бухтой. Это был так называемый выводящий канал. На уровне отлива со стороны океана и бухты с наружных сторон плотины начинались еще два канала, тоже десяти метров в диаметре каждый, и, изгибаясь вниз, шли друг другу навстречу в теле плотины. Они сходились в середине центрального колодца как раз в том месте, где находилось рабочее колесо турбины. Эти два канала были питающими. Каждый из них мог запираться своим щитом, который специальный мотор опускал и подымал в специальную камеру.

Такие же два щита находились возле выходных отверстий нижнего выводящего канала.

Теперь представьте себе, что начинается прилив и вода в океане поднимается.

Если опустить щит в питающем канале, который начинается со стороны бухты и который будем называть правым питающим, а также опустить щит в левой части выводящего канала, выходящей в океан, а остальные щиты — поднять, то вода из океана устремится в открытый левый питающий канал, ударит в лопатки турбины, завертит ее, пройдет по колодцу вниз и через открытую правую часть выводящего канала и выйдет в бухту. Все турбины так устроены, что не начнут работать, пока разность уровней воды в океане и бухте не достигнет пятидесяти сантиметров и не получится достаточного напора воды. Когда прилив достигает максимальной высоты и наступает время отлива, турбины останавливают, во всех выводящих каналах поднимают вторые щиты (со стороны океана), вода получает новые пути в бухту, и высота воды в бухте и океане в течение двадцати пяти минут выравнивается.

С началом отлива начинается второй цикл. Поднятые ранее щиты в левом питающем канале (со стороны океана) и в правой части выводящего в бухту канала опускаются и запирают каналы. Выхода воде из бухты нет. Затем, когда в океане уровень воды по сравнению с бухтой понизится на пятьдесят сантиметров, подымается щит в правом питающем канале (со стороны бухты) и в левой части выводящего канала (со стороны океана).

Вода из бухты хлынет через правый питающий канал, и под ее напором турбина начнет вращаться. Пройдя через турбину, отработавшая вода ринется в колодец и затем через левую часть выводящего канала (в сторону океана) выйдет в океан.

Так как в океане отлив идет быстрее, чем вода выходит из бухты, то разность уровней будет возрастать: через двадцать две минуты после пуска в ход турбины разность уровней будет уже не пятьдесят сантиметров, а восемьдесят пять, еще через сорок восемь минут — полтора метра. Эта разность уровней удержится в течение двух часов пятидесяти минут, и турбины в это время будут работать с максимальной мощностью. Затем начнется прилив, вода начнет подыматься и разность уровней уменьшаться. Когда она вновь достигнет пятидесяти сантиметров, останавливают турбины, открывают все щиты и ждут, пока сравняются уровни по обе стороны плотины. Тогда все щиты опускают, каналы заперты, уровень со стороны океана повышается, и, когда он превысит уровень воды в бухте на пятьдесят сантиметров, подымают щиты в левом питающем канале и правой части выводящего канала, и цикл начинается сначала.

Я проработал на электростанции уже десять месяцев, вполне освоился с людьми и обстановкой.

Начальник отделения Себастьян Гомец был неприятный человек — карьерист от головы до пяток. За тантьему, за свою долю в прибылях компании он готов был содрать с нас, рабочих, седьмую шкуру. Это, однако, не мешало ему при встрече в свободный час угощать меня сигарами и покровительственно хлопать по плечу: я был покорный парень, расторопный, не жаловался на нагрузку, вообще был на хорошем счету у него, и он говорил, что из меня «выйдет толк».

Мастер нашего отделения был странный человек, угрюмый, молчаливый, строгий в исполнении распоряжений начальника. Но лично от себя он не любил навязывать работу нам, рабочим, а все, что мог, делал сам.

Можно было подумать, что ему жаль было нас, до того редко он отдавал распоряжения. Его звали только по фамилии — Андреас. Говорили, что он будто бы австрийский немец, бывший революционер, участник венского восстания 1934 года; говорили, что после поражения восстания он бежал и добрался до Аргентины, где у него были брат и дядя жены. Здесь он обжился и заботился только об одном — чтобы никто не знал о его прошлом. Что в этих рассказах было истинного — трудно было судить, да я и не задумывался над этим.

Жилось мне, в общем, недурно, хотя работы было много, уставал я отчаянно и заниматься самообразованием было совершенно невозможно, и это очень огорчало меня. Развлечений здесь никаких не было; единственное, что развлекало нас, — это ежедневное купание в бухте.

Я был отличным пловцом и среди всего персонала считался чемпионом по плаванию. Из воды я всегда выходил с сожалением и с нетерпением ожидал следующего купания.

Однажды разнесся слух, что к нам завтра «внезапно» приедет председатель компании, которой принадлежит электростанция, — англичанин какой-то, не то лорд, не то пэр, одним словом, какая-то важная шишка.

Поднялась суматоха. Начальники отделений засуетились, мобилизовали всех на генеральную чистку, проверку и регулировку агрегатов. Наш Гомец совсем озверел. Он надел белоснежные перчатки, ходил по всем потаенным углам, проводя пальцем по частям машин, и за малейшее пятнышко на перчатке штрафовал нещадно.

На следующий день это мучение возобновилось с утра, и к полудню все сияло и сверкало в машинном зале, генераторы пели свою монотонную, но волнующую песнь, все были одеты в парадную одежду и с волнением ждали властителя наших судеб. А его все не было, хотя по радио нам дали знать из Буэнос- Айреса, что он уже давно вылетел к нам на своем геликоптере.

— Он хочет прилететь неожиданно, — бормотал возле меня Гомец, — и ничего с пути не сообщает нам…

Я сказал Гомецу, что выйду наверх плотины и посмотрю, не виден ли геликоптер нашего председателя. Гомец обрадовался моему предложению и даже заторопил меня.

По внутренней лестнице я мигом взлетел наверх. Передо мной расстилался безбрежный океан. Погода свежела. Высокие волны бились о массивную стену плотины, взлетали лохматыми гривами кверху и падали в бессилии вниз. Прилив еще только начинался, и разность уровней едва достигла начальных пятидесяти сантиметров. Турбины лишь минут десять назад были пущены в ход и работали под слабым еще напором воды.

Я смотрел на небо. Оно заволакивалось тучами и грозило штормом. Вдали виднелись аэропланы, боровшиеся с ветром и спешившие добраться до своих аэродромов. Но зеленого с красными кругами геликоптера председателя компании не было видно.

Сзади послышался шум, и, обернувшись, я увидел Гомеца, который выкатился из люка и направлялся ко мне — круглый, плотный, красный.

— Ну что, Диего, не видно геликоптера? — еще издали спросил он меня.

Я ответил, что не видно, и добавил, что председатель, возможно, совсем не прилетит из-за надвигающегося шторма.

Гомец возразил, что геликоптер — первоклассный и что, если бы прилет был отменен, председатель сообщил бы об этом на станцию.

Во время разговора мы смотрели на небо, и лишь случайно, опустив глаза на покрытый барашками океан, я заметил что-то плывущее на поверхности воды недалеко от плотины.

— Смотрите, синьор Гомец, что это плывет к нам?

Гомец посмотрел и побледнел.

— Послушай, Диего, — взволнованно сказал он, — ведь это обломок мачты… Как он попал сюда? Как он миновал заграждения?

Ветер и волны гнали к плотине круглое бревно, которое теперь было уже ясно видно. Оно имело в длину метра три и в толщину до тридцати-сорока сантиметров. На обоих концах оно было схвачено железными обручами.

— Надо немедленно перехватить его, Диего! — кричал Гомец со всевозрастающей тревогой. — Если его втянет в питающий канал, с турбиной произойдет авария… Ну, что же ты стоишь, болван! — набросился он на меня. — Беги за багром скорее!

Я бросился к лестнице, но отчаянный крик Гомеца догнал меня:

— Стой! Стой! Не успеешь!

Я повернулся к морю и увидел, что, действительно, не успею: бревно покачивалось уже на расстоянии около двадцати метров от плотины, как раз против входа в питающий канал, где виднелся все

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату