сбросить где-то в районе поселка на оконечности Балтийской косы, прежде чем все были сбиты, но ни город, ни порт, ни корабли Балтфлота повреждений не имели.
Передавали по программе новостей и официальные сообщения пресс-службы Министерства обороны. Толком понять было мало что возможно. Но, во всяком случае, далее 70-100 километров от границы фрицы не прошли. Каунас не взят, соединения из группы Гота, успевшие с ходу проскочить в Вильнюс, находятся под угрозой полного окружения. Установлено боевое взаимодействие с частями РККА, сражающимися в Белостокском выступе (надо так понимать, организовали коридоры для отступающих…), а соединения Вооруженных сил Республики Беларусь в районе Полесья вклинились в оборону Вермахта на сорок километров. Украинцы тоже вроде не драпают, а крепко дерутся у границы, хотя и отошли немного.
Сообщалось и о зверствах фашистов на временно оккупированной территории. Расстрелы, грабежи, изнасилования… Гадский папа! Давить их надо! А я тут валяюсь!
Вспоминал я и про нашу «партизанскую» роту. Как они там поживают? И выяснить негде и не у кого. Однако… Я вспомнил, что обменялся номерами мобильников со своим комвзвода, и решил проверить — а вдруг дозвонюсь? Облом-с. «Вне зоны приема». Ну да, они же проскочили километров на пятнадцать — двадцать от ближайшей антенны сотовой связи, и еще не факт, что эта ближайшая антенна уцелела после боев у Мамоново.
А после ужина, отдохнув хорошенько, я первый раз встал. И в голову отдавало, и подташнивало, но, героически держась за стенку, я доплелся кое-как до туалета. Блин! За сутки уже достало уткой пользоваться! Наши там фрицев на капусту шинкуют, жизни кладут — и за меня, между прочим! — а я тут без толку больничное белье протираю. Обидно! Если бы сам хоть одного успел завалить, а так…
Я уже собирался заснуть, как мой мобильник вдруг ожил. Тюрин! Сам дозвонился, чертушка! Вот надо же, всего два дня, как знаком с человеком, а разволновался при звуках его голоса, как будто меня девушка на первое свидание пригласила. Комвзвода первым делом поинтересовался самочувствием раненых.
— Ну, со мной практически все в порядке. Ночь еще здесь переночую и буду проситься на выписку, — сообщил ему я. — А вот с Васей Турчаниновым сложнее. Хотя он чувствует себя явно лучше, чем я, но вряд ли его отсюда выпустят, пока рана на руке не затянется. Вы-то там как? — в свою очередь поинтересовался я.
— Отлично! — отозвался Тюрин. — Шороху мы на фрицев вчера навели! В городках, что мы проскакивали, — форменная паника. На наших глазах «миги» аэродром под Эльблонгом расковыряли. Дым стоял столбом! Над портом тоже зарево было впечатляющее, когда его с залива катера ракетами накрыли. Эх, нам бы еще силенок чуть-чуть, мы бы не только Эльблонг заняли, мы бы до самого Гданьска дошли!
— Эй, чего это вы там размахались? На мою долю что-нибудь оставьте! — шутливо осадил я его. — А если серьезно, то зарываться не стоит. Если переть на рожон, то фрицы и с одними маузеровскими карабинами могут немало крови попортить.
Засыпал я с твердым намерением завтра — кровь из носу! — воссоединиться со своими «партизанами».
Утро проходит без сюрпризов. Постепенно готовим технику, я еще успеваю зайти в штаб и по телефону связаться с женой. Слава Богу, у нее все спокойно, у сына — тоже. Жалуется на перебои с продуктами и высокие цены. Особенно плохо с сахаром, мукой и чаем. Ну да, все же мясо и овощи у нас в городке по преимуществу местные, с соседних деревень, только теперь в Москву больший процент уходит. Ну и всякие экзотические фрукты вообще исчезли вместе с окружающими странами из будущего. Жена успевает еще рассказать, что всякие перекупщики с кавказским акцентом и гастарбайтеры пропали, как по волшебству. Похоже, наши власти заодно и тылы почистили? Не ожидал от них такой прыти. Хотя Громов все же генерал боевой, да и областью уже давно командует, сообразил, чем в военное время игрушки с ценами на рынках и безработными иностранцами закончиться могут, и среагировал, как положено, а наверху разрешили. Удивительно, что разрешили. Я все думал, что ни за что не согласятся на такое «попрание общечеловеческих ценностей».
Впрочем, это все лирика. Пока наземный эшелон сворачивается, контролирую, чтобы мои взяли все необходимое на новом месте, и накачиваю лейтенанта. Ну, а потом, несколько успокоившись, иду к взлетной площадке. Сержант Воробьев докладывает о выполнении предполетной подготовки. Что же, остается только ждать разрешения на вылет. Долго ждать не приходится, точно в одиннадцать пятьдесят один за другим запускаются двигатели наших «вертушек», и ровно в полдень первый борт отрывается от земли. Вертолет, на котором я лечу борттехником, взлетает крайним и пристраивается в конце летящим колонной пар остальным машинам.
Перелет идет совершенно буднично, даже, я бы сказал, скучно. Хорошо, что я прихватил с собой «наладонник», перечитываю залитые в него книги. Пассажиры убивают время сном или болтовней, лишь один, невысокий, но крепкий сержант, похожий на уменьшенную копию Рэмбо, только без его тупости на лице, читает книгу. Проходя по салону и осматривая вертолет, успеваю подглядеть, какую. Ха, наш человек, читает о советских десантниках во время ТОЙ войны. Очень страшная книга…
Возвратившись на свое место, открываю тоже книгу о войне. Правда, не о той, которая одна в народе называется просто войной, а о другой, которая не состоялась и теперь уже точно не состоится. Читаю о гражданской войне на Украине. Нет, все-таки непричесанный электронный вариант мне нравится больше, чем отредактированный бумажный. Вся экспрессия книги после вроде бы незначительных поправок ушла. Конечно, в неотредактированном варианте мата вроде бы слишком много было. Так ведь на войне в армии матом не ругаются, на нем разговаривают. А книга действительно жизненная, не зря говорят, что автор в процессе ее написания заработал инфаркт. Дочитываю, плохая привычка — быстрочтение. Если другим на неделю и одной книги много, то мне в сутки до двух мало. Смотрю в иллюминатор, а то память КПК не резиновая — надолго книг не хватит. Интересно, что в воздухе практически пустынно. За время полета до Смоленска нам попадаются лишь несколько летящих в стратосфере самолетов, судя по скорости изменения следа, истребителей, и все.
Садимся в Смоленске. Вот тут, контрастом к пустынному до того небу, военный аэродром кишит жизнью. С ревом взлетают пары «мигов», на стоянке среди капониров мельтешат люди и автомобили. С удивлением замечаю примерно два десятка «двадцать седьмых» «мигов», которые стоят на ЦЗТ и явно планируются к перелету, потому что около них разъезжает несколько топливозаправщиков и АПА. Неужто и такие машины откуда-то с хранения сняли? Хотя, почему и нет, штурмовик из этого самолета, благодаря изменяемой стреловидности крыла, куда лучше, чем истребитель. А уж его шестиствольная тридцатимиллиметровка — это вообще нечто бесподобное. Помню, на полигоне видел, как во время очереди самолет в воздухе застывает, а внизу встает стена разрывов. Для немецких танков сорокового, а тем более для автомобилей и паровозов — полный кирдык. Интересно, откуда такие раритеты выкопали, вроде все попытки поставить их на хранение в России кончились неудачей? Впрочем, помнится, их еще в советские времена в Казахстане много складировали, да и в Белоруссии с Украиной их немало было. Хотя, если вспомнить, в каком виде мы Ту-160 от украинцев получали, я в белорусские поверю быстрее. Ага, успел заметить опознавательные знаки — в звезде желтый круг и внизу что-то вроде венка. Если не ошибаюсь, ВВС Казахстана. Он же тоже в ОДКБ входит, вот, наверное, и прислали пару эскадрилий.
Вертолет выруливает на стоянку, открываю дверцу и ставлю трап, поднимаю глаза и присвистываю от удивления. В соседних капонирах, выставив вперед характерно сплюснутые носы, стоят две «сушки», «тридцать четвертые». Да уж, это штука посильнее «Фауста» Гете, хе-хе.
На каждой машине висит, как я понимаю, полный возможный для дальних перелетов боекомплект — ракеты, несколько разных бомб калибров от двухсот пятидесяти до пятисот кило, причем две — КАБ, то есть управляемые. Не завидую я фрицам, такой самолетик их способен накрошить не меньше, чем артиллерийская дивизия времен прошлой войны. Еще бы, более восьми тонн бомб и дальность полета до шести с половиной тысяч километров…
Печально вздыхаю, вспомнив, что в свое время переучивался на «Сухие», вот только служить на них так и не довелось. Но огорчаться особо некогда, дозаправляемся и готовим машины к следующему перелету. Пробегаю, контролируя выполнение работ и расписываясь в журналах, весь строй наших вертолетов и у крайнего натыкаюсь на смутно знакомого незнакомца, пытающегося «украсть» выделенный нам АПА. Окликаю его и тут же узнаю. Он меня тоже. Радостно жмем друг другу руки и от души хлопаем друг друга по плечам. Еще бы, не виделись лет десять как минимум, переписка в «одноклассниках» не в счет. Дима
