Прогрессивное человечество открыто говорит о болезнях, которые прежде считали нужным скрывать и замалчивать из чувства стыдливости. Политическое врачевание до этого еще не дошло. Однако болезнь немецкой государственности уже начинают приписывать еврейскому влиянию и в нем видеть главную ее причину.
Если светлые головы ясно видели это десятки лет тому назад, то теперь это должно сделаться ясным даже и самым простым людям. Вся политическая жизнь потрясена этим, и факта этого нельзя уже больше скрывать. Все классы немецкого народа держатся того мнения, что наступившее после перемирия и революции крушение, от которого страна все еще не может оправиться, есть дело рук еврейской хит рости и еврейского замысла. Это мнение высказывают с уверенностью и приводят кучу доказательств; думают, что история ясно докажет это впоследствии. На еврея в Германии всегда смотрели только как на гостя, но против этого сам он согрешил тем, что захотел сделаться хозяином. Нет большей противоположности на свете, чем чисто германская и чисто семитическая раса, поэтому между ними не может быть единодушия. Немец всегда видел в еврее пришельца. Еврей негодовал на то, что ему не предоставлены все права коренных граждан, и был враждебно настроен против гостеприимно принявшего его народа. В других странах евреям было легче смешиваться с основным населением и невозбранно увеличивать свою силу: в Германии было не то.
По этой причине еврей ненавидит немецкий народ, и по той же причине страны, где евреи имеют сильное влияние, высказывали наибольшую ненависть к немецкому народу во время злополучной мировой войны. Евреи в этих странах держали исключительно в своих руках прессу, посредством которой обрабатывали «общественное мнение» против немецкого народа. Единственно, кто выиграл от войны, — это были евреи.
Еврейское влияние особенно сильно обнаружилось во время войны. Оно разразилось подобно взрыву ручной гранаты, брошенной опытной рукой, словно все было подготовлено заранее. Немецкие евреи во время войны не были немецкими патриотами. Хотя, с точки зрения враждебных немцам наций, это обстоятельство не может служить упреком, все же по нему можно судить о том, чего стоит еврейская верность народу, среди которого они живут. По данным, которые подлежат, однако, тщательной проверке, серьезные немецкие мыслители считают, что еврей вообще не может быть патриотом.
Во всех областях, в которых была возможность спекуляции за счет народных потребностей или получения побочной выгоды — в банках, военных и благотворительных учреждениях, в министерствах, от которых зависели подряды и поставки, — везде выплывали наружу евреи. Необходимые для жизни предметы, бывшие в изобилии, внезапно исчезали и вновь появлялись, но уже значительно вздорожавшими. Общества, работавшие на войну, превратились в чисто еврейские вотчины. Те, у кого были деньги, могли все иметь без карточек, вопреки неусыпным стремлениям правительства распределять продовольствие равномерно между всем населением. Евреи взвинчивали цены на товары, которые они получали окольными путями, втрое, и потоки золота лились в их денежные хранилища. Благодаря скрытым запасам, из которых снабжали себя такого рода спекулянты, все официальные данные, касавшиеся продовольствия, оказывались неверными. Достаточно проехаться по Германии вдоль и поперек, послушать разговоры, прислушаться к народным настроениям, чтобы убедиться, что память об этих еврейских злоупотреблениях властью запечатлелась в народном сознании, словно выжженная раскаленным железом.
Богатый немецкий еврей при помощи своего денежного могущества над всеми отраслями хозяйственной жизни, которые непосредственно затрагивали интересы правящего класса в Германии, мог купить то положение, которое он стремился занять в обществе. Но даже еврей неимущий ухитрялся получить статус, которого он домогался. Ибо все евреи воодушевлены одинаковым стремлением; оно у них в крови. Жажда власти неудержимо владеет ими.
Еврейство является силой наиболее крепко организованной, крепче, чем Британская мировая держава. Оно является государством, граждане которого, где бы они ни жили, богатые и бедные, бесповоротно ему преданы. Государство это в Германии носит название «Всееврейство». Орудием этого государства является капитализм и пресса, или, другими словами, деньги и пропаганда. Среди государств одно «Всееврейство» стремится к мировому господству, тогда как остальные добиваются лишь местного, национального могущества.
Доминирующей деятельностью «Всееврейства» является журналистика. Творчество современного еврейства в области техники, науки и литературы носит на себе отпечаток той же журналистики. Творчество — это есть изумительный продукт еврейской способности впитывать в себя чужие идеи. Капитал и журналистика сливаются в прессе, которая таким путем становится орудием еврейского господства.
Организация управления этим всееврейским государством достойна удивления. Первым местом пребывания этого управления был Париж; ныне центр управления перенесен в другое место. Перед войной столицей его был Лондон, второй столицей — Нью-Йорк. Можно думать, что ныне Нью-Йорк встанет над Лондоном, — течение идет в Америку.
«Всееврейство» охотно предоставляет управление отдельными странами мира местным правительствам; само оно требует себе лишь контроля над ними. Сами евреи никогда не сольются с другой нацией. Это народ — замкнутый в себе, он всегда таковым был и всегда таковым останется. Только тогда «Всееврейство» вступает в борьбу с другим народом, когда последний создает условия, делающие невозможным для евреев подчинить своему влиянию продукты работы и финансы данной страны. Оно в состоянии вызвать войну и даровать мир. В случае упорства оно вызывает анархию, но в его же силах восстановить порядок. Оно управляет нервами и мускулами человечества в сторону, наиболее благоприятную осуществлению всееврейских целей.
Мировая осведомительная служба подчинена «Всееврейству». Поэтому оно в состоянии в любой момент подготовить мнение людей к восприятию того, что им задумано в ближайшую очередь. Величайшая опасность лежит в способах осведомления и в том, как обрабатывается общественное мнение целых народов с известной целью. Но если удается напасть на след могущественного еврейства и изобличить его игру, то тотчас же поднимается вопль о «травле» и прокатывается по всей мировой прессе. Однако истинная причина всех преследований евреев, то есть угнетение народов при посредстве еврейских денежных махинаций, никогда не становится предметом гласного обсуждения.
Вице-правительство «Всееврейства» находится в Лондоне и Нью-Йорке. Отомстив Германии, оно готовится поработить и другие нации. Британию оно уже поработило. В России из-за этого идет борьба с народом, по-видимому, все еще не законченная. Соединенные Штаты, при их добродушной терпимости по отношению ко всем расам, являются в этом отношении многообещающим полем. Сцена действия меняется, но еврей в течение столетий остается верен себе.
Если подпихнуть этот текст человеку несведущему и попросить угадать автора, то, скорее всего, в ответ услышишь имя Адольфа Гитлера. В чем-то это будет недалеко от истины: Гитлер являлся большим поклонником Форда и держал у себя на столе его брошюру. Правда, потом Форд изобразил публичное покаяние за свой антисемитизм, но на самом деле его взгляды не изменились ни на йоту.
Не меньшим антисемитом был национальный герой Соединенных Штатов летчик Чарльз Линдберг. Он прославился тем, что первым в мире на самолете пересек Атлантический океан. На это требовалось немалое мужество — самолеты тех лет представляли собой хлипкие фанерные конструкции, и многочасовой полет над бушующими волнами был испытанием не для слабонервных. Неудивительно, что после своего перелета Линдберг в одночасье стал популярен: толпы публики устраивали ему овации, все мальчишки хотели быть похожими на него и т. д. Это, естественно, только помогало летчику пропагандировать свои ультраправые взгляды, которые мало чем отличались от взглядов Гитлера. Линдберг считал, что евреи — это несчастье, паразиты на теле общества, что всех их надо в лучшем случае куда-нибудь выселить, а в худшем…
Форд и Линдберг были не единственными, кто придерживался таких взглядов. В американской элите антисемитизм был распространен весьма широко. К тому же, в начале 30-х годов, когда Штаты накрыла волна экономического кризиса (по некоторым подсчетам, тогда в Америке погибло около 5 млн человек — правда, американские власти это весьма тщательно скрывают), многие затосковали по «сильной руке». Представители бизнеса мечтали о таком режиме, который будет гарантировать им прибыли и одновременно уймет недовольных работников. В общем, причин для симпатии нацизму было хоть отбавляй.
Еще одной точкой соприкосновения был расизм. В 30-е годы в США активно действовал Куклукс-клан, а большинство белых американцев открыто считали негров гражданами второго сорта. Особенно в южных
