Стив Джобс и я: подлинная история Apple

Порой одна из девочек возбужденно кричала всему классу, что договорилась о свидании с девятнадцатилетним парнем! Ага, точно. Только я заметил, что этот «девятнадцатилетний» тоже печатает предложение по две минуты. Когда начинались занятия, никто в моем классе не умел нормально печатать, но они учились.

А уж что я узнал и изучил за те десять лет, пока преподавал, – это просто не поддается описанию. Кажется, это было самое важное время в моей жизни.

Глава 20 Правила жизни изобретателя

Возможно, вы хотите спросить: почему же я не написал мемуары раньше? Меня многие спрашивали об этом. Причин много. Я был занят, очень занят. Пару раз я даже пытался начать работу над книгой, но мои планы все время рушились. У меня просто не хватало времени.

Сейчас все иначе. На этом жизненном этапе, а сейчас мне пятьдесят пять, – думаю, пришло время все расставить по местам. Ведь обо мне столько всего говорят, и все это неправда. Из-за этого я возненавидел книги об Apple и ее истории. Например, говорят, будто меня выгнали из колледжа (неправда), из Университета Колорадо (неправда), что мы со Стивом вместе учились в школе (на самом деле мы учились в разных классах, разница в возрасте – несколько лет) и что мы с ним разрабатывали наши первые компьютеры вместе (на самом деле я занимался этим один).

Конечно, все эти неточности и слухи неизбежно возникают, когда к вам приковано внимание публики. И я очень хорошо понимаю, как это происходит. Прекрасный пример – когда во второй половине 1980-х я уходил из Apple, чтобы открыть компанию CL9. Журналист из Wall Street Journal спросил меня прямо, ухожу ли я потому, что недоволен происходящим происходит в Apple, и я прямо ему ответил: нет, не поэтому. Хотя я упомянул о проблемах в коллективе, я четко заявил, что единственная причина моего ухода – желание создать новую компанию. К тому же формально я так и не уволился. Я по- прежнему сотрудник Apple – у меня еще есть мой рабочий пропуск, и я получаю очень маленькую зарплату.

Но в статье было напечатано, что я ушел из Apple, потому что был возмущен происходящим. Дважды неправда!

Однако и то и другое теперь стало частью истории. Возьмите практически любую книгу об Apple, и наверняка вам попадется ошибочная версия. Все остальное, что обо мне писали газеты или авторы первых книг об Apple, тоже стало частью истории.

И это беспокоило меня. Никто не мог внятно и точно рассказать, как я создавал первые компьютеры Apple, как проектировал их и что случилось потом. Надеюсь, эта книга наконец-то расставит все по местам.

И есть еще одна причина, почему я написал эту книгу, хотя я и не понимал этого, пока не увлекся процессом. Если уж на то пошло, мне нравится давать советы таким же ребятам, каким был я сам. Ребятам, которым кажется, что они не вписываются в стандарты. Ребятам, у которых есть желание изобретать, проектировать, разрабатывать что-то. Менять жизнь людей.

За все эти годы я усвоил много уроков, но так и не выяснил, как же быть с бывшими женами. Ха- ха.

Нет, я советую, что же делать, если в вашей голове вдруг появились идеи и желание воплощать их в жизнь. Но вы молоды, у вас нет денег, есть только то, что вы придумали. И вам кажется, что вы придумали отличную штуку. Именно эти идеи заводят вас, вы не думаете ни о чем другом.

Однако есть большая разница между мыслями об изобретении и реальным изобретением. Так с чего же начать? Как изменить мир?

* * *

В первую очередь вам нужно поверить в себя. Не стоит колебаться. Вам попадутся люди – таких подавляющее большинство, почти все, кого вы встретите на своем пути, – мыслящие категориями черного и белого. Большинство людей видят мир таким, каким его видят СМИ или их друзья, и они считают, что существуют два мнения: их собственное и неправильное. Так что новая идея – новый революционный продукт или новая функция продукта – не будет понятна большинству людей. Ведь для них есть только черное и белое. Может быть, они не могут себе это представить или кто-то им уже рассказал, что правильно и полезно, а вашей идеи в этом списке правильных вещей не оказалось.

Но не позволяйте таким людям расстроить ваши планы. Помните, они принимают только ту точку зрения, которая популярна в данный момент. Они знают лишь то, о чем им рассказали. Это полностью противоречит изобретательскому духу.

Но в мире есть не только черное и белое, но и полутона. Вам как изобретателю нужно видеть мир в полутонах. Не ограничивайте себя рамками. Вам нельзя следовать за толпой. Забудьте о толпе. И вам нужно умение быть объективным, позволяющее забыть все, о чем вы слышали, очистить свой разум и провести исследование фактов, как делают ученые. Вам не следует сразу перепрыгивать к выводам, быстро занимать ту или иную позицию, а потом искать как можно больше материала для ее подтверждения. Кому это нужно – тратить время на поддержку плохой идеи? Она того не стоит. Вам не следует выдумывать на ходу любые отговорки, чтобы только подтвердить свою мысль.

Инженерам проще увидеть мир в полутонах и принять его таким, чем большинству людей. Ведь они уже живут в мире полутонов, они знают, что значит наткнуться на что-то по наитию или представить себе образ чего-то возможного, но еще не существующего. К тому же они способны работать с дробными числами, находящимися в промежутке между всем и ничем.

Единственный способ выдумать что-то новое, способное изменить мир, – это мыслить, не ограничивая себя стереотипами, которые засели в голове у большинства. Вам следует выходить за те искусственные пределы, которые каждый устанавливает для себя. Вам следует жить в мире полутонов, не в черно-белом мире, если вы хотите изобрести нечто, о чем никто до вас и не помышлял.

* * *

Большинство изобретателей и инженеров, которых я встречал, – люди вроде меня: они робкие и живут в своем мире. Они почти как художники. А вообще-то лучшие из них и есть художники. Художникам же лучше всего работается в одиночку – за пределами корпоративной среды, там, где они могут контролировать свое изобретение и ограждены от вмешательства других людей, которые пытаются подогнать его под маркетинговые или прочие корпоративные цели. Не думаю, что организационный комитет способен изобрести что-то революционное – ведь в таком случае его члены не смогут прийти к согласию!

Почему я говорю, что инженеры сродни художникам? Инженеры часто стремятся сделать что-то лучше, чем возможно (по их мнению). Каждая крохотная деталь или строчка кода должна иметь свой смысл, все должно быть кратко, ясно и быстро. Мы создаем маленькие компоненты программ и оборудования и объединяем их в более крупные. Мы знаем, как направлять электроны в резисторы и транзисторы, чтобы получать логические вентили. Мы объединяем несколько вентилей и получаем регистр. Мы объединяем множество регистров, чтобы получить еще более крупный регистр. Мы объединяем логические вентили, получая сумматоры, а из них мы создаем новые сумматоры, из которых, в свою очередь, можно собрать целый компьютер. Мы пишем крохотные кусочки кода, чтобы включать и выключать оборудование. Мы берем что-то за основу и создаем новое, потом берем это за основу и создаем что-то еще новое. Точно так же живописец поступает с цветами своей палитры, а композитор – с нотами. Именно эта тяга к совершенству – это стремление собрать все вместе идеальным образом, так, как никто не делал прежде, – делает человека инженером или истинным художником.

Наверное, большинство людей не воспринимают инженера как художника, потому что ассоциируют его с теми продуктами, которые он создает. Но эти продукты не стали бы работать, они не стали бы красивыми, элегантными и так далее, если бы инженер не продумывал их тщательным образом, если бы он не обдумывал, как достичь наилучшего возможного результата с минимальным числом компонентов. Это и есть стремление к совершенству.

По моему опыту, лишь один из двадцати инженеров действительно добивается такого совершенства. Это довольно редкая штука – инженерная работа на уровне искусства. Но так и должно быть.

Недавно меня очень тронула сцена из фильма «Переступить черту». В ней продюсер говорит Джонни Кэшу сыграть песню так, как если бы он думал, что одна песня может спасти мир.

В этой фразе в сжатом виде отражено многое из того, что я хочу сказать, когда рассуждаю об искусстве